<div>Насколько яркой и пестрящей была резиденция главы гильдии снаружи, настолько же тёмной ей в противовес были нижние её уровни.<br><br></div><div>На Сюин, не церемонясь, сдернула Лю Синя за цепи с последних ступеней, отчего юноша упал, отбивая колени и обдирая руки о каменный пол.<br><br></div><div>Не сказав ни слова, он лишь болезненно зашипел и последовал дальше за своим конвоиром.<br><br></div><div>Удушающий спертый запах камерных помещений, в которых не было ни намека на вентиляцию, тут же ударил в нос.<br><br></div><div>Поморщившись, Лю Синь прищурился, пытаясь рассмотреть что-то в кромешной темноте. На Сюин подтолкнула его к одной из камер. Послышался звон ключей. Через мгновение Лю Синь был втолкнут в клетку, слыша за спиной громкий звук проворачивающегося засова.<br><br></div><div>Уперевшись руками в пол, на котором валялась пожухлая солома, Лю Синь на ощупь дополз до ближайшей стены, стараясь не вдыхать глубоко. Камеры на этом уровне были небольшими – здесь едва можно было встать в полный рост и единственным видом, что открывался из них, – были металлические прутья с зияющей темнотой камер напротив.<br><br></div><div>Когда его вели по коридору, Лю Синь не слышал ни звука, отчего создавалось впечатление, что он был один на этом уровне тюрьмы. Однако едва дверь наверху за главнокомандующей закрылась, как с дальних камер соседнего коридора послышались копошения и стенания.<br><br></div><div>Лю Синь заморгал, думая, что ему кажется, но через несколько мгновений он и впрямь увидел тихо поблескивающие в воздухе светящиеся огни. Они были совсем небольшими – едва превышая размер комара, но чем больше времени проходило, тем ярче они светили. Вскоре благодаря им в камере можно было рассмотреть и каменные грубые стены, и бурые пятна на полу. Одернув руку от одного из них, Лю Синь подобрался к прутьям.<br><br></div><div>Он всматривался в камеру напротив, пытаясь рассмотреть хоть что-то, но кроме темноты, казалось, ничего там не было.<br><br></div><div>Лю Синь медленно приподнялся с земли, не отрывая глаз, и хватаясь за решетку судорожными пальцами.<br><br></div><div>Чем дольше он всматривался, тем яснее он различал две горящий точки, направленные из темноты прямо на него.<br><br></div><div>Вскрикнув и прижавшись к полу, Лю Синь едва успел уклониться от внезапно вылетевшего в него шара духовной энергии. Разбившийся о стену сгусток осыпался осколками, поднимаясь и кружа в воздухе теми самыми огоньками.<br><br></div><div>Мигом подскочив с пола, Лю Синь прижался к боковой стене. Однако камеры были полностью открытыми – не было ни угла, где можно было бы спрятаться.<br><br></div><div>Слыша рычание и тяжелое хриплое дыхание в камере напротив, Лю Синь вновь отскочил от шара духовной энергии.<br><br></div><div>– Вот так-то вы встречаете гостей, господин Дун! – крикнул он, видя всполохи нового аккумулирующегося шара.<br><br></div><div>Чувствуя себя как в глупой игре, в которую он любил играть в детстве с другими детьми, Лю Синь снова избежал столкновения с убийственной энергией.<br><br></div><div>Человек в камере напротив тяжело задышал, словно переводя дух и устав от атак.<br><br></div><div>Лю Синь подошел ближе к прутьям, смотря сквозь них. Новые осколки парящей духовной энергии позволили рассмотреть в темноте силуэт.<br><br></div><div>Мужчина, стоящий в камере на коленях, был скован по рукам и ногам цепями, тянущимися к углам клетки. Его грязные волосы были в беспорядке и закрывали собой всё лицо, позволяя увидеть только алые всполохи в безумных глазах, которые он не сводил с Лю Синя.<br><br></div><div>Юноша вспомнил, что лекарь говорил про искажение ци – на этой стадии заклинатель почти утрачивал способность мыслить ясно и осознавать своё положение. Он становился похожим больше на дикого зверя, чем на человека. Голод, который испытывало его золотое ядро, неспособно было утолить ни медитациями, ни культивацией. На данном этапе всё существо пораженного недугом заклинателя жаждало лишь одного – разорвать любого видимого в поле зрения человека. Не редко люди, сходящие с ума от искажения ци, утоляли эту жажду путем становления на кривую дорожку. Они источали темную энергию, исходящую из самых тёмных желаний и чувств, желая с помощью них утолить всю боль, разрываемую тело от золотого ядра, которое медленно угасало.<br><br></div><div>– Господин Дун, – позвал Лю Синь, но тут же осекся, слыша грохотание цепей и видя, как мужчина рвется к нему изо всех сил отнюдь не для дружеских объятий.<br><br></div><div>Череда духовных шаров ринулась к юноше один за другим, и вскоре запыхавшийся Лю Синь стал чувствовать себя как гусь на охоте, окруженный стрелами.<br><br></div><div>Уходя от шара, разбившегося аккурат возле его головы о стену, Лю Синь закричал:<br><br></div><div>– Ма Цайтянь конечно говорила, что вы буйный в гневе, но не до такой же степени!<br><br></div><div>Атаки вмиг прекратились. Обессилено съехав по стене, тяжело дышащий Лю Синь прикрыл глаза, выуживая из-за пазухи маленький смятый листок.<br><br></div><div>Подняв его и помахав им в воздухе, он усмехнулся:<br><br></div><div>– У меня тут письмо для вас от неё.<br><br></div><div>Услышав звон цепей, Лю Синь прищурился, видя, как Дун Чжунши пытается подобраться ближе к прутьями, не сводя горящих глаз с клочка бумаги.<br><br></div><div>Спустя некоторое время из камеры напротив послышались рычащие слова:<br><br></div><div>– Чт… что там?<br><br></div><div>Голос мужчины наводил на мысли о том, что его обладатель не разговаривал уже довольно долгое время.<br><br></div><div>Видя, как пленник утихомирился и начал осознавать происходящее, юноша облегченно выдохнул.<br><br></div><div>«Ну надо же, и впрямь сработало», – похлопал он себя по груди.<br><br></div><div>Смотря на листок с картой местности резиденции, на котором не было ни слова, Лю Синь сказал:<br><br></div><div>– Она пишет, что выражает своё глубочайшее сожаление о произошедшем с вами, а также просит не винить лекаря Сяо и его помощника в длительном отсутствии.<br><br></div><div>Дун Чжунши вновь рванулся к прутьям, но был остановлен натянувшимися цепями.<br><br></div><div>Судорожно забегав глазами по листку, Лю Синь поспешно заговорил:<br><br></div><div>– Она просит вас прийти в себя как можно скорее. Вы нужны городу.<br><br></div><div>Как и у любого безумца, у человека, сошедшего с ума от искажения ци, должен быть якорь, не дающий ему окончательно отправиться по реке безумия, в конце которой был лишь необратимый обрыв.<br><br></div><div>Для Дун Чжунши этим якорем была Ма Цайтянь.<br><br></div><div>Едва заслышав это имя, огни в глазах мужчины колыхнулись, словно под воздействием сильного ветра, способного их потушить.<br><br></div><div>Лю Синь говорил ничего не значащие слова, складывая их в какие-то обрывки предложений, связанных с женщиной, неизменно упоминая её имя в каждом из них.<br><br></div><div>Дун Чжунши не улавливал и половины смысла сказанного, цепляясь только за имя:<br><br></div><div><em>Ма Цайтянь, Ма Цайтянь, Ма Цайтянь…<br><br></em><br><br></div><div>– Ей никогда не нравились розы, – хрипло выдохнул он, падая на пол клетки.<br><br></div><div>Лю Синь тоже опустился, опираясь плечом о прутья.<br><br></div><div>Дун Чжунши опустил голову, глядя на кровавые пятна на полу, так похожие на распустившиеся цветы, которые никогда не нравились единственной женщине, которую он любил.<br><br></div><div>Оба пленника замолчали на пару долгих часов, за которые глава гильдии пытался осмыслить происходящее. Постепенно вспоминая о том, как и кто именно его заточил в его же темнице, Дун Чжунши едва не сорвался с обрыва в безумную реку снова. Однако чувствуя теперь ярость не к человеку напротив, а к тем, что стояли сейчас наверху.<br><br></div><div>Вскоре двери в коридоре вновь грохотнули и внутрь по коридору втащили ещё одного пленника, бросая его в соседней от Лю Синя камере.<br><br></div><div>Человек за стеной хрипло дышал, не обращая внимания на голос юноши, пытавшего дозваться до него. Решив, что пленник, вероятно, потерял сознание под пытками, Лю Синь оставил свои попытки, слыша его тяжелое дыхание.<br><br></div><div>Видя, что глава гильдии постепенно приходит в себя, он решил упрочить его связь с миром, снова заводя разговор о женщине.<br><br></div><div>Дун Чжунши слушал его долгий монолог, прежде чем прервать его со словами:<br><br></div><div>– Однажды она сказала мне, что встретила в городе человека, который был единственным на площади, не смотрящим на неё свысока. Я всё пытаюсь понять, это оттого, что ты недавно в Яотине или оттого, что ты так глуп?<br><br></div><div>– Почему я должен был смотреть на неё свысока? – искренне удивился Лю Синь.<br><br></div><div>– Не то чтобы я плохо относился к ней или подвергался воздействию городских сплетен, просто… единственная возможность для неё исправить её положение – это выйти замуж, – Дун Чжунши посмотрел чуть в бок, продолжая через несколько мгновений: – Так думает каждая женщина в таком положении. Годы идут, и она уже не молодеет. Ты знал, что для того, чтобы поддержать своё красивое лицо, она покупает у лекаря Сяо дорогостоящие травы, для сохранения своей молодости? Не то чтобы это слишком заметно, но ей уже почти тридцать, годы вскоре начнут брать своё, и это пугает её, – грустно усмехнулся мужчина. – Какая глупость.<br><br></div><div>Лю Синь ничего не ответил.<br><br></div><div>– Как ты думаешь, Лю Синь, женщина в таком положении думает доброте, – глава повернулся к юноше, – или о том, насколько тяжел кошель с золотом, висящий на поясе?<br><br></div><div>Тень опустилась на лицо Лю Синя. Подавшись вперед, он сказал:<br><br></div><div>– Я думаю, не все делят мир на глупость и жадность, господин Дун.<br><br></div><div>– Женщины коварны, юноша, – усмехнулся Дун Чжунши. – Она тебе нравится?<br><br></div><div>– Что?<br><br></div><div>– Я спрашиваю, – Дун Чжунши подался чуть ближе, грохая цепями, – Ма Цайтянь нравится тебе, как женщина?<br><br></div><div>– К чему этот вопрос?<br><br></div><div>– Когда... если, – исправился он, – я выберусь отсюда, я предлагаю тебе брак с достойной женщиной.<br><br></div><div>– Что вы сказали? – приподнялся с холодного пола юноша, вперившись в мужчину взглядом.<br><br></div><div>Дун Чжунши глубоко вздохнул и тоже встал. Словно боясь передумать, он быстро заговорил:<br><br></div><div>– Ты нравишься мне, Лю Синь, – мужчина сделал шаг в его сторону. – Впервые я услышал о тебе от Ма Цайтянь. Между мной и ней всегда были тёплые дружеские отношения, я хочу счастья для неё. Ты, как никто другой, подходишь на эту роль, – Дун Чжунши поднял на него взгляд и Лю Синь подметил, что красные зрачки его немного подрагивают. Подавшись ближе, он понизил голос: – Я смогу позаботиться о вас обоих. Если вы согласитесь на сделку, я обеспечу вас всем, что пожелаете.<br><br></div><div>– Так, стоп, – юноша вытянул руку вперед, прерывая речь мужчины. – Господин Дун, вы всё ещё бредите.<br><br></div><div>– Мой разум ясен, Лю Синь, – глава прищурился, делая несколько шагов в сторону, но не отводя от юноши взгляда. – Мужчина твоего положения должен понимать, что большего ему не достичь. Я предлагаю тебе положение, должность и брак с достойной женщиной.<br><br></div><div>Кровь прилила к голове Лю Синя. Он уставился на мужчину, выплёвывая каждое слово:<br><br></div><div>– Раз вы зачали ребёнка, то должны были сами взять Ма Цайтянь в жены, а не носиться по городу в поисках лучшей кандидатуры, в котором вы не будете видеть соперника, вам так не кажется?<br><br></div><div>Дун Чжунши расхохотался, запрокинув голову:<br><br></div><div>– У нас с тобой разное понимание того, что должен делать мужчина, а что не должен. Должен ли он брать опеку над чужим ребёнком, не имея за душой ни гроша, а? – юноше показалось, что едва просветлевший взгляд мужчины снова вернулся к своему безумию.<br><br></div><div>– Всё субъективно, – вскинул бровь Лю Синь. – Скажем, должен ли мужчина пройти мимо ребёнка только потому, что у него нет ни гроша, – он сделал шаг в сторону главы. – Или должен ли он бросить собственного ребёнка лишь из трусости и для поддержания своего положения? И спускать с рукава все те слова, что разносят по городу его жены, очерняя положение женщины, которая ему нравится?<br><br></div><div>Дун Чжунши замолчал на несколько долгих мгновений, после чего тихо спросил:<br><br></div><div>– В том её письме… есть ещё что-нибудь?<br><br></div><div>Лю Синь тяжело вдохнул и, уперевшись локтями в перегородку меж прутьев, высунул лист перед собой, глядя на него. Он никак не ожидал, что человек в соседней камере вдруг выхватит листок цепкими пальцами, принявшись осматривать его со всех сторон, со словами:<br><br></div><div>– Да, она пишет, что ты мудила из которой я должен выбить всё дерьмо, – пропел Шуя Ганъюн сплевывая окровавленную слюну на пол. – Ой, смотрите-ка, тут даже пара поцелуйчиков и сердечек с подписью «для моего дорогого А’Юна»<br><br></div><div>– Юн?! – ринулся к стене Лю Синь.<br><br></div><div>– Ага, мест в этих камерах удостаиваются только те, кто особенно сильно взбесил ту бешеную бабу. Ну и сволочная же сука она, скажи?<br><br></div><div>– Как ты? Это тебя утащили наверх для допроса? – осматривал стену Лю Синь, словно пытаясь рассмотреть за ней друга и узнать, в каком он состоянии.<br><br></div><div>– Ай, – отмахнулся Шуя Ганъюн, – меня за эти дни столько раз уже пытали, да и хер с ним, – переведя взгляд на клетку чуть с боку от себя, мужчина вскинул бровь: – Так это и есть прославленный Дун Чжунши?<br><br></div><div>– Да, он уже пришел в себя.<br><br></div><div>Шуя Ганъюн сплюнул, со словами:<br><br></div><div>– Твою мать, а я с ним тут болтал время от времени, даже пару песен ему спел, чтобы это бешеный угомонился в перерывах между попытками убить меня и рычаний, с которыми он пытался выдрать цепи из стены.<br><br></div><div>Дун Чжунши мрачно хмыкнул из темноты, окидывая мужчину надменным взглядом:<br><br></div><div>– Сдается мне, это не искажение ци сводит меня с ума, а твой голос, которым ты завывал тут блядь днями и ночами, словно тебе на хвост наступили.<br><br></div><div>– Че сказал бля? – оперся о прутья Шуя Ганъюн.<br><br></div><div>– Сказал, поёшь ты дерьмово, – ощетинился Дун Чжунши, грохая цепями.<br><br></div><div>Шуя Ганъюн растянул губы в гадливой улыбке и на распев протянул:<br><br></div><div>– А вот А’Тянь просто в восторге от моего голоса.<br><br></div><div>Дун Чжунши тут же бросился к прутьям, как и мужчина в соседней камере.<br><br></div><div>– Как бы ты ни старался задеть меня, но я всегда буду тем, кого она будет любить. Мы вместе с самого детства…<br><br></div><div>Лю Синь, который всё это время тёр виски, пытаясь угомонить разыгравшуюся мигрень, воскликнул, взмахивая руками и прерывая мужчин:<br><br></div><div>– Заткнитесь оба! Вам не кажется, что сейчас есть дела поважнее?!<br><br></div><div>Услышав, что оба пленника замолчали, соглашаясь с его словами, Лю Синь провел по лицу ладонью, переводя тему:<br><br></div><div>– Судья захватила власть в Яотине.<br><br></div><div>Дун Чжунши усмехнулся, качая головой:<br><br></div><div>– Сборище тупых ублюдков… – выдохнул он, откидывая голову на стену за спиной. – Я знал, что так будет. Но, к сожалению, в те годы единственным способом, утихомирить восстания среди гильдии, было возможно с помощью порядка и правил, за которыми нужен был некто, осуществлявший надзор. Невозможно создать систему без единой лазейки. И я понимал на том собрании, что однажды подобное может произойти, – мужчина стал расхаживать по клетке, позвякивая цепями. – Я взял в жены всех дочерей правящих кланов, чтобы при таком раскладе они были вынуждены занять мою сторону. Так оно и вышло, верно? Сейчас эти ожиревшие сволочи только и думают о том, как обойти судью, вместо того, чтобы перерезать мне горло и занять моё место.<br><br></div><div>– Ну ты и сукин сын, – хмыкнул Шуя Ганъюн. – Ты просто прикрылся женщинами, вынуждая их отцов. Умри ты случайно или по приказу, их дочери разделят твою участь. <br><br></div><div>– Верно, – согласился Дун Чжунши, не чувствуя себя виноватым. – Гильдия вынуждена следовать за мной, только так я мог удержать власть в своих руках. Купцы – это всё же просто купцы. Жадные до денег и земель, они мало что смыслят в кодексах и порядках. Я подбил их на создание вольных городов, пообещав солидный кусок пирога, а они и рады стараться, чтобы заполучить его, не обращая ни на что внимания. Когда один из глав предложил поставить над нами судью, все облегченно выдохнули. Но я знал, что человеку, лишенному всего, отнюдь не так-то просто смириться со своим положением.<br><br></div><div>Лю Синь прошел вдоль прутьев, ведя по ним пальцем:<br><br></div><div>– Значит, она хочет заполучить всю власть в гильдии? Тогда над ней больше не будет властен закон на крови, верно?<br><br></div><div>– Амбиции, – усмехнулся Дун Чжунши, – у кого же их нет?<br><br></div><div>– И чт…<br><br></div><div>Слова Лю Синя были прерваны грохотнувшей дверью в коридоре. Свет, пролившийся из-за двери, явил перед пленниками высокого стражника.<br><br></div><div>Мужчина, покачивая ключами, прошелся вдоль клеток. Шуя Ганъюн и Дун Чжунши тут же отступили в тень своих камер.<br><br></div><div>Остановившись напротив Лю Синя, стражник принялся возиться с замком.<br><br></div><div>– В чем дело? – растерянно спросил Лю Синь. – Неужели рассвет уже наступил?<br><br></div><div>Стражник вскинул брови и ничего не ответил, вытаскивая юношу наружу.<br><br></div><div>– Моё дознание должно быть не раньше рассвета! – крикнул Лю Синь.<br><br></div><div>Он почти задохнулся от охватившей его душу растерянности. Вырвавшись из хватки, он бросился к соседней камере.<br><br></div><div>– Юн, – успел Лю Синь протянуть к мужчине руку, как тут же его рванули назад, уперев грудью в противоположную стену. Чувствуя тяжелые холодные кандалы на запястьях, юноша в страхе шарил по стене перед собой растерянным взглядом.<br><br></div><div>Когда Лю Синя потащили в сторону коридора, он увидел тёмное небо в одном из небольших окон под потолком. Пленник едва не рухнул на грязный пол от осознания – до рассвета ещё далеко.<br><br></div><div>Шуя Ганъюн растерянно проводил друга глазами, пока за тем не грохотнула дверь, вновь погружая тюремный уровень в темноту.<br><br></div><div>Опустив взгляд на свою руку, мужчина заметил слабое мерцание.<br><br></div>
