<div>Чжао Ланьсянь была поймана им и поцелована. Они целовались до тех пор, пока ее щеки не раскраснелись и не стали гореть от жара.<br><br></div><div>Девушка почувствовала его энтузиазм и посмотрела на него так, как будто он вот-вот встанет на колени и сделает предложение. Стук ее сердца почти перекрывал смех, доносившийся со двора семьи Ли.<br><br></div><div>Ее ладони вспотели.<br><br></div><div>— Не создавай проблем, возвращайся, — прошептала она Хэ Сунбаю.<br><br></div><div>Энтузиазм в сердце Хэ Сунбая остыл, и он в смущении опустил руку Чжао Ланьсян.<br><br></div><div>Его загорелое лицо подозрительно покраснело. Он понял, что поступил... как хулиган!<br><br></div><div>Мужчина вздохнул и подумал, что становится все более и более неуправляемым.<br><br></div><div>Чжао Ланьсян посмотрела на него с улыбкой и сжала его пальцы.<br><br></div><div>— Ладно, не стесняйся, потом поговорим серьезно. Поскорее возвращайся, чтобы выпить свадебного вина. Единственная драгоценная свадьба в жизни твоей старшей сестры, ты не можешь вот так убегать на улицу и прятаться. Смирись с этим.<br><br></div><div>Было две причины, по которым Хэ Сунбай «прятался» на улице: во-первых, когда его девушка звала его, он шел следом. Во-вторых, потому что пришло много членов бригады.<br><br></div><div>Хэ Сунбай подсознательно привык к холодным взглядам окружающих и намеренно избегал их при произнесении тостов, чтобы не опозориться.<br><br></div><div>Честно говоря, его самого не волновали те, кто смотрит на других людей свысока, но он боялся, что кому-то будет горько в этот счастливый день и тот скажет что-то неприятное.<br><br></div><div>Чжао Ланьсян любовно коснулась уха своего мужчины и ободряюще сказала:<br><br></div><div>— Иди. Младший брат невесты должен в это время выйти вперед и поддержать «огневую мощь».<br><br></div><div>Чжао Ланьсян замечала, что этот человек немного помнит о своем происхождении. Даже в такой радостный день он должен проходить его осторожно.<br><br></div><div>Чего не знал Хэ Сунбай, так это того, что на следующий день после обвала горы Нюцзяо, после того, как директор женской федерации и капитан второй бригады Хэ Лайфу прислали цыплят, чтобы похвалить их за «хорошее поведение», Чжао Ланьсян написала похвальное письмо и обзорные материалы для «прогрессивных членов» коллективной жизни.<br><br></div><div>Она написала в партию, а через несколько дней в провинциальных газетах была опубликована информация о крупном несчастном случае на производстве, и, кстати, небольшой кусок статьи был выделен «героям».<br><br></div><div>Хэ Сунбай в это время был занят: он спешил восполнить расходы на лечение зятя и, конечно же, не обратил внимания на изменение отношения к нему жителей деревни.<br><br></div><div>Однако вскоре Хэ Сунбай это почувствовал.<br><br></div><div>На его лице появилась улыбка, но она была несколько сдержанной. Когда он стоял лицом к толпе, его улыбка казалась точно выверенной. У него не было радости в сердце, когда он сталкивался с этими людьми. Он даже говорил ровно и, как правило, был немногословен.<br><br></div><div>— Я иду, иду.<br><br></div><div>Он поднес ко рту большую чашу, которую поднес ему Ли Даню, и выпил ее всю.<br><br></div><div>Это рисовое вино по три фыня за пол-литра, дешевое и крепкое. Семья Ли купила сразу десять литров.<br><br></div><div>Еды и вина хватало, и все смогли хорошо провести время.<br><br></div><div>Трое мужчин из семьи Ли так радовались, что уже напились до смерти. Где уж тут Даню, Дама и Дагоу выпить столько вина...<br><br></div><div>На свиноферме, где работает Хэ Сунбай, всегда есть высококонцентрированные крепкие и пряные спиртные напитки. Мясники каждый день после тяжелой работы по забою и разделке свиней могут получить стопочку для бодрости.<br><br></div><div>После того, как Хэ Сунбай в течение всего лета пил, его толерантность к вину резко возросла.<br><br></div><div>Даню протянул руку помощи и с удовольствием подтолкнул Хэ Сунбая вперед.<br><br></div><div>— Представляете, это брат моей невестки. Отпустите меня и просто идите к нему! — пьяно улыбнулся он, размахивая руками.<br><br></div><div>Хэ Сунбай честно принимал одну рюмку за другой. Возможно, из-за того, что у него была слишком смуглая кожа, краснота от опьянения не была видна. Членам бригады не заметили, что он пьянеет, и предлагали еще и еще.<br><br></div><div>Хэ Сунбай пил одну чашу за другой, выпивая со всеми присутствующими.<br><br></div><div>После того, как члены бригады напились, Хэ Сунбай почувствовал облегчение.<br><br></div><div>В отличие от ожидаемого им цинизма, люди оказались немного более искренними.<br><br></div><div>Он с удовольствием выпил еще несколько чаш вместе с Ли Даню, но для последнего это было слишком. Он засел в клозете и не мог выйти.<br><br></div><div>Чжао Ланьсян издалека посмотрела на Хэ Сунбая, опустила голову, поджала губы и улыбнулась.<br><br></div><div>Свадебный банкет начался в полдень, и еще до захода солнца все, довольные, стали возвращаться домой.<br><br></div><div>Сестре Хэ пришлось провести первую ночь в доме мужа, так как на следующий день она должна была приготовить ужин и подать чай для свекров, а завтра супруги вернуться в дом семьи Хэ.<br><br></div><div>Чжао Ланьсян специально научила ее готовить картофельно-яичный омлет. Готовить его быстро и просто, и он всегда получается ароматным и вкусным. Он очень подходит для того, чтобы порадовать свекровь.<br><br></div><div>Бабушка не вышла на свадебный пир, а ела одна в доме. Несмотря на то, что она была в одиночестве, она чувствовала себя спокойно.<br><br></div><div>После того, как Хэ Сунбай закончил пить, он пошел в комнату, взял на спину свою старенькую бабушку и обошел вокруг дома семьи Хэ.<br><br></div><div>За последние десять лет она впервые вышла на улицу. Бабушка смотрела на голубые воды и зеленые горы деревни Хэцзы, а перед ее глазами мелькали события прошлого.<br><br></div><div>Она смотрела на эти горы и реки холодно, робко и ностальгически.<br><br></div><div>Хэ Сунбай сказал:<br><br></div><div>— Бабушка, Банда Четырех схвачена!<br><br></div><div>Бабушка ответила:<br><br></div><div>— Хорошо, что они упали… Хорошо, что упали... Я останусь еще ненадолго и своими глазами увижу, что будет со страной.<br><br></div><div>Хэ Сунбай не знал, что сказать, и промолчал.<br><br></div><div>— Сегодня твоя сестра вышла замуж, и я исполнила свое желание. Я очень спокойна и счастлива. Сунбай... Теперь ты остался.<br><br></div><div>Хэ Сунбай почувствовал, что дальше эта тема развиваться не может, и быстро перевел разговор на другое:<br><br></div><div>— Когда я ходил в больницу, бабушка, твой старый друг особенно сожалел, что старшая сестра глухая, и устроил ей проверку. Он сказал, что ее можно вылечить с помощью операции. Возможно, восстановление ее слуха будет стоить дороговато... И, может быть, это не сработает, ведь старшая сестра давно повредила слух. Но я хочу ее вылечить. Я хочу попробовать.<br><br></div><div>Бабушка молчала, ее голова прильнула к плечу внука, а в мутных глазах плескалось чувство вины.<br><br></div><div>— Когда твоя старшая сестра оглохла, в нашей семье как раз случилась беда. Взрослые плохо за ней ухаживали, и у нее несколько дней держалась высокая температура.<br><br></div><div>Хэ Сунбай легкомысленно ответил:<br><br></div><div>— Старшая сестра не винит тебя. Я буду много работать, чтобы накопить денег для старшей сестры на лечение ее болезни.<br><br></div><div>Бабушка обняла внука за шею и вздохнула:<br><br></div><div>— Сунбай... Я заставила тебя страдать.<br><br></div><div>Золото в семье было израсходовано — мало что удалось спасти. Оставшийся тайник был зарыт под горой Нюцзяо, но там творился такой хаос, что сейчас его невозможно найти.<br><br></div><div>— Твои папа и дедушка — все чистые и благородные люди, не знающие цену деньгам, и из-за них ты страдаешь.<br><br></div><div>До несчастного случая их самое большое и любимое сокровище было зарыто в большой коробке, в которой лежали одни бесполезные отходы. Живопись, каллиграфия, литература, фарфор и нефрит — все это горячо и хлопотно, поэтому бабушке Ли не терпелось все это сжечь, чтобы их больше не видели. Если бы их можно было обменять на деньги, Сунбаю не пришлось бы так много работать.<br><br></div><div>Бабушка дважды повторила, как она сожалеет, но Хэ Сунбай не чувствовал горечи, наоборот, он ощущал себя живым.<br><br></div><div>В его сердце появилась надежда. Как бы тяжело ни было, как бы он ни уставал, он чувствовал себя счастливым, и все его тело наполнялось энергией.<br><br></div><div>На следующий день был выходной и Чжао Ланьсян отдыхала.<br><br></div><div>Санья с друзьями отправилась ловить гольцов на реку, но рыбы было мало, и они вернулись, наловив много лягушек. Первоначально они собирались их зажарить, но Чжао Ланьсян их остановила.<br><br></div><div>Она сказала:<br><br></div><div>— Не надо портить лягушек, они очень вкусные. Подождите до вечера, я приготовлю их для вас.<br><br></div><div>Санья радостно воскликнула.<br><br></div><div>Чжао Ланьсян достала новую школьную сумку для нее и сказала:<br><br></div><div>— Санья, быстро вымой руки и напиши несколько крупных иероглифов, чтобы бабушка видела.<br><br></div><div>Санья достигла возраста, когда можно читать и учиться грамоте. Хотя семья Хэ бедная, они все же могут платить за обучение два юаня. Как только наступила осень, Санья взяла школьную сумку и пошла учиться в школу в деревне.<br><br></div><div>Маленькая девочка бросила в бак с водой лягушек, обвязанных травой, и с радостью отправилась в бабушкину комнату читать книгу.<br><br></div><div>Чжао Ланьсян бросила быстрый взгляд на них. Старушка с трепетом достала из шкафа потертый карандаш, взяла внучку за руку и стала учить ее писать.<br><br></div><div>Хотя ноги и ступни у нее были неудобные*, но спина — максимально прямая, а выражение лица — серьезное.<br><br></div><div><em>П.п.: лотосовые ступни, бинтование ног, золотой лотос. Эта традиция зародилась в Китае в X веке и продлилась до XX. Женскую ножку (в основном в аристократической среде) начинали перетягивать с детства, не давая ступне нормально формироваться, отчего она оставалась очень миниатюрной. Конечно, при такой форме нормально ходить женщина тоже не могла, только очень медленно, маленькими шажками и недалеко, либо ее носили слуги.<br><br></em><br><br></div><div>Хэ Сунбай вернулся с работы на улице и вытер пот.<br><br></div><div>Он случайно нашел две потрепанные книжки и принес их бабушке.<br><br></div><div>— Бабушка учит ее только арифметике. Девочкам надо бы побольше узнать и об этом.<br><br></div><div>Чжао Ланьсян взглянула, и то, что Хэ Сунбай достал, явно было классикой — стихами в древнем стиле.<br><br></div><div>Бабушка оттолкнула эти книги и с жестким выражением лица сказала:<br><br></div><div>— Сожги, зря тратишь деньги на покупку этих запрещенных материалов. Что делать с этими книгами? Я так запуталась, что не могу вспомнить.<br><br></div><div>Поэзия в эту эпоху еще считалась пропагандирующей неправильные ценности.<br><br></div><div>Хэ Сунбай молча отдал книги Чжао Ланьсян и попросил ее использовать их в качестве дров.<br><br></div><div>Как только Чжао Ланьсян сожгла книги, до ее ушей донесся громкий и взволнованный голос.<br><br></div><div>— Ах, я уже три месяца болею, а ты ни разу меня не навестила, — рот Цзян Ли так искривился, что на нем могла бы повиснуть винная тыква. — Но, если ты приготовишь мне вкусную еду, я тебя прощу.<br><br></div><div>Доску (шину) с ее ноги только что сняли, и она пришла к Чжао Ланьсян, как только смогла свободно передвигаться.<br><br></div><div>— Мне так не повезло. Эта обрушившаяся гора раздробила мне ногу и заставила пропустить идеологическую и политическую аттестацию. Моя мечта об университете рабочих, крестьян и солдат тоже разбилась, — продолжала жаловаться Цзян Ли. — Может быть, ты приготовишь еду, чтобы утешить меня?<br><br></div><div>— А я-то тут при чем? — удивилась Чжао Ланьсян.<br><br></div><div>Цзян Ли надулась и буркнула:<br><br></div><div>— Ты действительно раздражаешь. Твоя цель слишком высока. Если ты хочешь получить моего брата, разве ты не должна присматривать за мной?<br><br></div><div>Чжао Ланьсян перевернула сборник стихов на дне печки, чтобы пепел и обугленная бумага лучше прогорела. Она не обратила внимания на мысли маленькой девочки Цзян Ли, а просто раскрыла руки и сказала:<br><br></div><div>— Доставай.<br><br></div><div>Цзян Ли состроила недоуменное выражение на лице.<br><br></div><div>— У тебя карман оттопыривается, я видела. Чтобы ты не болела, я дам тебе часть этого мешка со сладостями, так что отдай его мне.<br><br></div><div>Цзян Ли окончательно сдалась и достала из кармана три письма.<br><br></div><div>Чжао Ланьсян подняла брови. Одно письмо в месяц. Цзян Цзяньцзюнь, неплохо.<br><br></div><div>Но ей не понравилась самоуверенная манера Цзян Цзяньцзюня вложить письмо, написанное ей, в письмо для Цзян Ли. Он считал само собой разумеющимся, что в эту эпоху отношения между мужчиной и женщиной были табу.<br><br></div><div>Однако Чжао Ланьсян испытывала к нему лишь отвращение.<br><br></div><div>Эта притворная привязанность еще более оскорбительна. Может быть, он все еще хотел устроить грандиозное шоу с возвращением блудного сына?<br><br></div><div>Она решила узнать у Цзян Ли и спросила:<br><br></div><div>— Ты не писала брату в это время?<br><br></div><div>— Нет, я лежала в больнице, как бы я еще успевала писать письма. Но мама один раз приезжала ко мне. Жаль, что тебя не было там в это время. Мама очень хотела с тобой встретиться.<br><br></div><div>Чжао Ланьсян не могла не удивиться:<br><br></div><div>— Зачем она меня искала? Мы ведь незнакомы…<br><br></div><div>Цзян Ли не удержалась и постучала костылями об пол:<br><br></div><div>— Откуда я это знаю! Может быть, брат ей сказал? Неважно. Я верю в тебя. Можешь ли ты сделать что-нибудь питательное и вкусненькое для меня?<br><br></div><div>Чжао Ланьсян попросила у Цзян Ли продовольственные талоны.<br><br></div><div>Затем девушка очистила лягушек одну за другой и сняла с них кожу, обнажив белое нежное мясо. С помощью кукурузного крахмала, яичного белка и белого вина она размяла их и замариновала на некоторое время, а затем бланшировала в кастрюле с водой*.<br><br></div><div><em>П.п.: если мясо или какие-то другие ингредиенты неприятное пахнут, то бланшировка помогает убрать запах.<br><br></em><br><br></div><div>Затем она начала готовить основу для костного супа. Половину она отставила в сторону, а оставшуюся половину вылила в сковороду, где обжаривала лук, имбирь, чеснок, сушеный красный перец, белый кунжут, а после добавила туда добавила кости из супа. Прозрачная основа вдруг стала красной и маслянистой.<br><br></div><div>Девушка плотно закрыла печную заслонку, в результате чего огонь уменьшился.<br><br></div><div>Чжао Ланьсян тушила прозрачный суп из лягушек в большой кастрюле, добавила туда горные грибы, батат, красные финики и волчью ягоду, нарезала несколько кусочков тофу и снова стала тушить на маленьком огне. Когда суп закипел, она добавило мясо лягушек, и суп стал молочно-белым еще до того, как снова закипел.<br><br></div><div>Затем разделила лягушку: половину тушки, в прозрачном бульоне, отложила для бабушки, а вторую половину оставила Цзян Ли.<br><br></div><div>Цзян Ли вытянула шею и сказала:<br><br></div><div>— Красная выглядит так аппетитно, что я хочу ее съесть.<br><br></div><div>Чжао Ланьсян холодно сказал:<br><br></div><div>— Ты хочешь съесть все, что видишь. Думаешь, что сможешь съесть это?<br><br></div><div>Цзян Ли действительно было все равно. Она засучила рукава и бланшировала еще несколько лягушек. Затем подождала, пока они сварятся, и выловила их, чтобы съесть.<br><br></div><div>Горячий и пряный вкус внезапно ворвался в ее рот, и до того он был свеж и восхитителен, что девушка замычала от удовольствия. Мясо было нежным и гладким, суп — острым и горячим, но это возбуждало аппетит. Хотелось есть еще и еще.<br><br></div><div>Мозг Цзян Ли был занят этим властным вкусом, было так восхитительно вкусно, что на глаза навернулись слезы. Она не могла удержаться от шипения и вдыхала пряный и насыщенный суп, обволакивающий нежнейшее и гладкое лягушачье мясо. Пропитанное ароматным бульоном, мясо было настолько мягким, что просто таяло во рту. На вкус оно было нежнее, чем другие виды мяса, например, свинина или курица.<br><br></div><div>Это было очень горячо, до боли, но так приятно.<br><br></div><div>Цзян Ли сказала:<br><br></div><div>— Это вкусно! Это действительно интересно! После употребления каши и гарниров в течение нескольких месяцев в самый раз съесть немного чего-то такого необычного.<br><br></div><div>Это было слишком вкусно, чтобы остановиться. Горячий суп в горшочке заставил Цзян Ли хотеть съесть еще и еще, снова и снова, пока не лопнет. После первого острого вкуса остается густое и длинное послевкусие от трубчатых костей. Лягушка нежная и свежая, она даже вкуснее куриных ножек, но все такая же ароматная и нежная!<br><br></div><div>Цзян Ли проглотила три лягушки, а потом ей захотелось остановиться и запить супом из лягушачьего мяса и горных грибов.<br><br></div><div>Она икнула от сытости и вздохнула:<br><br></div><div>— Ты отлично проводишь время. Ешь такую вкуснятину каждый день... Я сейчас думаю об этом, и мне кажется, что было бы неплохо, если бы мой брат смог жениться на тебе. В будущем я смогла бы часто заглядывать к вам в гости...<br><br></div><div>Чжао Ланьсян, собиравшаяся позвать брата и сестру семьи Хэ, не могла не растеряться.<br><br></div><div>Ей хотелось возразить Цзян Ли, но, чтобы не раскрывать перед Цзян Цзяньцзюнем факт своего перерождения, она стерпела. Пусть мужчина и дальше ошибочно считает ее неопытной, простой и легко управляемой девочкой.<br><br></div>
