Записи об усмирении демонов эпохи Тяньбао

Пылающее перо Феникса

Реферальная ссылка на главу

<div>Над данной главой работала Книжный Гусь. Приятного прочтения! «Сегодня Цин Сюн сказал мне, что ты не захочешь возвращаться со мной домой». *** В ярко освещенной комнате бокового зала дворца на горе Ли, крепко спящий Ли Цзинлун распластался на столе, а Хунцзюнь лежал рядом с ним в позе беззаботного и невинного малыша. Ли Цзинлун поднял голову и красными глазами обвел весь стол с разбросанными на нем чашами и чарками, прежде чем перевести взгляд на рядом лежащего Хунцзюня. — Мы остались только вдвоем, — прошептал мужчина, протянутой рукой нежно и осторожно проводя по лбу юноши и убирая его челку. — Пойдем... вставай, — с трудом произнес Ли Цзинлун, когда поднял Хунцзюня в горизонтальное положение и позволил тому расположить голову на его собственном плече. Тело юноши было накрыто верхней одеждой мужчины. Ли Цзинлун приобнял его и босиком понес по длинным коридорам. Одной ногой открыв раздвижную дверь в комнату Хунцзюня, он внес его внутрь, уложил на кровать и, чуть запыхавшись, накрыл одеялом. — Ху... Ли Цзинлун присел перед койкой Хунцзюня с наполненными печалью глазами. В то мгновение он не хотел возвращаться в свою обитель, потому заснул в одежде на земле прямо перед чужой постелью. Той ночью юноше приснился странный сон, где кто-то поставил рядом с ним лампу, что освещала долгую ночь. Исходящий от нее яркий свет все время оставался рядом с ним. Неподалеку за окном отбрасывало лучи ярко-красное солнце. Свет восходящего светила согревал его тело и словно звал его. В пятую стражу¹ Хунцзюнь внезапно проснулся. [¹Время с 3 часов до 5 утра.] Стоило ему открыть глаза, как свет алого солнца исчез. Только лампа рядом с ним продолжала гореть. Сколько же он спал? Хунцзюнь глубоко вздохнул и покосился на кровать, к которой облокотился погрузившийся в глубокий сон Ли Цзинлун. Юноша присел, чувствуя жажду и желание попить воды, но, сделав несколько шагов по комнате, остановился перед окном. По неизвестной причине он распахнул его и выглянул наружу. В ту снежную предрассветную ночь было крайне светло. На высоком утесе напротив окна стоял человек. Хунцзюнь вопросительно пригляделся. Этот человек стоял на самом обрыве, не шевеля ни единым мускулом². Хунцзюнь положил миску с водой на место, закрыл окно, прежде чем натянуть верхнюю одежду и на цыпочках выйти в коридор. Походя туда-сюда, он отыскал заднюю дверь бокового зала. Стоило ему толкнуть дверь, как стоящая на утесе фигура человека стала четче. [²идиома (一动不动 [yī dòng bù dòng]), означающая полную неподвижность.] Это был мужчина. Юноша прошел по подвесному мосту к высокому утесу. Листья зонтичных деревьев на вершине уже почти опали. Хлопья все еще падали, но область вокруг этого человека оставалась ими нетронутой, обнажая голую землю. Так уж получилось, что с края обрыва можно разглядеть покрытый темнотой ночной Чанъань. Медленно поднимаясь по утесу, Хунцзюнь неудержимо дрожал. И тут он заметил алые, словно пылающее пламя, волосы, закутанное в золотисто-красное королевское одеяние тело, и два висящих на талии хвостовых пера огненного оттенка, что были до того длинными, что волочились по земле. Верхняя часть королевского одеяния была свободно накинута на одно плечо, оставив вторую половину бледного торса ничем не прикрытым. От обнаженной груди и мышц словно исходила сила. — Папа? — Хунцзюнь едва ли мог поверить своим глазам. Чун Мин медленно обернулся и, взглянув на Хунцзюня, слегка помрачнел. Только юноша собирался двинуться вперед, как Чун Мин, казалось, мгновенно рассвирепел, а дыхание его участилось. — Ты... что случилось с твоим ухом?! Ухо Хунцзюня все еще было забинтовано. Он подсознательно хотел прикрыть его, однако Чун Мин не дал ему времени и тут же схватил за запястье. Оттащив чуть в сторону и заставив встать прямо, Феникс принялся его разбинтовывать. Рану пронзила боль, и юноша взвыл: — Папа! Полегче! — Как ты получил эту рану? — чуть ли не зарычал Чун Мин. Юноша молча уставился на отца. Чун Мин был крайне взволнован, но ему насилу пришлось успокоиться. Он поднял засветившуюся алым сиянием левую руку и поднес ее к лицу Хунцзюня. Раздался едва слышимый вскрик Феникса, и растопыренные пальцы круговыми движениями обошли место повреждения. Рана юноши разом затянулась и не оставила ни следа³. [³букв. идеальный как никогда (完好如初 [wán hǎo rú chū]) — идиома, означающая что-то, ничем не отличимое от оригинала.] — Разве теперь не все в порядке? — произнес Хунцзюнь с улыбкой. — Ты... — стоило только Чун Мину увидеть его, как он уже был доведен до белого каления этим засранцем. Ему потребовалось некоторое время, чтобы окончательно придти в себя. Хунцзюнь же вспомнил: — Разве по детству я не часто падал и не царапал коленки в кровь? — Да как можно сравнивать это?! — вновь взбесился Чун Мин. Юноша с улыбкой рассматривал отца, пока глаза его не увлажнились. Только после этого он задал интересующий вопрос: — Почему ты здесь? Чун Мин глубоко вздохнул и в ответ уставился на него. Под таким пристальным взглядом Хунцзюню стало немного страшно, но он слишком сильно скучал по своему отцу. Он просто хотел быть рядом с ним, потому протянутой рукой потянул за пояс на талии из хвостовых перьев феникса. Чун Мин незаметно отмахнулся от наглого покушения, но стоило сыну повторить попытку подергать его, он более не двигался и позволил исполнить задуманное. Феникс, наконец, произнес: — Я пришел забрать тебя домой. Хунцзюнь был шокирован, но тут же пришел в себя: — Но я еще не выполнил свои три задания. — Это не имеет значения, — холодно отрезал Чун Мин. После Хунцзюнь упомянул: — Ли-чжанши, он... останется совсем один в Департаменте экзорцизма... — Кто? — Феникс внезапно испустил мощную волну убийственного намерения⁴ и мрачно поинтересовался: — Ты про этого смертного позади тебя? [⁴на китайских сайтах нет четкого определения этому феномену, что частенько встречается в восточных новеллах, но на английском удалось узнать, что убийственное намерение (кит. 一股杀机, англ. killing intent) — это ощущение давления или холодка, исходящее от желающих причинить вред людей.] Хунцзюнь развернулся и заметил стоящего под зонтичным деревом Ли Цзинлуна. — Чжанши, ты тоже не спишь? Я... Папа, это Ли Цзинлун! Мой чжанши! Ли Цзинлун также внезапно проснулся посреди ночи, и у него не было времени привести себя в порядок. На нем была тонкая внутренняя одежда и поспешно натянутое воинское одеяние, что развевалось на ветру. Он все еще сжимал в правой ладони Меч Мудрости, и в тот момент положил левую руку поверх нее. — Цзинлун приветствует шишу⁵. [⁵шишу (世叔 [shì shū]) — обращение к отцу близкого друга, младшего названного брата.] — Ты идешь или нет? — Чун Мин даже не взглянул в сторону мужчины, вместо этого вновь обратившись к сыну. — Папа, — начал Хунцзюнь, — выслушай меня... Хунцзюнь дернул хвостовое перо Чун Мина, безжалостно притягивая его к себе. Того беспрепятственно потащили за собой, пока он не замахнулся поднятой рукой. В тот момент, когда он поднял руку, Ли Цзинлун занервничал, но Хунцзюнь уже давно привык к демонстративной жестокости⁶ отца. Юноша подпрыгнул, взобравшись на спину Чун Мина. — А ну быстро спускайся, ты! — грозно прошипел Чун Мин, прежде чем наконец спустил юношу и заставил встать прямо. [⁶здесь использована идиома — внешне жестокий, но робкий внутри (色厉内荏 [sè lì nèi rěn]). на анлейте же использовали забавное: лает, но не кусается.] Ли Цзинлун в беспокойстве позвал: — Хунцзюнь. Юноша же улыбнулся. — Папа, я по неосторожности отдал Светоч Сердца не тому человеку, и теперь он находится в теле Ли Цзинлуна. — По неосторожности — значит по неосторожности, — глубоким тоном произнес Чун Мин. Хунцзюнь добавил: — Еще я также прогнал Короля Демонов... — Человеческое царство давно погрязло в грязи и дыму, я не вернусь в Чанъань, — грубо прервал его Чун Мин, — Я уже говорил тебе это еще во дворце Яоцзинь. Прекрати выдавать желаемое за действительное. С сердца Ли Цзинлуна словно упал огромный камень. Хунцзюнь же продолжал свои попытки: — Но я так и не выяснил, кто убил моих... — Твое сердце обезумело, — постановил Чун Мин, — Я понимаю. Ты находишь все эти оправдания из-за нежелания отказываться от роскоши и расставаться со своими плотскими желаниями, хорошо. Словарный запас юноши внезапно иссяк, но Феникс продолжил напирать: — Что есть, то есть. Сегодня Цин Сюн сказал мне, что ты не захочешь возвращаться со мной домой, но я настоял и пошел на этот неоправданный шаг. Отныне ты остаешься в этом мире. Бери пример со своего отца и наслаждайся этим наполненным цветами бренным царством⁷... [⁷наполненный цветами мир (花花世界 [huā huā shì jiè]) — идиома, означающая процветающее место, где можно петь и развлекаться. Метафора на человеческий мир.] — Папа, все не так... — поспешно возразил Хунцзюнь. Чун Мин мрачно поинтересовался: — Что не так? Тогда объясни как следует. Хунцзюнь забормотал: — В Чанъане очень хорошо. Там есть, что поесть, где развлечься, находится Департамент экзорцизма, и даже растут зонтичные деревья. Если бы ты остался со мной на несколько дней, то узнал бы, и я хочу... хочу... Когда Хунцзюнь дошел до этого момента, он внезапно осознал, что чтобы он ни сказал — все бесполезно. Он больше не был тем невежественным молодым юношей, который когда-то покинул горы Тайханшань. Однажды он заметил, как молодые птенцы покидают свои гнезда в лесу и никогда больше не возвращаются. Тогда он, наполненный недоумением, пошел расспрашивать Чун Мина. Чун Мин никогда не давал прямого и четкого ответа ни на один вопрос, и только сейчас Хунцзюнь начал понимать почему. — ...Да, — наконец дал ответ Хунцзюнь, — я привязался к этому пыльному миру, но и тебя потерять не хочу. Позволь чжанши пойти с нами... Чун Мин вновь отрезал: — Ты выберешь стоящего позади тебя или выберешь меня? Я не позволю смертному ступить даже на полшага во дворце Яоцзинь. — Шишу, — поспешно выступил вперед Ли Цзинлун, — Пока Хунцзюнь был в Чанъане, не было ни дня, когда бы он не думал о вас. Молодые люди всегда хотят повидать мир. — Ты выберешь свое пыльное царство или меня? — от начала и до конца Феникс так и не ответил ни на одно слово Ли Цзинлуна. Хунцзюнь глубоко вздохнул, прикрыв глаза. — Папа, я не могу потерять тебя. Если мне придется выбирать... В то мгновение в глубине сердца Хунцзюня, возможно, уже был сделан выбор. Он оглянулся, наполненный тоской и печалью взгляд обратился к Ли Цзинлуну. Тот поспешил его утешить: — Лучше возвращайся домой со своим отцом. А когда я освобожусь, то отправлюсь в горы Тайханшань, чтобы найти тебя, Хунцзюнь. Но когда юноша повернул голову, чтобы взглянуть на Чун Мина, тот поднял указательный и средний пальцы. На самых кончиках вспыхнуло пламя, и он провел ими по одному из хвостовых перьев на поясе. Раздался звук разгорающегося пламени, и пояс разорвался на две части. Чун Мин же повернулся к обрыву и, подпрыгнув в воздух, вспыхнул бушующим, покрывшим все небо и озарившим темноту ночи, огнем. Сразу после этого он взмахнул крыльями и обратился в настоящего пылающего Феникса, сиянье которого озаряло все в зоне досягаемости. Крик эхом разнесся по горному хребту, и он, вновь взмахнув крыльями, без промедления улетел в небеса! — Папа! — дико заорал Хунцзюнь, схватив отрезанную половину хвостового пера и бросившись к краю обрыва. Ли Цзинлун мгновенно ринулся за ним и, невзирая на опасность, крепко обнял его и оттащил обратно на безопасное расстояние. — Папа!.. — Хунцзюнь жалобно выл и плакал едва ли не до срыва голоса, все еще крепко сжимая перо, — Почему! Я согласен отправиться с тобой домой! Почему же!.. Печаль, которую Хунцзюнь сдерживал всю ночь, наконец вырвалась наружу. Он не понимал непреклонность отца в своей ненависти. Юноша хотел вырваться из рук Ли Цзинлуна, но объятия его были слишком крепкие. Задыхаясь от подступающих рыданий, он продолжал громко звать: — Почему! Почему же ты оставил меня!.. Ли Цзинлун вздохнул, прежде чем зашептал: — Хунцзюнь, не грусти, не грусти. Я провожу тебя обратно на гору Тайханшань, мы выезжаем завтра же, обещаю. Молодой человек задыхался и в конечном счете был окончательно измотан. Но при этом продолжал крепко сжимать хвостовое перо. На мгновение вспыхнув красным светом, оно уменьшилось до размера обычного пера феникса. Падающие снежные хлопья избегали окружения вокруг его тела. *** Легкий снежок безостановочно опадал, пока глубокая тишина обволакивала весь мир⁸. Только в этой глубокой долине непрерывно раздавались звуки, как поедающие листья и делающие шелк для коконов черви-шелкопряды по весне. Как вихри песчаных бурь и приливы морей, со временем превращающиеся в тутовые поля⁹. Как ветер, шелестящий тысячами листьев и создающий таким образом тысячи звуков в бамбуковой роще. Как плывущая гряда облаков и стелющийся на весь горных хребет туманный водопад. [⁸абсолютно нигде не слышно ни звука (万籁俱寂 [wàn lài jù jì]) — идиома, означающая полную тишину.] [⁹если вы тоже мало, что поняли из этих двух предложений, позвольте внести ясность. Моря, что превращаются в тутовые поля (沧海桑田 [cāng hǎi sāng tián]) — это идиома и метафора на крупные изменения в мире, синоним к «превратностям судьбы».] Покрывая всю поверхность, с небес все опадали во все стороны снежинки. В этом ледяном ветре, только коснувшийся земли Поднебесной снег превращался в воду, что впитывалась и взрастала цветы, что обрастали листьями. Весна придет вместе с насекомыми, тутовыми шелкопрядами и бабочками. С перелетными птицами, что прилетят после зимы и до самого лета будут отсиживаться в горах, а после нырять и исчезать в море облаков. А после вновь все вернется к мелким снежинкам, мягко планировавшим в мир. Когда рассвело, Хунцзюнь рухнул на кровать, а Ли Цзинлун устроился на полу посреди комнаты. Эмоции юноши постепенно улеглись, и из-за полного истощения он в конечном счете заснул крепким сном. Из-за похмелья у Ли Цзинлуна раскалывалась голова, и он не мог нормально поспать. Время от времени он также вставал, чтобы проверить, действительно ли Хунцзюнь заснул или же по пробуждению вновь загрустил. Только когда солнце поднялось на высоту трех бамбуковых шестов, ему удалось ненадолго прикрыть глаза. Однако совсем ненадолго, ибо вскоре вдалеке послышался пронзительный крик: — Демон, ах! Ли Цзинлун мгновенно проснулся и, схватив Меч Мудрости со стола, выбежал с криком: — Покажись, демон! Из столовой, где они выпивали прошлой ночью, с дикими визгами на четвереньках выползали служанки. Ли Цзинлун с мечом в руке ворвался внутрь, но заметил там только что проснувшегося демона-карпа, что молча сидел на столе и выпучил на него глаза в ответ. Ли Цзинлун прижал руку ко лбу, чувствуя сильную волну головной боли, и прислонился к двери. — Это домашнее животное, не бойтесь... Где пыльца лихун? Демон-карп подошел к ним, чтобы рассыпать пыльцу, но служанки принялись кричать пуще прежнего и уворачиваться, пока внезапно не расчихались. Глаза у них наполнились недоумением, когда они принялись осматриваться по сторонам. Демон-карп естественно воспользовался этой возможностью для побега. Ли Цзинлун оправил одежду и пошел обратно, чтобы проверить, проснулся ли Хунцзюнь, но демон-карп заголосил: — Неудачник-чжанши¹⁰, а где Мо Жигэнь и остальные?! Почему все уже разошлись?! [¹⁰в оригинале использована фраза «несчастный» (倒霉 [dǎo méi]), что букв. означает имеющего плохое состояние здоровья, судьбы или будущего.] — Не упоминай об этом, — мужчина глубоко нахмурился с болезненным выражением лица, — Дай мне немного тишины и покоя. Но демон-карп не остановился и продолжить ссыпать вопросами: — Куда они все делись? Где Хунцзюнь из моей семьи? Только он погнался за мужчиной по коридору, как Хунцзюнь, у которого в это же время раскалывалась голова, пошатываясь, вышел, чтобы умыться. Ли Цзинлун замер на месте, глаза его наполнились нескрываемой болью за юношу, но тот одарил его улыбкой. — Доброе утро, Чжанши. Демон-карп шагнул вперед, спрашивая: — Почему ты снова в комнате Ли Цзинлуна, что случилось прошлой ночью... Хунцзюнь наугад взял кусочек какой-то выпечки и, заткнув ею рот демона-карпа, пошел умываться. Демон-карп запрыгнул в комнату. Через секунду он с бульканьем выбежал оттуда, сжимая в левой руке перо Чун Мина и правой указывая на нее в немом вопросе: «Чун Мин приходил?». — Мы сегодня же выезжаем, — оповестил Ли Цзинлун, — Чтобы добраться до гор Тайханшань, нам потребуется полмесяца пути. Хунцзюнь взглянул на мужчину со сложными эмоциями в глазах, но тот со всей серьезностью добавил: — Я обещал тебе... — Чжанши, — в настоящее время Хунцзюнь чистил зубы и говорил наполненным пузырями ртом, — Я не пойду в горы Тайханшань. Мой папа будет тебя запугивать. Но Ли Цзинлун был неумолим: — Просто поговори с твоим отцом как следует, нет нужды спорить. Я же могу убежать в худшем случае? С большим трудом демону-карпу все же удалось проглотить булочку с зеленой фасолью, и он заверещал: — Должно быть, Его Величество Чун Мин заревновал! Ли Цзинлун! Мало того, что ты похитил его сына, так еще и обжимаешься¹¹ с ним каждый день. Тебе еще очень повезло вчерашней ночью, что он не сжег тебя дотла! Говори, тебе правда нравится наш Хунцзюнь?! Не обманывайся... Демон-карп проткнул дыру в бумажном окне¹². Лица обоих людей внезапно покраснели. Хунцзюнь присел на корточки у колодца во дворе, а Ли Цзинлун стоял и наблюдал за ним. Они встретились глазами и долгое время не произносили ни слова. [¹¹здесь использована забавная фраза «намертво прилипнуть» (腻腻歪歪 [Nìnì waiwāi]), что может относиться как хорошо ладящим людям, так и к тем самым парочкам, что никогда не расстаются и выставляют свою любовь напоказ.] [¹²(一层窗户纸捅破 [yī céng chuāng hù zhǐ tǒng pò]) пословица и метафора на то, что кто-то прояснил ситуацию.] Наконец, Ли Цзинлуна заговорил: — Давайте сначала позавтракаем, а потом уже обсудим насущные проблемы. В конце концов, я буду иметь это в виду. Затем он развернулся и поспешно убежал прочь. Хунцзюнь широко раскрыл глаза. Безо всякой на то причины он вспомнил, как хорошо вчера выглядело тело Ли Цзинлуна в горячих источниках... Нет, подождите, к чему это было! Демон-карп вновь подпрыгнул со словами: — Хунцзюнь, я должен напомнить тебе, что этот парень, Ли Цзинлун, явно не замышляет ничего хорошего. Он никогда не имел к тебе никаких добрых намерений¹³, а теперь еще и вносит раздор в ваши с отцом отношения... [¹³итак, здесь использована идиома «желудок, наполненный плохой водой» (一肚子坏水 [yī dù zǐ huài shuǐ]), где (坏水 [huài shuǐ]) — означает коварство и хитрый план. В целом является метафорой на плохих людей со скрытыми мотивами.] — Чжао Цзылун! Ты такой шумный!.. Замолчи! Хунцзюнь, наконец, взорвался. Он поднял деревянную лопатку, зачерпнул в нее демона-карпа и выбросил его. Во время завтрака Ли Цзинлун продолжал наблюдать за Хунцзюнем, замечая, что тот более не выглядит таким же угрюмым. Молодые люди всегда были такими: пока проблемы были на уме, то они тяготили их, словно гора Тайшань, но стоило только заснуть, как раздражители, казалось, рассеивались со скоростью света. — Чтобы вернуться в горы Тайханшань, нам нужно сначала отыскать Цин Сюна, — оповестил Хунцзюнь, — Он должен помочь нам подняться, иначе ни один из нас не сможет добраться до дворца Яоцзинь. — Где же нам его найти? — небрежно поинтересовался Ли Цзинлун, — Нам все равно нечем заняться. Король Демонов был побежден. Если останемся в Департаменте экзорцизма, то просто просидим без дела, так что будет лучше отвезти тебя домой. К тому же, это будет замечательная возможность для меня взглянуть на эти знаменитые горы Тайханшань. Я никогда в жизни не покидал равнины Циньчуань и только был наслышан о красоте и величии Поднебесной, так что это все благодаря тебе. Хунцзюнь произнес: — Цин Сюн — это Златокрылая Птица Пэн. Ли Цзинлун улыбнулся. — Тогда я обязан должным образом отблагодарить его. Демон-карп поднял свою миску с жаренным рисом с яйцом и, жуя, заговорил: — Ли Цзинлун, в последнее время ты стал довольно часто счастливо улыбаться. Случилось что-то хорошее? Хунцзюнь оставил без внимания его ворчание и нахмурился. — Но... где же нам найти его? Ли Цзинлун произнес: — Полагаю, это знает одна небезызвестная рыба. Юноша вопросительно взглянул на него. Потом они вместе перевели взгляд на демона-карпа. Тот в настоящее время поднял миску, рот его был широко раскрыт, а сам он выглядел растерянным. — Чего вы на меня смотрите? — Когда Хунцзюнь в тот день попросил тебя отыскать остальных, где ты в конечном счете искал? — Ли Цзинлун приподнял левую бровь и окинул демона-карпа презрительным взглядом, — Не может быть такого, чтобы тебя кто-то остановил для допроса, верно? Демон-карп попытался выкрутиться: — Я пошел за продуктами. — За продуктами? — юноша почувствовал не состыковку и с подозрением спросил: — Разве ты когда-нибудь покупал продукты? И как бы ты их купил? Неужто хоть один человек в здравом уме продал бы свой товар рыбе? Чжао Цзылун с самого начала не умел врать, а теперь, будучи сразу же разоблаченным, тут же достал пригоршню пыльцы лихун. Но Ли Цзинлун остановил его: — Только попробуй! Эта пыльца была куплена на мои деньги! Демон-карп многозначительно промолчал. — Чжао Цзылун! — из-за обмана Хунцзюнь был крайне зол, — Что еще ты скрываешь от меня? Как оказалось, в тот день, когда демон-карп побежал докладывать остальным, его внезапно схватил орел и унес за пределы города. Стоило ему вновь оказаться на земле броском птицы, он увидел пред собой величественно стоящего Цин Сюна. Тот задал множество вопросов, а после вновь улетел. Демону-карпу же пришлось всю дорогу обратно бежать на своих двоих, потому это заняло так много времени. Хунцзюнь был потрясен, а Ли Цзинлун уже давно догадывался, что произошло что-то подобное. — Что сказал Цин Сюн? — спросил юноша, — Ах ты! Чжао Цзылун! Демон-карп поддался в объяснения: — Он только спросил, где прячется демон-лиса, если еще не умерла, и чтобы я о тебе не беспокоился, так как он прилетит спасти тебя. — К черту ваше спасение!¹⁴ — Хунцзюнь едва ли не перевернул стол. Если бы не Светоч Сердца Ли Цзинлуна, то весь отряд экзорцистов был бы уничтожен. [¹⁴в оригинале фраза звучала как-то так: «призракам на помощь приходите!» (вольный перевод, не дословный [救个鬼啊]), а у анлейта вообще было «задницу мою спасайте».] Демон-карп аж стал заикаться от волнения: — Господин¹⁵ Цин Сюн знает, что у неудачника... нет, что у Ли-чжанши в теле был Светоч Сердца, так что вам всем не угрожала большая опасность. Некоторый опыт тоже нужен, иначе артефакт никогда не активируется, верно? Цин Сюн сказал, что Светоч очень-очень важен. [¹⁵дажэнь (大人 [dà rén]) — относится к людям на высоких должностях, по типу принцев и дворян, а также может использоваться как обращение к родителям в повседневной жизни.] Ли Цзинлун всплеснул руками. Будучи в ужасном настроении, Хунцзюнь сердито вопросил: — Где он сейчас? Скажи мне правду. — Он говорил, что вскоре придет найти тебя. Вот и вся правда! Птицы постоянно перелетают с место на место, откуда мне знать, где он! Хунцзюнь! Не сердись! Я приношу свои извинения и низкий поклон! Сказав это, демон-карп наклонился к краю стола и несколько раз стукнулся головой по поверхности с характерным звуком. Хунцзюню пришлось сдаться и перестать давить на него. 3119 слов. </div>

Записи об усмирении демонов эпохи Тяньбао

Комментарии

Данный материал предназначен для лиц старше 18 лет. Продолжить?

Скопировано

E-mail подтвержден

Обновлено