<div>[¹寄人篱下 [jì rén lí xià] — жизнь за чужим забором. Идиома, обозначающая жить в чужих домах, находиться под чужой крышей.]<br><br>...Лучи умирающего солнца смешались с пятнами крови на лазурных булыжниках, став единым целым.<br><br>***<br><br>Осеннее небо над Чанъанем стало ясным и ярким на тысячи ли, а сладкий аромат цветков османтуса² распространялся по ветру. Хунцзюнь пинал ствол зонтичного дерева, и капли дождя, оставшиеся на листьях, посыпались вниз. Он воспользовался этой водой, чтобы умыться и утолить жажду, прежде чем сорвать два листа и поднести их ко рту для негромкого свиста.<br><br>[²Осма́нт, или Осма́нтус (桂花 [guìhuā])— род вечнозелёных лиственных цветковых растений семейства Маслиновые.]<br><br>— Что нам делать? — забурчал демон-карп, выглядывая из сумки с таким видом, будто сейчас упадет небо.<br><br>— Столица действительно огромна, — юноша погладил свой живот. — Давай сначала перекусим, а потом решим?<br><br>— Я не собираюсь больше есть дождевых червей.<br><br>— Мы найдем тебе немного мяса, идет? А потом спокойно продумаем дальнейшие действия. Почему же нам так не везет в путешествии, а? Что это?<br><br>Хунцзюнь имел беспечный юношеский характер. После того, как он спустился с гор и увидел этот ослепительный мир смертных, все его проблемы были отброшены на задний план. Юноша вытащил несколько медных монет и направился на рынок, чтобы купить немного еды. Чжао Цзылун все бурчал по пути:<br><br>— Почему, спустившись с горы, ты ешь все, что только можешь найти? Будь осторожен, не ешь вредное и не порть свой желудок.<br><br>Но Хунцзюнь в ответ просто забросил ногу на сиденье ларька, небрежно взял в руки миску с лапшой и тут же осушил ее. Пища в мире людей была намного вкуснее, чем во дворце Яоцзинь. Просто жаренное, жаренное на гриле, на сковороде — существовало так много способов приготовления еды — мясо ягненка, запеченное в соевом соусе, пятицветные «цветочные» бисквиты, пропаренные клейкие рисовые пирожные. Ничего такого не делалось во дворце, а путешествие с горы было спешным, так что ничего кроме пайка ему не удавалось попробовать.<br><br>К счастью, Цин Сюн хорошо его знал, так что приготовил в дорогу много жемчуга. За месяц в дороге Хунцзюнь обучился всему необходимому благодаря демону-карпу, и обменял его с проходящими торговыми караванами на серебряные слитки, а их потом на медные монеты. Они были востребованной валютой для купли-продажи. Хотя юноша не до конца понимал человеческий мир, благодаря своевременному вмешательству его спутника, ему удалось не влезать в неприятности.<br><br>Хунцзюнь был сообразителен, поэтому когда они с демоном-карпом спустились с горы, он смог вмиг разобраться с человеческими порядками. Поначалу он мало говорил, лишь наблюдал за поведением людей, обучаясь на основе увиденного. Например, заметив, как выстраивается очередь за баоцзы³, юноша скопировал их движения и в последствии обменял несколько медных монет на две штуки.<br><br>[³Ба́оцзы (包子 (bāozi), или просто ба́о (包) — популярное китайское блюдо, представляющее собой небольшой пирожок, приготовляемый на пару.]<br><br>Когда Хунцзюнь увидел уличных артистов, изрыгающих огонь изо рта, он некоторое время с любопытством наблюдал за ними, а затем заключил:<br><br>— Что в этом такого особенного? У отца получается огня гораздо больше, когда он чихает.<br><br>Чжао Цзылун предпочел многозначительно промолчать.<br><br>Другие артисты разбивали валуны на груди, гнули железные прутья, лазили по горам мечей и ныряли в кастрюли с кипящим маслом, а Хунцзюнь наблюдал и вздрагивал.<br><br>— Почему они так стараются?<br><br>Сколько бы юноша не размышлял, понять этого он не мог, поэтому Чжао Цзылун объяснил:<br><br>— Чтобы заработать деньги. Ты не поймешь, но человеческий мир полон трудностей.<br><br>Артисты закончили представление и пошли просить денег, пока собравшаяся толпа кидала монеты в чашу. Хунцзюню стало их жалко, поэтому он бросил целую жемчужину. Демон-карп был спрятан за спину, так что не мог увидеть происходящего. В следующую секунду кто-то крикнул:<br><br>— Лучистая жемчужина⁴!<br><br>[⁴Лучистый жемчуг (夜明珠 [yè míng zhū]) — легендарный артефакт, дословно «жемчужина, светящаяся в темноте». Как следует из названия, она испускает свет. В сказках и мифах она обычно находится во владениях Королей Драконов.]<br><br>Лучистая жемчужина размером с мизинец мгновенно вызвала шум, и люди, совершенно не заботясь о морали, попытались ее выхватить. Они принялись прыгать вперед и толкаться, в последствии развязалась потасовка. Хунцзюнь поспешил крикнуть:<br><br>— Прекратите драться! У меня есть еще!<br><br>Чжао Цзылун быстро отдернул его:<br><br>— Помереть захотел? Быстро беги отсюда!<br><br>На рынке воцарился хаос, тут же прибежали патрульные. Из-за событий прошлой ночи, увидев солдат, юноша подумал, что они страшнее призраков, поэтому немедленно побежал в противоположную от них сторону. Чжао Цзылун не мог не поторопить его, посоветовав как можно скорее добраться до отдела экзорцизма. На бегу Хунцзюнь быстро ответил «хорошо-хорошо», но вскоре его внимание вновь переключилось, на этот раз на дрессировщика обезьян. Он тут же встал как вкопанный, наблюдая за животным.<br><br>— Сковывать его вот так — слишком жестоко, не находите? — обратился юноша к дрессировщику.<br><br>Тот бросил на него взгляд и пробормотал несколько проклятий. Демон-карп уже был на грани истерики.<br><br>— Молодой господин⁵, давай уже уйдем?<br><br>[⁵Молодой господин (小爷 [xiǎo yé], сяое) — так в древности называли как принцев, так и юношей из знатных семей.]<br><br>Раньше на горе Тайханшань жила стая диких обезьян, и они свободно бродили везде, где только хотели, но эта худая и маленькая была прикована цепью. Ради еды ей приходилось пресмыкаться перед людьми вокруг.<br><br>Хунцзюнь отошел примерно на десять шагов, повернулся и, пока никто не видел, бросил метательный нож. Он легко разрубил цепь, которой дрессировщик удерживал животное. Обезьяна изумленно застыла, оглядываясь по сторонам.<br><br>— Быстрее, убегай! — прошептал ей юноша.<br><br>Придя в себя, обезьяна быстро скрылась в неизвестном направлении. Сыпля проклятья, дрессировщик последовал за ней, вызывая новый всплеск хаоса.<br><br>— Хунцзюнь, поставь меня спереди, что ты там опять натворил? — забурчал демон-карп.<br><br>Хунцзюнь улыбнулся, наблюдая за побегом обезьяны, и в его сердце расцвело чувство неописуемого ликования. Пройдя чуть дальше, он снова остановился. Над входом в заведение перед ним была табличка с надписью «Пять возов богатства познания»⁶, а внутри толпилось множество литераторов⁷.<br><br>[⁶学富五车 [xué fù wǔ chē] — пять возов богатства познания — идиома, означающая «получать глубокие познания».]<br><br>[⁷文士 [wén shì] — эрудированный человек, ученый, писатель, литератор.]<br><br>— Это книжная лавка? — возликовал юноша.<br><br>— Темнеет… — простонал Чжао Цзылун. — Обязательно нужно бродить в такое время?<br><br>Но Хунцзюню было все равно. Когда он вошел, сильный рыбий запах наполнил все помещение, и все, находящиеся там, тут же с отвращением уставились на него.<br><br>— С рыбой сюда нельзя! — взвизгнул владелец. — Зачем ты ее притащил?<br><br>— Видишь, теперь они пренебрежительно относятся к тебе! — прошептал Чжао Цзылун.<br><br>— Я купил ее, чтобы дома пожарить. В конце концов, управление большим царством напоминает приготовление блюда из мелких рыб⁹, — демон-карп немедленно замолчал, юноша же продолжил: — Я просто посмотрю и тут же уйду.<br><br>Самым многочисленным жанром в книжном магазине была поэзия. Хунцзюнь открыл книгу избранных произведений Ли Бая¹⁰ и сразу же потерял счет времени.<br><br>[⁹治大国如烹小鲜嘛 — цитата из Дао дэ цзин, часть 60. Приготовление блюда из мелких рыб требует от повара спокойствия и осторожности. Здесь Хунцзюнь ссылается на Лао Цзы, чтобы никто больше не просил его уйти. Обычный ход дискуссии среди ученых древнего Китая: они меряются цитатами :D. Если никто не нашёл, что возразить, ты выиграл.]<br><br>[¹⁰Ли Бо или Ли Бай (李白) — самый знаменитый китайский поэт династии Тан. Известный как «бессмертный в поэзии», обожествлен, причислен к даоскому пантеону.]<br><br>***<br><br>После полудня все горожане Чанъаня разбрелись по домам. Осеннее солнце нещадно пекло, непрерывно трещали цикады. Ли Цзинлун был все в том же виде, в котором сбежал из Пинканли. Босой и полуобнаженный мужчина сидел с мечом под коленями во дворе усадьбы.<br><br>— Ты… ты действительно разрушил репутацию своих отца и предков!<br><br>Фэн Чанцин¹¹ ковылял туда-сюда, в левой руке держа табличку «Ли Цзинлун. Гвардия Лунъу Великой Тан», которую мужчина оставил в борделе, а в правой линейку. Он резко нанес удар по плечам Ли Цзинлуна, отчего тот издал болезненный вскрик. На месте удара загорелась новая огненно-красная полоса.<br><br>[¹¹Фэн Чанцин (封常清) — был генералом династии Тан, описан как некрасивый по внешности мужчина.]<br><br>Он был настолько зол, что у него перехватило дыхание.<br><br>— Сегодня на улицах города все говорили о том, как ты в полночь безответственно оставил раненных подчиненных, а все для того, чтобы пвеселиться с куртизанками в Пинканли… ты… — Ли Цзинлун продолжал стоять на коленях, молча опустив голову, пока Фэн Чанцин злился все больше. — Я потратил столько сил, чтобы заполучить для тебя эту должность в гвардии Лунъу! Осталось ли в твоем сердце хоть немного совести?! Отвечай! Теперь с этим ржавым мечом ты возомнил себя великим полководцем армии Юйлинь¹²? Ты можешь быть более ответственным? Можешь?! Выбрось его!<br><br>[¹²Армия Юйлинь (羽林 [yǔ lín]) — древняя армия Династии Хань, существовавшая вплоть до династии Мин. Являлась имперской армией.]<br><br>Фэн Чанцин пнул меч, чтобы вытащить его из-под коленей Ли Цзинлуна, но тот ничего не ответил, а только продолжал упорно стоять на нем.<br><br>— Возможно, весть уже дошла до твоего командующего! — мужчину трясло от гнева. — Во время завтрашнего утреннего судебного разбирательства ты станешь горячей темой для сплетен всего императорского двора. Что мне делать с моим старым лицом? Куда мне его деть от стыда?!<br><br>Все слуги собрались в коридоре и наблюдали за разворачивающимся на их глазах спектаклем, втайне радуясь чужим страданиям. В Чанъане часто поговаривали, что Ли Цзинлун только внешне красив, а на деле — никчемен¹³. Он родился в семье тети Фэн Чанцина и потерял мать ещё младенцем. Четыре года назад его отец Ли Моу отправился с Цэнь Цанем¹⁴ за пределы Великой стены¹⁵ для сражения, где в него попала сюннская стрела. Из-за тяжелого ранения и несвоевременного лечения он скончался.<br><br>[¹³绣花枕头 [xiù huā zhěn tou] — «вышитая подушка, набитая травой» — идиома означает — красивый снаружи, пустышка внутри; кроме смазливого личика ничего примечательного нет и тд.]<br><br>[¹⁴Цэнь Цань или Цэнь Шэнь (岑參 [Cén Cān], 715—770) — китайский поэт времен династии Тан.]<br><br>[¹⁵Великая Китайская стена (長城 [Chángchéng], букв. «Длинная стена») — думаю, объяснять, что это такое не надо, но по тексту здесь имеется в виду Монголия.]<br><br>В том году Ли Цзинлуну только исполнилось шестнадцать, со стороны отца у него не было родственников, поэтому некому было присматривать за ним. Таким образом, он постепенно растратил свое наследство, разыскивая бессмертных даосов, чтобы учиться у них Дао¹⁶, затем вложил огромное количество золота в покупку драгоценного меча Ди Жэньцзе, способного истреблять демонов.<br><br>[¹⁶Дао (道, бук. «путь») — одна из основных категорий китайской философии, «путь», по которому должен следовать окружающий мир и все люди, путь совершенствования в выполнении совокупности морально-этических норм.]<br><br>Блудный сын Ли Цзинлун в возрасте шестнадцати-семнадцати лет был объектом воздыхания многих барышень в столице. Однако у юноши не было постоянного рода деятельности, отчего он не добился успехов в создании семьи, к тому же он всегда был нелюдим и не любил подпускать кого-либо к себе, так что при виде свахи он даже не кивал. В двадцать лет он все еще не добился особых достижений, поэтому проблема сватовства постепенно исчерпала сама себя.<br><br>Ли Цзинлун уже не был ребенком, но он так и не завел семью и не стал заниматься чем-то стоящим, вместо этого только бездельничал каждый день до тех пор, пока год назад его двоюродный старший брат Фэн Чанцин не отвоевал западные регионы и не заслужил уважение Сюань-цзуна¹⁷. Только тогда он смог найти для него место в армии Лунъу.<br><br>[¹⁷Сюань-цзун (玄宗, Xuánzōng), (8 сентября 685 — 3 мая 762) — китайский император династии Тан в 712—756 годах.]<br><br>Сердце Фэн Чанцина чуть не разбилось из-за разочарования, поэтому чем больше он говорил, тем сильнее злился, отчего его удары обрушивались на мужчину все стремительнее, словно буря. Все это продолжалось до тех пор, пока его жена не подбежала к нему с криками:<br><br>— Господин¹⁸, хватит бить его! Прекрати!<br><br>[¹⁸Лаое (老爷 [laoye]) — обращение к старому хозяину дома.]<br><br>Из-за последнего удара Фэн Чанцина линейка раскололась на две части, и лоб Ли Цзинлуна окропился кровью, что стекала по его лицу и капала на землю.<br><br>— Господин, пожалуйста, не сердись!<br><br>Госпожа Фэн поспешила утешительно пригладить Фэн Чанцина по плечам. После того, как он вернулся, он ожидал назначения на официальную гражданскую должность, но его двоюродный брат в один момент опозорился на весь Чанъань и очернил его репутацию настолько, что это, возможно, даже затронуло его карьеру, как же он после этого мог не сердиться?!<br><br>После того, как мужчина закончил наказание, он медленно захромал внутрь дома. Только тогда госпожа Фэн приказала служанкам вытереть кровь и сказала:<br><br>— Зачем ты так? Почему такой твердолобый? Просто признай свою ошибку, и твой брат не будет так горячиться¹⁹.<br><br>[¹⁹动肝火 — извергать огонь, пылающий в его животе — идиома, означающая сильную злость, иногда даже истерику.]<br><br>Ли Цзинлун молчал, продолжая стоять на коленях до наступления сумерек, пока свет не озарил его непоколебимую фигуру, а лучи умирающего солнца не смешались с пятнами крови на лазурных булыжниках, став единым целым.<br><br>***<br><br>Через некоторое время, когда люди уже начинали расходиться, а лавки закрываться, Хунцзюнь понес несколько книг обратно на Восточный рынок. На краю горизонта тянулись пятна розовых облаков, издалека доносились звуки барабанов.<br><br>«Бам-бам-бам»<br><br>— Чжао Цзылун?<br><br>Юноша потянулся рукой назад и похлопал по поверхности своей сумки. Демон-карп поначалу неподвижно спал там с открытыми глазами и ртом, но, почувствовав прикосновение, он зашевелился.<br><br>— Ты знаешь, где отдел экзорцизма? — спросил Хунцзюнь.<br><br>— Понятия не имею, — послышался голос Чжао Цзылуна. — В последний раз я был в Чанъане около восьмидесяти лет назад.<br><br>— Как ты сюда попал? У тебя была возможность прогуляться по округе?<br><br>— Тогда меня повесили в ларьке на продажу, и я сбежал оттуда с крючком во рту. Попробуй прогуляться в таком состоянии и посмотрим, насколько хорошо у тебя это получится.<br><br>Хунцзюнь не знал, как на это отреагировать, поэтому решил тактично сменить тему:<br><br>— В письме, которое нам дал Цин Сюн, ничего не написано?<br><br>— Дай мне подумать… где Цзиньчэнфан²⁰?<br><br>[²⁰Цзиньчэн (晋城 [Jìnchéng]) — название квартала. Фан (方 [fāng]) — большой квартал в определенной части города. В будущем будет называться «квартал Цзиньчэн» или «район Цзиньчэн».]<br><br>— К северу от Западного рынка. Пойдем скорее, когда барабаны перестанут бить, настанет комендантский час, и нас поймают, если будем болтаться по улицам.<br><br>Хунцзюнь ускорил шаг. Чтобы перейти с Восточного рынка на Западный, нужно было обойти более половины столицы. Пока юноша шел, он спрашивал дорогу у прохожих. У него уже успело сбиться дыхание, и, когда небо стемнело, он наконец дошел до квартала Цзиньчэн… Дороги Чанъана были извилистыми и постоянно пересекались друг с другом, а за пределами главных ворот было много переулков, и каждый имел отдельные закоулки. Именно поэтому, хоть Хунцзюнь и попал в квартал Цзиньчэн, ему все никак не удавалось найти отдел экзорцизма. Ему оставалось только идти к зданию, у которого все еще горели огни.<br><br>1890 слов.</div>
