<div>Абсолютную темноту, где под вопрос ставилось даже собственное существование, можно назвать небытием. За исключением раздражающего, бьющего по ушам, звона вокруг ничего не было.<br><br>Он знал, что умер. Последнее воспоминание окрасила боль попавшей в сердце пули и крик Джэя. Чэн Цзыяо быстро потерял сознание, не успев прочувствовать весь ужас агонии и в последний раз взглянуть на лицо партнера.<br><br>После разговора с гадалкой «Брайан» покинул здание хост-клуба и, прихватив с собой «подарок», отправился на встречу с Джэем. Со своим напарником. Со своим любовником. Да, Джэй мужчина. И Чэн Цзыяо нечасто скучал по нему во время задания — вынужденной работы в баре «Полночь». Но когда вспоминал, то не мог не прокрутить в памяти славные дни работы в организации, где Джэй был его напарником и партнером. Любовником, что дарил шпиону куда больше удовольствия, чем могла подарить женщина.<br><br>Никто даже подумать не мог, что первый хост «Полночи» на самом деле предпочитает мужчин и его имя Чэн Цзыяо ненастоящее. Организация часто меняла его имя. На каком-то задании он носил фамилию Чжан, после сменил ту на Ван, долго откликался на имя Ли Жуй, потом быстро привык к иероглифам Си Цзюнь. Но Чэн Цзыяо стал его последним позывным, которое он проносил три года, шесть месяцев и восемь дней.<br><br>На самом деле ему нравилось это имя и это задание. Если бы еще не приходилось лавировать меж ревнивыми женщинами, что назывались клиентками и приносили немало головной боли, то в целом на плечи агента легла не самая сложная задача. Жаль, что на этот раз Чэн Цзыяо недооценил женскую ревность.<br><br>В клубе он собирал информацию и на этот раз пришел на встречу в бар с новым пакетом данных. А при передаче не удержался и странно поцеловал Джэя. Именно в этот самый момент его приметила некая, не дающая проходу, женщина. Что ж, злость дочери босса местного картеля отличается от злости обычного человека. Пуля должна была попасть в Джэя, но Цзыяо дернул любовника на себя, закрывая цель собственной спиной.<br><br>Так он оказался здесь: в темноте, один на один с разрозненными мыслями. И прежде чем те успели прийти в порядок, сильная, давящая боль на мгновение оглушила убитого. Что, стоит сказать, было странно, ведь призраки не должны чувствовать боли. Неужели он еще жив? Это определенно хороший знак.<br><br>Придя к утешающему выводу, Цзыяо расслабился и решил плыть по течению. То есть, отключился, а когда очнулся вновь, то ощущения изменились: до слуха долетали обрывки беспорядочных разговоров и шагов.<br><br>— Позвольте доложить, государыня, с принцем все в порядке. Думаю, он устал выходить из живота государыни, поэтому сейчас спит. Уверяю, через несколько часов он проснется.<br><br>«Принц?» — уловил суть Цзыяо, прислушиваясь к наиболее громкому разговору из череды перешептываний. И следующим его поразил женский, охрипший, дрожащий голос.<br><br>— Лекарь Ван, почему принц не плачет и не двигается? — дрожь голоса говорила о тревоге. — Не может же быть…<br><br>— Государыня, не волнуйтесь, кажется, принц родился крепким. Только посмотрите на его маленькие, мясистые ручки да ножки. Как мило! — на этот раз вмешался звонкий, девичий голос, а через мгновение Цзыяо почувствовал мягкое, легкое прикосновение к щеке. — Ах, государыня, только посмотрите, личико принца такое светлое и нежное. Он так на вас похож и точно вырастет очень красивым мужчиной.<br><br>Все новорожденные красные и сморщенные, поэтому черт знает, как девчушка смогла определить черты внешности того, кто больше похож на сливу. Но главное, что ее болтовня помогла Цзыяо определиться с реальностью. Все-таки он и есть тот самый принц, о котором все говорят. Итак, он умер, а сейчас превратились в ребенка, новорожденного младенца. Это ли называют реинкарнацией?<br><br>Не в состоянии понять хитросплетений ситуации, Цзыяо решил отложить решение загадок и посмотреть, что же будет дальше. Он обзавелся новым телом, но память осталась прежней, а значит, время обо всем поразмыслить еще появится.<br><br>Императорский лекарь Ван присмотрелся к ребенку на мягкой подушке и призадумался. Согласно здравому смыслу, новорожденные должны плакать, пытаться вывернуться, но этот младенец был на удивление тих. Однако и отклонений в его здоровье не наблюдалось, поэтому лекарь решил вселить в наложницу Ань немного уверенности:<br><br>— Вам в самом деле не о чем беспокоиться. Мои глаза не обманывают — принц здоров, в его состоянии нет ничего необычного.<br><br>Благодаря уговорам людей, новоявленная мать немного расслабилась и отпустила тяжелые мысли. Теперь, когда всем видно, что с принцем все в порядке, нужно показать его отцу.<br><br>— Чжи Лань, ты уже ходила к императору? — обратившись к служанке, что стояла неподалеку, приподняла голову наложница Ань.<br><br>— Скромная служанка рассказала обо всем евнуху Лю, но мне сказали, что сейчас Его Величество проводит важное совещание в боковом зале, — опустила голову Чжи Лань, умалчивая, о случайно услышанной сплетне. Девушке удалось пронюхать о том, что в боковом зале компанию Его Величеству составил не только лорд Ли, но и потрясающе красивая женщина!<br><br>— Его Величество прибыл! — объявили слуги приход по-настоящему ожидаемого наложницей человека. Наконец—то, император прибыл во дворец Нинси.<br><br>— Моя дорогая наложница Ань хорошо потрудилась. Так где же мой сын? Позвольте мне на него взглянуть! — прошедший в покои человек носил расшитый золотом халат цвета вороньего крыла, а его длинные волосы поддерживала корона из красного золота. Выражение лица мужчины нельзя было назвать счастливым или сердитым, но едва приподнятые уголки губ говорили о безудержной лихости, а нотки радости в голосе говорили сами за себя.<br><br>Кивнув Чжи Лань, наложница Ань выглядела очень счастливой:<br><br>— Прошу, Ваше Величество, дайте принцу имя.<br><br>Цзыяо чувствовал, как его подняли и передали в другие, куда более крепкие руки, что, признаться, вызвало смешанные чувства. Шпион не привык ощущать себя настолько маленьким и позволять всем и каждому щипать себя за щечки. Он все еще не открывал глаз, зато мог почувствовать аромат касавшихся. И его так называемый отец обладал теплым, немного терпким запахом, что наводило на мысли о его невероятной красоте. Судя по всему, император умел очаровывать не хуже Цзыяо в прошлой жизни.<br><br>Ци Сюйтянь взглянул на ребенка в своих руках: глаза младенца по-прежнему закрыты, но дыхание ровное, а вид мирный и спокойный. Уже сейчас император мог различить его тонкие, четкие, определенно привлекательные черты лица и отметить приятный изгиб темных бровей. В сравнении с другими младенцами этот выглядел даже слишком спокойным и умиротворенным.<br><br>— Второго принца будут звать Минъюэ! — после некоторых раздумий, объявил мужчина, чем до глубины души поразил собравшихся.<br><br>— Второй принц? — округлили глаза и лекарь, и наложница, и служанки, практически в унисон озвучив вопрос. Глаза их напоминали блюдца, а шок преобразил лица. Как же это так? Всем известно, что в ныне правящей династии Цанхэ еще не появилось младенцев. Императрица еще не зачала, а наложница Ань пользовалась большой благосклонностью Его Величества и первой понесла ребенка от дракона. Родившийся определенно первый ребенок императора, а посему должен носить титул первого принца. Лекарь Ван точно знает, что наложница Сяо Линь и другие еще на шестых-пятых месяцах беременности. Новорожденный априори не может быть младше еще не появившихся на свет братьев и сестер.<br><br>Не удивились новости лишь пришедшие с императором гости: евнух Лю И да главный управляющий, сейчас стоящий рядом с Ци Сюйтянем и улыбающийся своим мыслям.<br><br>Замешательство остальных побудило Ци Минъюэ открыть глаза и взглянуть на давшего ему первое имя человека. Звучало то неплохо и переродившийся шпион не собирался противиться. В первую очередь его интересовала внешность мужчины, во вторую, все остальное. К сожалению, положение Минъюэ не позволило четко рассмотреть лик Дракона, но что-то подсказывало, что его догадки и представления недалеки от реальности.<br><br>Лекарь Ван нахмурился. Он точно помнит, что в записях императорской родословной еще не появлялось имен младенцев, а значит, новорожденный должен быть старшим принцем, наследником. И пусть Его Величество всегда был непредсказуем в своих симпатиях и антипатиях, лекарь знал, что верные подданные должны говорить прямо.<br><br>— Мой император, — робко начал врачеватель, — никто, кроме государыни Ань, еще не родил…<br><br>Уложив малыша на мягкую подушку, Ци Сюйтянь изогнул тонкие губы в легкой улыбке:<br><br>— Наложница Хуа родила раньше государыни Ань, мальчик получил имя Мучэн.<br><br>Значит, император не оговорился, а потрясающая женщина в боковом зале носит фамилию Хуа. Чжи Лань упорно разглядывала носки расписных туфель, не смея размышлять о том, какой удар прилучила ее хозяйка. И все—таки, когда во дворце появилась эта наложница Хуа? Почему о ней никто раньше не слышал?<br><br>Оценив недоумевающие взгляды собравшихся, Ци Сюйтянь махнул евнуху Лю И, желая, чтобы тот пояснил ситуацию вместо него.<br><br>— Да, Ваше Величество, — сделав шаг вперед и поклонившись, принял обязанность слуга. — Недавно Его Величество поручил лорду Ли разыскать заблудившуюся наложницу Хуа и вернуть ее во дворец. Девушка оказалась беременна и еще до приезда во дворец принесла нашему дракону первого принца. Он в самом деле родился раньше второго принца, — на лице евнуха не было ни сожаления, ни злорадства.<br><br>Новорожденный Ци Минъюэ по очереди разглядывал незнакомые лица, оценивая своих новых родителей и вздыхая о хитросплетениях императорской семьи. Кажется, в будущем ему предстоит столкнуться с рядом проблем. Но что особенно показалось младенцу странным, так это уверенность в том, что нынешняя династия точно не соответствовала ни одной общеизвестной. История не помнит сей фамилии, а значит, мальчик окунется в новый незнакомый мир.<br><br>Ци Минъюэ закрыл глаза и продолжил вслушиваться в развернувшуюся пьесу. Кто же эта бродячая наложница Хуа? Разве женам императора можно покидать территорию дворца? По идее, беглянку не должны были возвращать на прежнее место, рассуждая логически, девушку ожидала казнь. Но все обернулось иначе, и император вернул жене титул, после чего нарек ее сына первым принцем. Судя по всему, у наложницы Ань появилась серьезная соперница.<br><br>Для государыни Ань все это стало откровением, а схожие мысли посетили голову, посему в ярком взгляде на мгновение отразилась печаль. Но она, взяв сына на руки, не позволила плохому настроению омрачить первую встречу императора со вторым сыном:<br><br>— Благодарю Ваше Величество за имя. Можете быть уверены, я хорошо позабочусь о втором принце.<br><br>— Звучит превосходно, но не переутомляйся, — обернувшись к тенью стоящему поодаль Лю И, Ци Сюйтянь дал указание. — Выбери двух умных, надежных нянек, что помогут наложнице Ань с заботами о моем сыне.<br><br>Мужчина вновь взглянул на мальчика в руках женщины, глаза того закрыты, а губы украшает легкая, практически мимолетная улыбка. Ребенок выглядел спокойным и имел намек на элегантность, чем сильно отличался от постоянно плачущего, имеющего любопытный взгляд первого принца.<br><br>Ци Минъюэ вновь открыл глаза и случайно встретился с новоявленным отцом взглядом. Без труда оценив облик родителя, младенец тихо вздохнул: это был первый неоднозначный человек, которого он не мог раскусить с первого взгляда. По крайней мере, с тех пор как стал шпионом в прошлой жизни. Пара ярких персиковых глаз, всегда приподнятые уголки губ и тонна обаяния позволила представить Минъюэ настроение императорского гарема. Вряд ли хоть одна наложница избежала очарования императора. Кроме того, величие монаршей особы, определенно непредсказуемый, несколько неразборчивый нрав наверняка заставляет сердца придворных замирать. Ведь никто не знает, как поведет себя повелитель в следующий момент.<br><br>Ци Сюйтянь поразился пристальному, осмысленному даже оценивающему взгляду младенца. Разве у только что родившегося ребенка такой может быть?<br><br>— Устроим праздник на сотый день. Прикажите кому-нибудь приготовить золотую книгу и нефритовый талисман. Пригласите императорского мастера! — раздав указания, великий покинул дворец Нинси, а практически все присутствующие поспешили опуститься на колени, в знак уважения к монаршей особе. Пока шаги Его Величества не стихли, никто не посмел подняться, и в родительной комнате стало тихо.<br><br>Новорожденный неуклюже склонил голову и задумался, мог ли быть праздник в честь ста дней от рождения необычным?<br><br></div>
