<div>— Передавайте привет вашей матушке.<br><br><br>Десятки тысяч мёртвых шаманов окружили Алоцзиня. Шёпот прекратился. Они повернулись к выходу из пещеры и оказались лицом к лицу с Шэн Линъюанем, как в воспоминании, так и вне его. Три тысячи лет назад и три тысячи лет спустя.<br><br>Казалось, что время и пространство застыли.<br><br>— Брат Линъюань, как погиб мой отец? — всё ещё придерживая голову, в полной тишине спросил Алоцзинь.<br><br>— Ваше Величество, не подходите! — громко сказал Дань Ли.<br><br>— Это он?<br><br>Алоцзинь протянул руку, указывая на Дань Ли, и тут же сам посмотрел в его сторону. Одновременно с ним, сожжённые шаманы тоже повернули головы в указанном направлении. <br><br>— Или ты?<br><br>Ужаснее было лишь то, что, когда лицо Алоцзиня исказилось ухмылкой, шаманы сразу же последовали его примеру.<br><br>Некогда яркий и солнечный юноша теперь превратился в настоящего паука, и бесчисленные насекомые, что роились вокруг него, угодили в огромную паутину.<br><br>— Ваше Величество, Алоцзинь и все, кто находится в этой пещере, одержимы! Они все стали марионетками бабочек с человеческим лицом! Здесь больше нет живых людей! — произнёс Дань Ли.<br><br>Алоцзинь услышал его слова и расхохотался. Кровавые слёзы двумя тонкими дорожками потекли из его глаз. Шаманы последовали за ним и открыли рты.<br><br>— Живые люди… Живые люди так благородны, верно?<br><br>Угодивший в воспоминание Шэн Линъюань наблюдал за разыгравшейся трагедией издалека. Вдруг он равнодушно (1) сказал: <br><br>(1) 不咸不淡 (bùxián bù dàn) ни солёный, ни пресный (обр. в знач.: пресный, холодный, равнодушный).<br><br>— Белое пламя называли «Огнём Наньмина». Маленький демон, ты ведь зовешь себя «Хранителем огня Наньмина», разве ты не видишь разницы между ним и любым другим пламенем? <br><br>Сюань Цзи не ответил.<br><br>— Ваше Величество, вы когда-нибудь в своей жизни говорили другим людям хотя бы половину правды?— горько улыбнувшись, произнёс юноша.<br><br>Услышав это, Шэн Линъюань медленно повернул голову и рассмеялся.<br><br>— О? А какой в этом смысл?<br><br>Сюань Цзи вдруг обнаружил, что в нижнем уголке его левого глаза был шрам, который он раньше никогда не замечал. Только когда Шэн Линъюань засмеялся и «мешочки молодости» (2) стали более отчётливыми, этот маленький, похожий на слезу, бледный рубец, наконец, показался. <br><br>(2) 卧蚕 (wòcán) «Мешочки молодости», припухлые нижние веки - считаются красивой чертой женского лица.<br><br>В это время в пространстве «обратного течения» обгоревшие трупы шаманов пришли в движение. Повинуясь воле Алоцзиня, они ринулись к выходу из пещеры. Стоявший по ту сторону Дань Ли, быстро нарисовал в воздухе печать. Чистое белое пламя вырвалось из его рукавов и образовало фигуру большой птицы. С резким криком птица бросилась сквозь вымершую пещеру прямо к алтарю.<br><br>Но молодой император самолично преградил ей путь. Его горло разрывалось от нечеловеческого крика: <br><br>— Прекрати! <br><br>— Ваше Величество! — взревел Дань Ли. — Если вы позволите им выйти отсюда, то что тогда произойдёт с несметным количеством людей?<br><br>Это прозвучало двусмысленно.<br><br>Если проклятые бабочки просочатся наружу, неизвестно, каковы будут последствия. Эти насекомые явно отличались от своего прежнего вида. Они превратились бы в безмолвный мор. <br><br>Не говоря уже об Алоцзине. При жизни, юноша был очень вспыльчивым. Алоцзинь ненавидел клан демонов, независимо от того, были ли среди них хорошие или плохие, имел ли кто-либо из них свое собственное мнение. Он ненавидел любого, кто был запятнан словом «демон». Все жители города должны были быть уничтожены. На этой войне не могло быть пленных. <br><br>Значит… теперь его ненависть перешла и на обычных людей?<br><br>Бесчисленное количество раз его разрывали на части злые проклятия, только для того, чтобы вновь собрать воедино. Он не был ни живым, ни мертвым. Он был одержим. Можно ли было позволить ему убить всех людей в мире?<br><br>Молодой Шэн Линъюань понял это и, — бах! — белоснежная огненная птица обогнула его, с рёвом ворвалась в пещеру и приземлилась на головы тысяч шаманов-марионеток. Охваченные пламенем, они выли и кричали, так, словно всё ещё были живы. <br><br>Но их нельзя было ни сжечь, ни убить. <br><br>Молодой Шэн Линъюань рухнул на колени. Он ещё долго смотрел на обугленные трупы, барахтающиеся в море огня. Вдруг, выхватив из-за пояса странный кинжал, он резко вонзил его в голову ближайшего к нему шамана. Шаман какое-то время сопротивлялся, перед тем как окончательно упасть. Когда он, наконец, повалился на землю, из его тела вылетела маленькая бабочка.<br><br>Пламя преградило Алоцзиню путь, и юноша взревел: <br><br>— Дань Ли! Где ты? Ты лжец! Где же ты? Ты должен умереть!<br><br>— Ваше Величество! Вы всю жизнь потакали ему! До каких пор это будет продолжаться? — донёсся из пещеры голос Дань Ли.<br><br>Молодой Шэн Линъюань закричал и бросился к алтарю. Огонь не тронул его, даже края его одежды не обгорели. Бабочки, покидавшие обезглавленные тела, также избегали его касаться. Слившись в сияющий белый сгусток, они устремились прямо к Алоцзиню. Многочисленные лица на их крыльях соединились в одно. Оно было одновременно весёлым и злым. Ринувшийся следом за ними Шэн Линъюань без труда разрубил его надвое. <br><br>Сверкая, как белая радуга (3), кинжал с силой вонзился в грудь Алоцзиня.<br><br>(3) Туманная радуга (белая радуга, туманная дуга) — радуга, представляющая собой широкую блестящую белую дугу, обусловленную преломлением и рассеянием света в очень мелких капельках воды. Появляется при освещении солнечными лучами слабого тумана.<br><br>Лезвие клинка вспыхнуло холодным светом, и на рукояти проявилась цепочка заклинаний.<br><br>Алоцзинь недоверчиво посмотрел на оружие.<br><br>— Это был первый раз, когда я повёл свой народ за собой и оставил Дунчуань. Я украл его у своего отца… Чтобы сохранить мир и искоренить зло… Брат...<br><br>Я отдал его тебе.<br><br>Внутри «обратного течения», молодой император был убит горем.<br><br>Но за пределами этого воспоминания, тысячелетний призрак стоял со сложенными на груди руками, будто это и вовсе не имело к нему никакого отношения.<br><br>Сюань Цзи тут же отступил на пару шагов назад.<br><br>— Я не хотел вас оскорбить.<br><br>Улыбка Шэн Линъюаня стала ещё шире.<br><br>— Тогда почему в твоих глазах я вижу «Альманах тысячи демонов»? Знаешь ли ты, что «Альманах» был создан самим Дань Ли? Независимо от того, с какой целью всем вам понадобились наши останки, возвращая к жизни демона вы должны были быть готовы к тому, что он обернётся против вас.<br><br>Как только он произнёс: «Дань Ли», в пещере внезапно поднялся сильный ветер, сопровождаемый душераздирающим криком Алоцзиня. Ветер сорвал с Дань Ли маску.<br><br>Маска упала на землю. Оказавшееся под ней лицо ничем не отличалось от лица Сюань Цзи! <br><br>Как только это произошло, к нему тут же потянулась чья-то рука. В центре окровавленной ладони зияла дыра, пальцы с силой сжали шею юноши.<br><br>Одновременно с этим Шэн Линъюань рванулся вперёд. Он использовал Сюань Цзи в качестве щита, но никто и представить себе не мог, что в его ладони был зажат ещё один гвоздь.<br><br>— Я так и знал! — выругался Сюань Цзи. <br><br>Глупо было ожидать, что дьявол сохранит ему жизнь. В столь критический момент ему не осталось ничего другого, кроме как спасаться самостоятельно. Выхватив из кармана пылающую монету, Сюань Цзи схватил нападавшего за запястье и тут же прижал раскалённый медяк к его ладони. Едва хватка ослабла, юноша тут же увернулся. Гвоздь Шэн Линъюаня вонзился в окровавленную дыру. Острие прошило руку нападавшего насквозь и вышло с другой стороны, лишь слегка оцарапав шею Сюань Цзи. К счастью, юноша успел уклониться, иначе древний дьявол сделал бы из него танхулу (4)!<br><br>(4) 糖葫芦 (tánghúlu) ссылается на: 冰糖葫芦 (bīngtánghúlu) засахаренные плоды на палочке, ягоды и фрукты в сахарной карамели на палочке (боярышник, яблоки, дольки мандарина, клубника и др.)<br><br>— Прости, я не хотел тебя обидеть, — неискренне сказал Шэн Линъюань.<br><br>Весь трепет Сюань Цзи перед императором У исчез.<br><br>— Передавайте привет вашей матушке, — выдавил он сквозь зубы. <br><br>В следующее мгновение Шэн Линъюань вдруг выдернул из пустоты человека. Это был Алоцзинь с кровавой дырой во лбу, тот самый, что совсем недавно выбрался из гроба.<br><br>Пока он удерживал Алоцзиня, проклятие «обратного течения» разрушилось, и картины прошлого вокруг них рассыпались в пыль. Они вновь вернулись в шаманский курган.<br><br>Шэн Линъюань без колебаний шагнул вперёд и в мгновение ока вбил оставшиеся гвозди в конечности и грудь Алоцзиня. Но молодой шаман всё ещё с нескрываемой злобой смотрел на Сюань Цзи.<br><br>— Что ты так на меня смотришь?! — Сюань Цзи сердито прикрыл шею, ощущая неприятную резь в желудке. — Разве ты ещё не понял? Он использовал меня и местные ресурсы как приманку, чтобы выманить тебя. Те воспоминания о Дань Ли ему не принадлежат. Дань Ли не такой высокий! Откуда в окружении такого дьявола как вы взялась эта глупая косуля? <br><br>Алоцзинь не понимал ни современный китайский язык, ни интернет-мемы. Он всё также злобно смотрел на Сюань Цзи.<br><br>Шэн Линъюань слегка приподнял брови.<br><br>— Смышлёный маленький демон. Как ты догадался?<br><br>Сюань Цзи изо всех сил прочистил горло и сказал с фальшивой улыбкой: <br><br>— Вы сказали, что, из-за чувства нежной привязанности очень легко попасться в ловушку юношеских воспоминаний. Но когда я задавал вам вопросы, я постоянно чувствовал, что что-то не так. Это действительно были ваши воспоминания?<br><br>Воспоминания в «обратном течении» действительно были богаты на эмоции. В них плотно переплелись благодарность и негодование, любовь и ненависть, глубокая обида. Все это, очевидно, не вполне соответствовало характеру древнего дьявола.<br><br>Встретившись с ним, Сюань Цзи обнаружил, что этот старый призрак, казалось, и вовсе был лишён человеческой природы. С чего бы в его памяти сохранилось столько сентиментальных сцен?<br><br>Ему было наплевать даже на тёмную жертву. Но зачем использовавший «обратное течение» хотел, чтобы другие увидели его воспоминания? Для чего были все эти фантазии?<br><br>По выражению лица Сюань Цзи Шэн Линъюань понял, что, хотя он и говорил по-человечески, но в душе, вероятно, уже проклял все восемнадцать поколений его предков. <br><br>— Ну, близкого друга.<br><br>— Дань Ли — важная фигура. Но когда он так и не показал своего лица, я начал сомневаться, что вы действительно уделяли ему так много внимания. <br><br>— Дань Ли никогда не показывал людям свое истинное лицо, — сказал Шэн Линъюань. — Даже если бы он не скрывал его, он все равно носил бы маску. Его «лицо, как у хорошенькой женщины» — это просто наиболее часто используемый образ. Алоцзинь до самой своей смерти не знал, как он выглядит. У меня нет таких выдающихся способностей, как у мастера, умеющего изменять заклинание «обратного течения». <br><br>Сюань Цзи усмехнулся.<br><br>— Да? И кого вы на этот раз пытаетесь заманить в ловушку? Даже если он никогда не показывал своего лица, этот безликий человек всегда был рядом с вами, он играл важную роль, но в ваших воспоминаниях он был едва ли важнее обычного телохранителя. Это лишний раз доказывает, что вы подавляли свою память и избегали думать о нем слишком много, иначе все эти декорации сразу бы рухнули. Ваше Величество, даже если я плохо разбираюсь в математике, у меня за плечами всё ещё есть девять лет обязательного образования. В этих воспоминаниях слились целых три точки зрения. Неужели вы думаете, что я не умею считать? <br><br>На самом деле, с точки зрения логики все было предельно просто. Если в «обратном течении» действительно была память Шэн Линъюаня, то все воспоминания должны были быть от лица самого Шэн Линъюаня.<br><br>Однако, в них были три разные точки зрения: Алоцзиня, Шэн Линъюаня и самая странная — Дань Ли.<br><br>Среди них воспоминания Дань Ли шли самыми последними. Они были тщательно замаскированы и содержали мало информации. В них была лишь малая часть всей истории, где шаманы спрятались в пещере, а марионетка подожгла алтарь. Той марионеткой манипулировал Дань Ли, поэтому вся картина на самом деле являлась отображением именно его памяти.<br><br>Субъективная память человека — это его собственная точка зрения. Разумеется, в ней не могло быть никаких изменений, и невозможно было «вспомнить» сцену, в которой он и вовсе не присутствовал. Более того, картины сменяли друг друга так плавно, будто это было кино или какой-нибудь сериал. <br><br>Следовательно, воспоминания в «обратном течении» никак не могли принадлежать только одному человеку.<br><br>Когда они попали в бездну «обратного течения», первая же сцена показала, как шаманы спасли раненого принца, и юный Алоцзинь впервые встретился с Шэн Линъюанем. Если вдуматься, то это действительно были воспоминания Алоцзиня. В то время Шэн Линъюань был серьёзно ранен, он всё ещё находился в шоке, когда глава клана принес его на гору. В таком состоянии он едва ли мог запомнить всю картину: горный склон и пробуждённые ото сна шаманы. <br><br>Первым важным персонажем, которого они встретили в воспоминаниях, также был Алоцзинь.<br><br>Шэн Линъюань, этот старый хрыч (5), не мог не отреагировать, когда в «обратное течение» вмешался посторонний. <br><br>(5) 老鬼 (lǎoguǐ) – букв. демон; разговорное: «старый хрыч» (жена о своём муже).<br><br>Поэтому в начале, за пустячное прошлое цеплялся не этот бессердечный демон, а сам Алоцзинь.<br><br>Неудивительно, что, когда Сюань Цзи пытался его успокоить, этот дьявол оставался невозмутим!<br><br>Когда Шэн Линъюань попросил его «задавать вопросы», это на самом деле было не для него, а для Алоцзиня. <br><br>— Временные точки некоторых важных событий в этих воспоминаниях согласуются с историческими фактами, которые я изучал. Поэтому я считаю, что они правдивы. Но большинство из них принадлежат ему, — сказал Сюань Цзи.<br><br>— О? Откуда ты знаешь?<br><br>— Даже если ваши с Алоцзинем воспоминания связаны между собой, вас всегда окружали только люди со смазанными лицами, такие как министры гражданских или военных дел. Но все шаманы выглядели живыми, и их лица также были отчётливо видны. Их привычки и обычаи можно было рассмотреть во всех подробностях. Похоже, кому-то не терпелось рассказать мне правду о расцвете и падении своего клана. Это почти то же самое, что «излить душу». Ваше Величество, разве вы знаете, как пишутся слова «излить душу»?<br><br>— Неплохо, — ответил Шэн Линъюань, при этом даже не сдвинувшись с места. Он оставался непоколебим, словно гора. <br><br>— В дополнение к подавлению воспоминаний и опустошению своего разума, вы манипулировали чужими эмоциями, пытаясь заставить его появиться. — холодно продолжил Сюань Цзи. — Это был первый раз, когда я так много говорил. Когда вам обоим удалось сбежать из лап демонов в столь юном возрасте, я сказал, что это было слишком странно. Это и вдохновило вас надеть мне на голову горшок с помоями?<br><br>— Неправда. Я был небрежен, и ты оказался втянут в это заклинание. Здесь действительно немного тесновато, поэтому я просто воспользовался тем, что оказалось под рукой, — откровенно ответил Шэн Линъюань. <br><br>Сюань Цзи ошеломлённо промолчал.<br><br>Большое спасибо за вашу заботу!<br><br>— Ты знал, что уничтожение клана шаманов — самое трагическое воспоминание Алоцзиня. К этому времени он, скорее всего, сошёл бы с ума и намеренно присоединил бы сюда часть памяти Дань Ли. <br><br>— Это совсем нетрудно. Достаточно было лишь представить, что я — это он, — еле слышно сказал Шэн Линъюань. — Он сам меня научил.<br><br>— Да, ведь здесь есть только ты, я и Алоцзинь. Алоцзинь — мастер «обратного течения». Он определённо смог бы отличить свою точку зрения от твоей. Потому третья картина, появившаяся так внезапно, могла быть только частью моей памяти. Само собой, он принял меня за марионетку. Стоило ему это понять, как он немедленно должен был появиться и убить меня, как своего врага. Я был твоей приманкой, поплавком для рыбы и живым щитом! Какое жалованье мне положено, Ваше Величество, чтобы я мог играть столько ролей в одиночку? — горько усмехнувшись, сказал Сюань Цзи. <br><br>— Дань Ли всю свою жизнь носил маску и всё время махал хвостом (6), — ответил Шэн Линъюань. — Я не заглядывал под нее до тех пор, пока не отправил его в тюрьму и не обезглавил. Его лицо было залито кровью, что даже черт было уже не различить. Я никогда не видел его настоящего облика. Спасибо, что одолжил свой.<br><br>(6) 藏头露尾 (cángtóulùwěi) спрятать голову, высунуть хвост (обр. в знач.: недоговаривать, умалчивать, ходить вокруг да около, хитрить).<br><br>Его слова звучали так мелодично, что брови Алоцзиня, между которыми ранее был вбит гвоздь, наконец, дрогнули.<br><br>— Дань Ли мёртв вот уже тысячи лет, — Шэн Линъюань поднял руку и мягко накрыл ладонью глаза Алоцзиня. — Ты и я — мы одинаковые. В этом мире люди и демоны неразделимы, и почти сто лет не было войн. Пламя Чиюань давно погасло, Алоцзинь...<br><br>В ответ на это Алоцзинь выплюнул несколько фраз на языке шаманов. Он говорил медленно, по одному слову за раз, так, что Сюань Цзи едва мог понять его. Это было то, что отпечаталось в его памяти перед самой смертью.<br><br>— Что он сказал?<br><br>Шэн Линъюань не ответил. Он вонзил последний гвоздь в лоб Алоцзиня и тот, наконец, замер. Жизнь в его сияющих глазах погасла, и они окончательно закрылись.<br><br>Шэн Линъюань поднял его израненное тело, подошёл к стоящему посреди озера гробу, и положил юношу внутрь. Затем он взмахнул рукавом, и начертанные на каменной плите письмена тёмного жертвоприношения, рассеялись. <br><br>Сюань Цзи подошел ближе. На его шее всё ещё был след от руки Алоцзиня. Шэн Линъюань сидел возле гроба и долго смотрел на мальчишку.<br><br>Будто ему было не всё равно.<br><br>— Я к вам обращаюсь, Ваше Величество, — наполовину саркастически сказал Сюань Цзи. Юноша сложил руки на груди, — ваш выход на поклон длится уже пять минут. Этого вполне достаточно, чтобы зрители успели сделать групповой снимок. Убирайтесь.<br><br>Шэн Линъюань словно очнулся ото сна. Он поднял руку, закрыл крышку гроба и медленно выпрямился.<br><br>В тот момент, когда его локоть соскользнул с каменной плиты, Шэн Линъюань внезапно отвернулся и прикрыл рот ладонью.<br><br>Сквозь его пальцы заструилась кровь.</div>
