Ничтожный

<div>Седьмой принц Сун Вэй, младший сводный брат нынешнего императора, год назад сам попросил отправить его из столицы, поэтому император пожаловал ему земли и титул вана* Чунани, и он уехал наводить там порядок.<br><br>[*ван — титул китайской знати, может переводиться как король, великий князь, принц].<br><br>Никто, кроме императора, не понимал, почему этот утопающий в роскоши и изобилии родственник монарха, потомок благородного рода, вдруг неожиданно захотел отправиться в те дикие приграничные земли. Это попросту походило на самоизгнание.&nbsp;<br><br>Возможно, за этим крылась какая-то история, о которой не могли догадаться посторонние.<br><br>А история Вэй Сяомяо, вероятно, началась тринадцать лет назад, когда он ступил за высокие стены императорского дворца.<br><br>Это был такой же снежный первый месяц зимы, небо заволокла густая белая дымка, мелкие пушистые снежинки беззвучно парили в воздухе, мягко касаясь волос и одежды. Он не поднял руку, чтобы стряхнуть их. Спокойно позволяя названому отцу вести его за собой, он вошел в красные ворота императорского дворца.&nbsp;<br><br>За воротами была длинная закрытая сводчатая галерея, отдаленно напоминающая не то глубокую пещеру, не то глотку зверя. Рядом с ней он не почувствовал особого страха, понимая, что это за место.&nbsp;<br><br>Неизвестно где&nbsp; Вэй Сяомяо услышал, как кто-то сказал, что императорский дворец был местом, пожирающим людей, он сам проглатывал их.<br><br>Названый отец сообщил, что войдя туда,&nbsp; Вэй Сяомяо станет слугой: независимо от того, жизнь это или смерть — все теперь будет в пределах дворцовых стен.&nbsp;<br><br>В то время он был мал, ему было не более девяти лет, он не знал чувства скорби и не ведал каких-либо сексуальных страхов, он только лишь понимал, что он останется здесь до конца своей жизни.<br><br>Выйдя из галереи,&nbsp; Вэй Сяомяо сделал первый шаг в том месте, которое, как говорили, пожирало людей. Он лишь слегка наступил на неплотный снег, но оставил весьма глубокий след. Сделав еще несколько шагов, он случайно оглянулся и увидел, что его следы уже засыпало свежим слоем снега, и они сразу почти полностью исчезли, будто говоря ему: “У тебя нет пути назад”.&nbsp;<br><br>Они шли по дорожке, окруженной высокими стенами, каменные плиты, покрытые снегом, были ледяными. Морозный воздух проникал сквозь подошву и вонзался в ступни. Он крепко схватил мягкую, теплую руку приемного отца, но не мог отогнать пронизывающий холод. При этом он не вымолвил ни слова о том, что замерз, проявив некоторую хрупкую стойкость.&nbsp;<br><br>Названый отец также вел за собой Сяо Цао, который уже достаточно долгое время громко плакал. Красивый звук его детского голоса был похож на пение птички, переливчатый, мелодичный и приятный на слух.<br><br>Отец, на редкость, не отругал его, потворствуя громким рыданиям — это было последнее проявление жалости по отношению к нему.<br><br>Отныне их больше никто не пожалеет.<br><br>Независимо от того, умрут они или будут жить: даже если в будущем судьба будет к ним благосклонна, они поднимутся наверх и займут высокое положение — они по-прежнему останутся всего-навсего слугами, искалеченными и неполными людьми дворца.&nbsp;<br><br>Они проходили одну дверь за другой, по пути им постоянно встречались люди. Кто-то приветствовал приемного отца, кого-то приветствовал он, некоторые из них расспрашивали о детях, а некоторые не удостаивали их даже взглядом.<br><br>Наконец, названый отец привел их в небольшую комнату. Он справился о здоровье почтенного старика с седой бородой, прежде чем произнес:<br><br>&nbsp;— С этими двумя детьми я пришел побеспокоить придворного лекаря Сюй.<br><br>Династия Дашао строго оговаривала, что в народе нельзя тайно повсеместно производить кастрацию. Те, кто стремился попасть во дворец, сначала должны были пройти тщательный отбор, а затем, после того как придворный лекарь делал свою работу, за ними ухаживал специально приставленный для этого евнух. Это делалось для того, чтобы избежать отношения к человеческой жизни, как к ничтожной травинке, и пресечь различного рода корыстные интересы в порочной практике.<br>&nbsp;<br>Старый господин спросил:<br><br>&nbsp;— Им исполнилось четырнадцать лет?<br><br>— Нет, им обоим девять, — ответил названый отец.<br><br>— Эй, ты привел их в таком раннем возрасте?<br><br>— Немного лучше прийти сюда пораньше, чем откладывать удар ножом и не иметь даже птицы.<br><br>— Птица, с перевязанными таким образом яичками у самого основания, тоже всего лишь испорченная птица, не способная взлететь.&nbsp;<br><br>Названый отец горько рассмеялся и произнес:<br><br>— Во всяком случае, этой птицей можно разбрызгивать воду стоя, как мужчина.<br><br>— Однако ты все же жалеешь их.<br><br>— Даже если они не родные, они носят фамилию Вэй, это все равно что сыновья.<br><br>Старый господин больше ничего не сказал, он велел двум мальчикам снять штаны и встать на низкую скамью. Приемный отец подтолкнул тихого Вэй Сяомяо:<br><br>&nbsp;— Сяо Ша, ты первый.<br><br>Вэй Сяомяо вдруг заколебался, только теперь он невольно ощутил страх.&nbsp;<br><br>— Не бойтесь, вас не коснется нож, — успокаивал его старый господин.<br><br>— Поднимайся скорее, — поторопил его названый отец.<br><br>Вэй Сяомяо медленно снял штаны, встал на скамью. Комнату отапливала печь с древесным углем, но недостаточно прикрытая кожа по-прежнему ощущала приливы сильного холода, и он не мог сдержать легкую дрожь.&nbsp;<br><br>Старик извлек из шкафа несколько полос полупрозрачных тонких сухожилий животного, смочил водой белую сухую ткань, сначала протер сухожилие, а затем неразвитую нижнюю часть тела ребенка.<br><br>Холодная ткань и прикосновение чужака вызывали в Вэй Сяомяо волну сопротивления, он хотел спрятаться, но не осмеливался.<br><br>Почтенный старик взял сухожилия и приложил их к нижней части потайного мешочка у основания мужского корня, он медленно затягивал их, пока два перевязанных предмета не стали слегка фиолетовыми. Он сделал искусный, маленький, крепкий узел, который глубоко вошел в плоть.<br><br>Больно, действительно очень больно.<br><br>Это было так больно, что он чуть не заплакал.<br><br>Вэй Сяомяо прикусил нижнюю губу, все-таки сдержав выступившие на глаза слезы. Он хотел плакать, но не желал делать это перед посторонними.&nbsp;<br><br>Раньше он не позволял себе реветь перед матерью, потому что чем больше он рыдал, тем больше боли испытывало его тело. Он сдерживался перед бабушкой, потому что если он плакал, то бабушка лила слезы вместе с ним, а он не хотел видеть, как она огорчается из-за него.&nbsp;<br><br>Долгое время он не мог плакать по всякому поводу, и слезы стали для него роскошью.<br><br>— Хорошо, способен сдерживаться, у него может быть будущее, — почтенный старик одобрительно кивнул и, пристально глядя на него, произнес: — Через несколько дней ты привыкнешь и не будешь чувствовать боли. Каждый день нужно тщательно промывать и насухо вытирать. Через три месяца сначала надо убрать сухожилие: если обвязанное отомрет, можно будет вырезать яички, тогда будет только немного болеть кожа. Поэтому во чтобы то ни стало нельзя самостоятельно тихонько ослаблять узел, иначе снова придется связывать их на три месяца. Птица должна быть связана, в течение года она потеряет способность.<br><br>Вэй Сяомяо со слезами на глазах кивнул головой, от боли ноги ослабли, и он чуть не упал, спускаясь со скамьи.&nbsp;<br>&nbsp;<br>Названый отец протянул руку, чтобы помочь ему и, повернувшись к Вэй Жоцао, сказал:<br><br>— Сяо Цао, теперь твоя очередь.<br><br>Вэй Жоцао еще больше испугался, увидев это. Он зарыдал, отказываясь вставать на скамью.<br><br>Названый отец собрался было его отругать, когда почтенный старик, коснувшись своей бороды, посмотрел на него и предложил отцу:<br><br>— У этого маленького ребенка превосходный голос, отведи его сначала в придворную мастерскую, может быть, он им подойдет.<br><br>Названый отец внимательно посмотрел на него, задумался на мгновение и вздохнул:<br><br>— Тоже хорошо, не сможет преуспеть — получит меньше ударов и спокойную жизнь.<br><br>Так решилась судьба двух детей: дворцовый евнух и молодой артист придворной мастерской.&nbsp;<br><br>На первый взгляд может показаться, что Вэй Жоцао был более удачлив, чем Вэй Сяомяо. Но Вэй Жоцао в возрасте четырнадцати лет тоже не смог избежать своей судьбы, точно таким же ножом лишив себя способности иметь потомство, чтобы сохранить прекрасный природный голос.&nbsp;<br><br>Под подернутым белой дымкой небом снег, похожий на птичий пух, колыхался и парил в воздухе — он был такой же, как и в тот год, но человек был уже другим. Вэй Сяо Ша шел по дорожкам, по которым проходил тогда, минуя одну дверь за другой. Извилистое, запутанное, неожиданно схожее с девятью оборотами кишков зверя место, пожирающее людей, на самом деле, не съело его.<br><br>Возможно, оно не спеша переваривает его, но он этого не осознает.<br><br><br>*****<br>От переводчика:<br><br>В Древнем Китае существовало несколько способов кастрации: полное удаление детородного органа или частичное.<br>В книге описан один из способов частичного оскопления. Мальчику перевязывали яички у основания так, чтобы это не влияло на мочеиспускание. Через определенное время яички полностью отсыхали, так как прекращался приток крови. После этого мошонку отсекали. Половой орган оставался, но утрачивал свою мужскую функцию.</div>