<div>Хуася был восходящей звездой в мире классической музыки. В последние годы эта форма искусства, возникшая на Западе, становилась все более популярной, но нигде она не была так популярна, как в Европе. Журналы и газеты, такие как «Мюзик-Холл» и «Звуки музыки», как правило, распространялись только о людях, уже вовлеченных в круг.<br><br>Любимым занятием Ли Юэюэ было смотреть фильмы. Она чувствовала себя счастливой, смотря хороший фильм каждый день, и каждую пятницу перед работой она заходила в газетный киоск, чтобы купить еженедельный экземпляр «Развлекательный вестник» и хорошенько полюбоваться на своих кумиров.<br><br>Владелец киоска взял журнал и некоторое время смотрел на него, затем передал его Ли Юэюэ. Он рассмеялся и сказал:<br><br>— Это «Звуки музыки», журнал классической музыки. Здесь нет никаких эстрадных исполнителей, юная госпожа.<br><br>Когда Ли Юэюэ услышала это, ее глаза расширились:<br><br>— А разве вот он не эстрадная звезда?! Как это возможно, он так красив, он должен быть айдолом!<br><br>С этими словами Ли Юэюэ убежала взволнованная с журналом в руках, оставив озадаченного владельца киоска, который взял копию «Звуки музыки» и долго смотрел на него. Чем больше она смотрел на обложку, тем больше убеждалась в своих догадках. Он ведь и правда похож на звезду. Неужели... неужели «Звуки музыки» действительно пригласили настоящую звезду в этот раз?<br><br>Развлекательные журналы, как правило, были самыми продаваемыми в газетном киоске. Владелец подумал о реакции Ли Юэюэ только сейчас и принял решение, в которое он сам не мог поверить: поместить «Звуки музыки» на самое привлекательное место!<br><br>Итак, за один день еще до наступления вечера экземпляры этого журнала, которые обычно имели не очень хорошие продажи, неожиданно были распроданы. Владелец, заработав деньги, сузил глаза и, задумавшись, принял решение заказывать впредь больше журналов о классической музыке.<br><br>Примерно в это время Ци Му решил хорошенько отдохнуть. Ему нужно было только два-три раза в неделю отчитываться перед оркестром. Он знал не так уж много людей в городе Б, и это вернуло ему давно утраченное чувство одиночества и тлена.<br><br>Каждое утро он вставал рано и пробегал несколько кругов по округе, покупал посуду, чтобы приготовить несколько блюд на обед и ужин, и упражнялся на скрипке. Он практиковался утром и днем, желая познакомиться с этим телом и научиться им управлять лучше. В течение последних двух месяцев Ци Му практиковался без отдыха.<br><br>Давненько Ци Му не занимался так усердно. В последний раз подобное проиходило парочку лет назад. Когда он впервые научился играть, он тоже занимался каждый божий день. Это был самый горький период для него, но это также имело решающее значение для становления его навыков. Попав в консерваторию, он систематически приобретал профессиональные навыки, поэтому он не отставал от остальных.<br><br>У скрипки, которую он забрал у Чжэн Вэйцяо, были потрясающие линии, и она производила очаровательный звук. Ци Му неохотно отпустил ее, это была такая хорошая скрипка. Иногда он думал: если эта имитация уже так хороша, насколько же лучше будет звучать оригинал?<br><br>Если бы ему удалось заполучить реплику скрипки Сяо Гунчжу, он бы даже не осмелился подумать о том, чтобы продать ее как оригинал. Вместо этого он хотел использовать ее на сцене, под софитами.<br><br>— Обратно в Золотой Зал, — пробормотал Ци Му, а затем тихо рассмеялся, — это действительно большой вызов для меня.<br><br>— Хочешь получить Сяо Гунчжу обратно?<br><br>Конечно, он хотел. Но сначала он должен вернуться в Европу и показать на что способен. Это было испытание, данное старшими коллегами, и теперь оно выпало на его долю.<br><br>Под этим давлением, мотивирующим его, Ци Му больше сосредоточился на своих репетициях в последующие несколько дней. Он хотел иметь возможность играть песни, которые он хорошо знал в прошлом.<br><br>Возможно, изоляция квартиры была настолько хороша, или же панели Ци Му для специально отремонтированной скрипичной комнаты были слишком хороши. Но он играл на скрипке по десять часов каждый день, и все же эти прекрасные звуки никогда не покидали квартиру. Ни единой ноты!<br><br>Подобно тому как Ци Му никогда не слышал звук пианино из соседней квартиры.<br><br>Ци Му проводил большую часть своего времени в скрипичной комнате. В то время он даже не подозревал, что, пока он упражнялся на скрипке, прямо за стеной кто-то играл на огромном рояле Steinway перед огромным окном. Его пальцы непрестанно танцевали по клавишам.<br><br>Элегантный Steinway мог производить один из самых прекрасных звуков в этом мире. Они могли быть и грустными, и радостными или даже торжественными. По сравнению с усердием Ци Му, этот человек был ленив до невозможности. Чаще всего он лежал на диване и листал партитуры.<br><br>Его партитура отличалась от тех, которые были у Ци Му. Как правило, дирижеры печатали свои на листах бумаги формата А3. Партитуры для струнных инструментов, духовых, виолончелли и перкуссии записывались в мельчайших деталях. У каждого дирижера был свой стиль, и точно так же у них был свой уникальный взгляд на музыку. Например, главный дирижер Венского филармонического оркестра господин Эрберк Доренца. Его партитуры всегда были заполнены нотами, поэтому они часто использовались в качестве ориентира преподавателей из различных академий. И когда те же самые инструкторы по дирижированию слышали имя «Мин Чэнь» или «Остон Бертрам», они делали сложное выражение лица, потому что музыкальные партитуры этого человека всегда были нетронутыми. Они были пустыми. Полностью! Пустота!<br><br>Была ли это короткая соната, или длинная симфония, партитура на две-три страницы, или даже дюжина, или двадцать-тридцать страниц. Партитуры Мин Чэня всегда была чистыми. Сохранив свою белую и гладкую поверхность, они выглядели так, словно их только что напечатали.<br><br>Даниэль как-то с любопытством спросил Мин Чэня, он никогда ничего не писал на своих нотах, может ли он вспомнить ошибки оркестра? Ответ был, конечно, да.<br><br>Bai Ai был превосходен. Но даже у них, когда они репетировали новые песни, были места, где были трения и иногда испытывали несколько ударов по пути. Господин Доренца записывал это на свой счет, чтобы они могли повторить еще раз. Но для Мин Чэня было просто легко все запомнить. Ему не нужно было ничего писать.<br><br>В этом отношении Мин Чэнь никогда не хотел отставать от других.<br><br>Может быть, потому, что один сосед был слишком ленив, а другой — слишком усерден. Несмотря на то, что они тренировались каждый день, они никогда не слышали музыку друг друга.<br><br>Мин Чэнь, даже если у него был абсолютный слух и хорошее чувство звука, он, естественно, не мог слышать то, что не могло быть услышано априори. Точно так же Ци Му, у которого тоже абсолютный слух, не мог слышать пианино, на котором его сосед играл всего десять минут каждый день. Кто сказал ему быть в репетиционной комнате в это время?<br><br>Глядя на плотные английские слова на экране, он постепенно расслабился. Вздохнув, он повернулся и посмотрел на небо, окрашенное городскими огнями в красный цвет.<br><br>— Хотя сейчас ты несчастен, ты думаешь... этого будет достаточно?<br><br>Ненависть, вызванная смертью, не может исчезнуть так быстро.<br><br>Ци Му всегда будет помнить последние мгновения перед своей смертью. Все его тело горело, как в огне, и он был в отчаянии. Он хотел вскарабкаться наверх, дотянуться до этой двери, но в его теле не осталось сил, ногти обломались, а сердце билось в агонии. Эта боль была хуже самой смерти.<br><br>Он никогда не забудет тот яркий блеск в глазах Ло Юйсэна, когда он оставил его там. Он хотел, чтобы эта мразь не просто ощутила настоящее несчастье, когда никто не хотел бы иметь с ним дело...<br><br>Он хотел выгнать эту мразь из Вены!<br><br></div>
