<div>— Лао Тань, концерт, который вы организовали на этот раз, был действительно хорош! Просто великолепно!<br><br>— Ду Лао, твой последний «Канон» с Лао Ванем и Лао Ли был великолепен!<br><br>— Это Сяо Ци из вашего симфонического оркестра города Б? Что ж, Чэнь Лао сказал, что у него хорошие навыки. Слушая его сегодня, я понял, что слухи о нем не преувеличены.<br><br>Кое-то из музыкантов остались с Тань Лао, чтобы поговорить с ним перед уходом. Были и те, кто бросал взгляды на Ци Му и якобы с некой насмешкой, небрежно бросали:<br><br>— У симфонического оркестра города Б такой прекрасный талисман. Неудивительно, что моя дочь в последнее время только и говорит, что о ваших концертах.<br><br>Талисман Ци Му: «…»<br><br>Внимание такого большого количества людей утомляло его, несмотря на то, что он был молод. Кроме того, гости норовили все дразнить и усмехаться, глядя на него. Ци Му приходилось сдерживаться очень сильно, чтобы не съязвить в ответ.<br><br>Ночью в ноябре температура в городе Б опускалась ниже 10° C. Уличные фонари освещали землю, покрытую слоем инея, воздух казался почти белым из-за холода. Яркий свет полумесяца, висевшего в небе, окрашивал его в великолепный розово-красный цвет. Звезд не было видно вообще, как будто их никогда и не было.<br><br>Вначале Ци Му был одет только в костюм для выступлений, но когда он провожал последних нескольких человек, у него не было другого выбора, кроме как надеть пальто, чтобы защитить себя от невыносимого холода. Оно было не похоже на то, что он обычно носит, на его стиль. Ему казалось, что цвет был слишком ярким и заметным. Однако он был беспомощен в данной ситуации, так как это был самый толстый предмет в его гардеробе. Девизом оригинального персонажа в плане одежды был — «стиль превыше удобства».<br><br>Когда Мин Чэнь увидел эту ярко-красную фигуру, его шаги замедлились. Через некоторое время он снова начал ходить и поднял свои глаза, чтобы посмотреть на него. Красное пальто оттеняло светлое лицо юноши, и при освещении были видны даже самые мелкие волоски на его лице.<br><br>С художественной точки зрения красный был самым привлекательным цветом, но редко кто его часто носил. Подобный цвет обязывал носящего его выглядеть соответствующе. Не всякая внешность сможет «выдержать» этот красный цвет. Как назло, Ци Му к таким людям не относился. Он был одним из немногих, кому красный шел.<br><br>Его кожа была белой, и Мин Чэнь не знал, было ли это от холода или так было всегда. Вскоре он понял, что это было последнее. Взгляд его прошелся по нежному лицу юноши и, наконец, остановился на пальцах юноши, выглядывающих из-под рукавов. Затем он посмотрел на Ци Му.<br><br>Мин Чэнь медленно открыл рот и сказал:<br><br>— Я…<br><br>— О боже, о боже мой! Энгельхен, вы великолепны в красном! Уау! — с энтузиазмом заявил Даниэль.<br><br>— Я никогда не видел никого, кто бы так хорош в красном. Ты действительно удивляешь людей, Энгельхен!<br><br>П.п: Прозвище «Энгельхен» (нем. Engelchen) как «Ангелочек»<br><br>Мин Чэнь: «…»<br><br>Талисман/Сяо Тяньши/Сяо Ци: «…»<br><br>Как и подобает известному агенту Берлинского филармонического оркестра, Даниэль быстро пришел в себя от восхищения, в которое провалился. Он повернулся к Тань Чжэнхуэю и Ду Шэню и сказал на неуклюжем китайском:<br><br>— Этот концерт… Действительно успешно… Я рад, что пришел снова!<br><br>Мин Чэнь бесстрастно бросил косой взгляд на Даниэля и сказал:<br><br>— Не нужно говорить «снова», просто «пришел».<br><br>Даниэль: «…»<br><br>«Я все равно не понимаю, что вы говорите!»<br><br>Зная, что в Хуасия Даниэля также могут счесть «неграмотным», Мин Чэнь не стал ему больше что-то отвечать и вместо этого повернулся к остальным. Он мягко кивнул и сказал:<br><br>— Концерт был превосходным, как и выступления. Спасибо за приглашение.<br><br>Восхваляя Ци Му, Даниэль говорил по-немецки, а Тань Лао был слишком стар, чтобы начать учить даже английский. Хотя Ду Шэнь хорошо владел английским языком, он не понимал немецкий. Так что ни один из них не знал, что Сяо Ци, талисман их семьи, получил новое прозвище: «Энгельхен/Сяо Тяньши». Но они оба внимательно слушали слова Мин Чэня. Лао Тань улыбнулся, кивнул и сказал:<br><br>— Для меня большая честь, что вы пришли. Спасибо, Мин Чэнь.<br><br>Мин Чэнь всегда был хорошим собеседником, даже с людьми, с которыми он не был знаком. Он вежливо кивал, и каждая мельчайшая деталь движения напоминала джентльмена в средневековой Европе. Хотя на его лице не было никакого выражения, Тань Лао не чувствовал себя некомфортно.<br><br>— В финале Чайковского соч. 48 «Серенада для струнного оркестра» была превосходна. Заключительная часть третьей части была немного быстрой на второй скрипке. Я думаю, что будет еще более исключительным, если вы сможете улучшить это.<br><br>От Мин Чэня это звучало как небрежное замечание, но Ду Шэнь отбросил расслабленную улыбку и внимательно выслушал. Хотя он был старше Мин Чэня, он должен был признать, что этот человек всегда замечал то, что они упускали из виду. Порядок разговора Мин Чэня можно было увидеть с первого взгляда. Поговорив с Ду Шэнем, он повернулся к Ци Му, и он не мог не замолчать, невольно сглотнув.<br><br>В его прошлой жизни высшая форма похвалы исходила от господина Эрберка Доренцы, дирижера Венского симфонического оркестра, а также одного из четырех великих дирижеров мира. Ци Му обменялся с этим человеком многими советами во время его репетиций с оркестром и часто получал вдохновение. Но человек перед ним… был дирижером Берлинского филармонического оркестра. И он также имел честь быть одним из четырех великих мировых дирижеров в столь юном возрасте. И самое главное, он был всеми признанным королем классической музыки. Написав свою первую сонату в возрасте шестнадцати лет, он приступил к созданию десятков песен всего за десятилетие. Большинство этих песен были симфоническими произведениями и исполнялись оркестрами по всему миру. В последние несколько лет он лично руководил «Ночью Бертама», где все сочиненные им песни исполнялись Берлинским филармоническим оркестром.<br><br>И теперь Ци Му ждал комментария к его игре от этой легендарного человека. Ци Му внезапно понял, что слышит, как бьется его сердце, как будто оно вот-вот выскочит из горла. На этот раз это отличалось от его предыдущего контакта с мужчиной. Его слова были бы не просто мимолетным комплиментом, а его настоящим мнением.<br><br>У него больше не было оркестра, на который он мог бы положиться. Это было его соло, и этот обзор был полностью его собственным, и никакие другие факторы не учитывались.<br><br>Унылый ночной ветер дул с другой стороны дороги, проносясь над рукотворным озером перед концертным залом. Отражение луны на ее поверхности внезапно исказилось серией ряби. Казалось, это отражало настроение Ци Му, когда он не мог сохранять спокойствие.<br><br>— Ваша «Цыганка» была очень хороша. Я думаю, вы бы очень хорошо сыграли песни Паганини. У «Ми Минор» не было особых проблем, но вы слишком торопились с третьей частью второй части. Если бы вы играли в оркестре, ваш дирижер был бы обеспокоен этим.<br><br>Слегка хриплый, но притягательный голос раздался в вечернем бризе, и Ци Му бессознательно поднял голову. Он посмотрел вправо. Он явно не ожидал, что встретится взглядом с Мин Чэнем.<br><br>Великолепная люстра из зала светила сквозь высокие двери прямо на лицо молодого человека, и у Мин Чэня возникло ощущение дежавю. Глаза Ци Му были влажными, как будто на него смотрел котенок, а сердце Мин Чэня дрогнуло, его горло сжалось.<br><br>Затем немного натянутым тоном, закончил:<br><br>— В целом, вы сыграли хорошо.<br><br>Слово «хорошо» было едва ли не самой высокой оценкой, которую он когда-либо давал, и это заставило Даниэля снова взглянуть на него. Когда Даниэль посмотрел на него, он увидел, что Мин Чэнь был так сосредоточенно на Сяо Тяньши, и вдруг подумал:<br><br>— Ты хочешь заполучить Энгельчэня?! Какой большой потенциал!<br><br>Без промедления Даниэль обратился к Ци Му:<br><br>— Не хотите учиться в Европе? Я знаю несколько колледжей. Будь то Париж, или Великобритания, или даже Кельн, Германия, проблем нет. Я могу порекомендовать вас. Мне очень понравился звук вашей скрипки. Я был впечатлен!<br><br>Даниэль говорил по-английски, так как его китайский был не очень хорош. Когда он исследовал Ци Му для Мин Чэня, он обнаружил, что Ци Му отлично говорит по-английски и может поддерживать разговор. После того как Даниэль заговорил, Ци Му даже не подумал об этом, он ответил с улыбкой:<br><br>— Спасибо за вашу доброту, господин Даниэль, но в настоящее время у меня нет планов продолжать учебу.<br><br>Даниэль вздохнул и сказал еще несколько слов, чтобы убедить его, но Ци Му вежливо отказался от них всех, одного за другим. В конце концов, Даниэль смог только отказаться от этого «рекомендательного» плана и повернулся, чтобы поболтать с Ду Шэнем и Тань Чжэнхуэем.<br><br>Ци Му на самом деле понимал, что у него нет особых дружеских отношений с Даниэлем, и тот, скорее всего, не порекомендовал бы его в колледж просто так. На первый взгляд Даниэль может показаться открытым. Эдаким «рубахой парнем», но Ци Му не был настолько наивным, чтобы поверить в такие слова, как «мне нравится твоя игра» или «я впечатлен».<br><br>Даниэль хотел использовать эту возможность, чтобы связать его будущее с Берлинским филармоническим оркестром. Он хотел порекомендовать его во имя «воспитания будущих участников», и хотя Ци Му решил пойти по пути игры в оркестре, он не думал, что пришло время навсегда привязать себя к определенному оркестру. Даже если это был Берлинский филармонический оркестр.<br><br>Перейдя на английский язык, Даниэль и Тань Чжэнхуэй провели приятную беседу. После того как все немного поговорили, Даниэль, казалось, был готов уйти. Однако кто мог ожидать, что Мин Чэнь вдруг поднимет голову и посмотрит на Ци Му.<br><br>Разум Ци Му погас, но он послушно уставился Мин Чэня.<br><br>Он открыл рот, чтобы сказать:<br><br>— Ты…<br><br>— Эй, Остон, Даниэль! Давно не виделись!<br><br>Профессор Карл, который разговаривал с несколькими студентами в стороне, вдруг закричал, махнув рукой.<br><br>Прерванный уже во второй раз за ночь Мин Чэнь: «…»<br><br>Вздохнувший с облегчением, талисман/Сяо Тянь Ши/Сяо Ци: «…»<br><br></div>
