Ruvers
RV
vk.com
image

Феникс на девятом небе

Реферальная ссылка на главу
<div>Все сильно обрадовались и немедленно, как один, закивали.<br><br>Жун Тянь, смеясь, опустил голову и спросил князя:<br><br>— Ты проголодался?<br><br>Почесав затылок, Фэн Мин с улыбкой покачал головой, а сам подумал: «Мы так близки друг перед другом, шутим, шепчемся, без преувеличений между нами душевная близость. Но в этот час расставания стало невыносимо тяжело и грустно».<br><br>Думая об этом, князь схватил Жун Тяня за рукав, притягивая ближе. Цю Лань проводила взглядом близняшек, отправившихся готовить запоздавший обед, уводя за собой Ле Доу с Ле Чжунши, на плече которого по-прежнему сидела Сяоцю.<br><br>Воспользовавшись моментом, Жун Ху решил откланяться и доложил Жун Тяню:<br><br>— Ваш подчинённый хотел бы уйти, чтобы отправить гонцов с письмами, к тому же ещё надо связаться с людьми господина Сяо, которые поедут с нами, чтобы, когда князь Мин отправился по странам, всё было улажено.<br><br>На что Цзы Янь тоже проговорил:<br><br>— Вашему подчинённому не нужно ничего подготавливать. У Жун Ху много дел, я хотел бы пойти помочь ему. — И они вдвоём покинули комнату.<br><br>Жун Тянь, сразу же обернувшись, взглянул на Ле-эра.<br><br>Тот внезапно вскочил со стула и, высунув язык, отозвался:<br><br>— У Вашего подчинённого тоже есть дело, как только закончу, тотчас же приду и доложу государю. — И, оскалив зубки, с усмешкой посмотрел на Фэн Мина: — Князь Мин может не переживать и смело целоваться, ручаюсь, в следующий промежуток времени никто вас не побеспокоит.<br><br>Отчего Фэн Мин тотчас залился румянцем, а Ле-эр, не дожидаясь, пока князь что-либо скажет, уже умчался, словно струйка дыма.<br><br>Все остальные последовали его примеру и покинули комнату, не оставив ни тени, ни следов[1], позволяя государю и князю Мину побыть наедине.<br><br>Поначалу господа хотели сказать слугам пару слов, но увидев, что все и без этого всё поняли, даже порадовались за их проявленную чуткость.<br><br>В тот момент, когда все ушли, оставив господ одних, в комнате сразу воцарилась звенящая тишина, и двое мужчин посмотрели друг на друга. Хоть эти уши, глаза, рот и нос были до боли знакомыми, отпечатавшись навсегда в памяти, однако сейчас это лицо напротив словно застыло.<br><br>В такой момент молчание лучше слов[2].<br><br>Никто из двоих не хотел говорить, дабы не разбивать этот миг чувственной тишины.<br><br>Как долго продолжалось это молчание — неизвестно, однако через некоторое время Жун Тянь, похлопав по своему бедру, проговорил с деланой улыбкой:<br><br>— Не нужно так пристально и неподвижно смотреть на этого императора, если хочешь поцеловать, то сделай это прямо сейчас. Смотри, даже специальное место есть для тебя.<br><br>Фэн Мин хотел подойти, вот только стеснялся, однако услышав слова государя Силэй, с притворной угрозой отозвался:<br><br>— Я стал достаточно высоким, да ещё и тяжёлым. Если сяду на твои бёдра, то не причиню ли тебе боли? — говоря это, князь, сходя с ума от радости, подошёл ближе.<br><br>Жун Тянь, воспользовавшись удобным случаем и обняв Фэн Мина, стал покрывать поцелуями лицо любимого феникса, которое можно было узнать, щёлкнув пальцами[3].<br><br>Князь, как и говорил, действительно вырос и стал намного крепче в сравнении с прошлым годом, к счастью, Жун Тянь изначально был довольно высоким и обладал как широкой грудью, так и широкими плечами, потому мог по-прежнему без особых усилий поднять милого Фэн Мина.<br><br>Держа друг друга в объятиях и касаясь кожи друг друга, возлюбленные делились своим теплом.<br><br>В нависшем коротком молчании они чувствовали, как сладость заполняет душу, и понимали, что не в силах расстаться.<br><br>И в этот миг Жун Тянь со вздохом проговорил:<br><br>— Иногда я думаю, не будь я императором Силэй и не желая объединить Поднебесную, были бы мы чуточку счастливее?<br><br>Нахмурившись, Фэн Мин поразмышлял немного и вернул в ответ:<br><br>— Если бы ты не являлся императором Силэй и не желал объединить Поднебесную, то не стал бы таким смелым и бравым мужчиной, более того, ты не стал бы нынешним Жун Тянем. Возможно, мои слова не обрадовали тебя?<br><br>Жун Тянь замер, в полных отваги глазах промелькнуло тёплое чувство, и, скользнув пальцем по милым сердцу бледно-алым губам, молодой мужчина приглушённо проронил:<br><br>— Фэн Мин, я не думал, что ты ради меня пойдёшь на подобный риск.<br><br>На что князь вздохнул, пресекая нежного и страстного императора Силэй. На самом деле это было не таким уж и простым заданием, и Фэн Мин ответил, прервав долгое молчание:<br><br>— Я рискую не только ради тебя, но и ради себя.<br><br>— Я не хочу расставаться.<br><br>Князь слышал в голосе Жун Тяня печаль, сейчас он не был похож на того могущественного[4] императора Силэй, который всем сердцем и душой желал объединить Поднебесную, вписав своё имя в историю. Сейчас он просто Жун Тянь. Принадлежащий ему, Фэн Мину, Жун Тянь.<br><br>— Жун Тянь… — юноша надолго замолчал, находясь в объятиях императора Силэй. Фэн Мин принял удобную позу и, блёкло улыбнувшись, прошептал: — Только отдавая другим, можно получать самому. Если ты не захочешь проявить милость, то и не сможешь постичь её.<br><br>— Отдав, только тогда постигнешь… — почти неслышно пробормотал Жун Тянь. — Говорить очень легко. — И сильной рукой медленно притянул любимого князя, крепко прижимая его к груди.<br><br>Очень тихо.<br><br>Цю Лань и другие служанки, оставив горячую еду перед дверью, тихо вышли из комнаты.<br><br>Эта ночь была очень спокойной.<br><br>Словно из-за предстоящей разлуки Небо для них подарило тишину, не смея побеспокоить. Время тянулось спешно, но одновременно с этим медленно, напоминая корабль, плывущий по воде спокойно и незаметно для глаз, позволяя потом заметить, что прошло достаточно много времени.<br><br>Отужинав, Жун Тянь лично помог Фэн Мину помыться, после чего отнёс на большую кровать, где с помощью самого интимного языка тела неоднократно попрощался. Молодой мужчина, отдавая всё сердце, вволю доставлял как себе, так и князю чрезмерное удовольствие, беспрестанно одаривая страстью[5], но когда князя покинули силы и он несколько кокетливо попросил пощады, император Силэй тотчас же проявил милость к любимому фениксу.<br><br>Охраняя крепкий сон князя Мина, Жун Тянь поднялся с постели, оделся и, накинув на плечи тонкий плащ, распахнул двери комнаты.<br><br>Высоко в небе ярко сияла луна, кроме неё больше ничего не было, даже звёзд.<br><br>Махнув охране, приказывая идти следом, Жун Тянь медленно зашагал и, выйдя из дворика, направился вдоль крайне извилистой галереи, в конце которой появились ворота, ведущие в ещё один двор. Перешагнув порог ворот и минуя внутренний дворик, император Силэй очень спокойно поднялся по лестнице.<br><br>Скрипнув, маленькие ворота, находящиеся наверху лестницы, мягко приоткрылись, словно догадавшись, что их удостоил посещением дорогой гость.<br><br>Подняв голову, Жун Тянь встретился с Ле Чжунлю, разодетым в верхнее платье и обутым в тканевые сапоги[6]. На лице господина министра сияла улыбка, а под лунным светом высокий силуэт мужчины казался ещё более беззаботным.<br><br>— Господин министр.<br><br>— Ваше Величество.<br><br>— Министр всё ещё не спит?<br><br>— Долгой ночью тяжело уснуть. — Ле Чжунлю, улыбнувшись, с лёгким вздохом проговорил: — Если государь не спит, то как тогда заснёт Ле Чжунлю?<br><br>Встретившись со взглядом мужчины, Жун Тянь разглядел в глазах министра благоразумие и безграничную опытность и, слегка изогнув тонкие губы, завёл руки за спину, после чего развернулся и, следуя за славящимся игрой на цитре Ле Чжунлю, а также зная его благородные помыслы, император молча зашагал вниз по ступеням.<br><br>Двое мужчин медленно шли, окутанные лунным светом.<br><br>— Хочет ли государь поделиться с Ле Чжунлю тем, что таится у него на душе?<br><br>На что Жун Тянь, лениво делая очередной шаг, проговорил:<br><br>— Действительно, есть один вопрос, который хотел задать министру.<br><br>— Э? — шаг Ле Чжунлю оставался неизменным, а сам мужчина, глядя на смутные очертания деревьев, тихо сказал: — На вопрос государя Ле Чжунлю, конечно же, ответит откровенно.<br><br>— Когда господин министр позволял своей жене остаться в Юэчжун, какие чувства испытывал?<br><br>Ле Чжунлю внезапно остановился и, медленно оглянувшись, глубоким взглядом посмотрел на Жун Тяня.<br><br>На омрачённом печалью и влажном лице выдающегося императора Силэй нельзя было разглядеть ни шелковинки таинственности.<br><br>— А… — Ле Чжунлю не смог удержаться от смеха и, покачав головой, сказал: — Государь — достойный император Силэй, этот козырь был неожиданным, он является уязвимым местом Ле Чжунлю. — Он медленно покачал головой, тяжело вздохнул, а на утончённом и талантливом лице возникла шелковинка горечи. — Ах, какие чувства, в конце концов, испытывал? В душе государю ведь всё ясно?<br><br>Устремив взгляд куда-то вдаль, министр продолжил идти рядом с Жун Тянем, медленно говоря:<br><br>— С детства я являлся высокообразованным, считая, что хорошо освоил старинные и современные знания, но в конечном итоге мне попался очень трудный урок — это любовь, которая является обязательным уроком для каждого. С древности и по сей день воспевали любовные истории, к сожалению, большинство из них — о любви простого человека, а о любви императора… можно по пальцам пересчитать.<br><br>Жун Тянь проявил любопытство:<br><br>— Э? Слова министра звучат крайне свежо, но позвольте спросить, что значит «любовь простого человека» и как понять «любовь императора»?<br><br>Равнодушный и непринуждённый Ле Чжунлю, заложив руки за спину, медленно вышагивал:<br><br>— Любовь простого человека заключается в мыслях «как сберечь и защитить партнёра», на самом деле это лишь самоподдержка. Любовь императора же заключается в поддержке партнёра, и не важно, какой ценой.<br><br>— В поддержке партнёра? — После небольшого размышления зрачки бездонных глаз резко сузились, и, медленно вышагивая в свете луны, Жун Тянь благоговейно проронил: — Министр, несмотря на риск, оставил госпожу Ле в Юэчжун именно из-за того, чтобы поддержать свою жену?<br><br>— Верно. Позволил ей достигнуть её собственной цели — защита родной земли, которую она любит всей душой, для неё подобрал подходящего ученика, чтобы позволить ей выполнить важную задачу, передающуюся из поколения в поколение, — передать военную стратегию рода Вэй. — При упоминании жены в глазах Ле Чжунлю появилась глубокая нежность. — Цюнян с детства получала наставления рода Вэй и твёрдо с решимостью стремилась приблизиться к доблести своего предка. Будучи слабой женщиной, она смогла унаследовать пост помощника полководца умершего отца в Юэчжун и прилагала в десять раз больше усилий, чем наши обычные мужчины. Признаюсь честно государю: если бы я настойчиво требовал, чтобы она последовала за мной в Дунфань, то применив небольшие усилия, возможно, добился бы цели. Но тогда она бы больше не была той доблестной, смелой, гордой и суровой Вэй Цюнян. Разве мог Ле Чжунлю поступить эгоистично и только ради собственного временного спокойствия схоронить свою любимую?<br><br>Жун Тянь после продолжительного молчания только и смог, что со вздохом проговорить:<br><br>— Господин министр действительно глубоко любит свою жену, настолько, что безмерно переживает о ней.<br><br>Ле Чжунлю с лёгкой улыбкой посмотрел на императора Силэй, отвечая:<br><br>— Неужели чувства между государем и князем Мином не глубокие? Иначе государь не согласился бы отпустить князя Мина. Самый важный человек скоро исчезнет из Ваших глаз, словно в любой момент обрекая себя на гибель, от подобных мыслей возникает такой прекрасный и терзающий сердце вкус, нас с Вами можно считать друзьями по несчастью.<br><br>На что Жун Тянь горько улыбнулся:<br><br>— Я и впрямь думаю запереть Фэн Мина в моём скромном месте, ожидая, когда объединю Поднебесную, потом только выпущу его. Я составлю ему компанию в играх, чтобы он ни хотел, я позволю делать всё, что взбредёт ему в голову. От подобного, должно быть, очень хорошо.<br><br>— Несмотря на хороший финал, он не так уж трогателен, как сам процесс, — проронил Ле Чжунлю. — Что лучше: прекрасный драгоценный меч, утопающий в горячей вражеской крови на поле брани, или прекрасный меч, висящий во дворце?<br><br>— Если предназначенный для боя драгоценный меч, столкнувшись с ещё более крепким клином, может сломаться, разве это не будет печально?<br><br>— А висящий во дворце меч хоть и будет радовать глаз, но с годами покроется ржавчиной, которая разъест его. В таком случае это будет досаднее, чем сломать его в бою, — искренне проговорил министр. — Князь Мин ещё молодое деревце, без помощи государя, оказавшись под солнечными лучами и дождём, может возмужать, став высоким деревом.<br><br>В глубине глаз императора Силэй появилось ожесточённое сопротивление, однако спустя долгое время глаза стали излучать спокойствие, а вместе с ним — решительность, и, скрепя сердце, Жун Тянь глубоко вздохнул, кивая:<br><br>— Фэн Мин может возмужать, став высоким деревом.<br><br>Лёгкая улыбка медленно растаяла, похоже, что молодой мужчина впал в раздумье, представляя, как они с Фэн Мином будут править[7] Поднебесной.<br><br>Ле Чжунлю вновь глубоким взглядом посмотрел на императора Силэй и, изогнув губы в лёгкой улыбке, неторопливо сказал:<br><br>— Государь, проявляя императорскую любовь, поддержит князя Мина. Ле Чжунлю хочет от имени князя Мина выказать почтение государю. — И, сложив руки, министр опустил голову, кланяясь.<br><br>— Помогите нам, господин министр, — с благородными манерами вернул Жун Тянь. — Господин министр, примите поклон Жун Тяня.<br><br>Двое мужчин, сложив руки в знак почтения[8], зависли в долгом поклоне друг другу.<br><br>Непорочный лунный свет разливался по широким плечам мужчин.<br><br>Спустя некоторое время выпрямившись, император Силэй бросил глубокий взгляд на стоявшего напротив человека, и, понимая чувства друг друга, они невольно подняли взгляд в небо и разразились долгим смехом. А зародившиеся ещё днём недовольство и горечь обиды исчезли без следа…<br><br>Примечания:<br><br>[1] Обр. в знач.: совершенно незаметно, бесследно.<br><br>[2] Сама фраза переводится как «беззвучная победа над голосом». В поэме «Пипа»/«Лютня» автора Бо Цзюйи (772–846 гг., поэт эпохи Тан) упоминаются такие строки: «Когда в сердце рождается печаль, смутной скорбью охватывая душу, любые звуки лишними покажутся, безмолвье ж исцелит», но(!) есть и вторая отсылка, ведь именно эти слова говорил Фэн Мин в 42-ой главе, когда Ся Гуань рассказал про юношу, который безмолвием завоевал сердце красавицы Мэй Цзи.<br><br>[3] Обр. в знач.: быстро, мгновенно.<br><br>[4] В оригинале фраза звучит как «вызывать ветер и тучи», обр. в знач.: обладать огромной властью, могуществом, вершить судьбы.<br><br>[5] 缠绵 переводится как «крепко (неразрывно) привязаться»; «близкий», «интимный»; «преданный», но ещё это жаргонное выражение «заниматься сексом».<br><br>[6] Сапоги, сшитые из грубого сукна. Подошва у них мягкая, но, несмотря на это, они крайне прочные, долговечные.<br><br>[7] Полностью фраза звучит как «криком вызывать ветер и тучи», обр. в знач.: обладать огромной властью, могуществом, вершить судьбы.<br><br>[8] Левая кисть охватывает правый кулак перед грудью.</div>