<div> — Ты кем себя возомнил, чтобы ручаться за дела Юнъинь? — Жун Тянь, опустив голову, взглянул на коленопреклонённого у его ног Ле-эра, в его глазах отражались мрачные мысли, давая как Фэн Мину, так и его слугам понять, что надвигается беда. Фэн Мин покашлял и как раз собирался сказать пару слов, помогая Ле-эру оправдаться, но Жун Тянь, уже предугадав, что юноша намерен сказать, властно махнул рукой и холодно проговорил: — Фэн Мин, следуй за мной. — И указал в сторону опочивальни. <br><br> Жун Тянь, обнажив императорскую мощь, даже душу Фэн Мина вверг в смятение. <br><br> Двое мужчин в удушливом молчании прошли в опочивальню, Жун Тянь запер дверь, повернулся и, смерив взглядом Фэн Мина, который уже готов был встретить врага во всеоружии, изменился в лице: холод, что был до этого, неожиданно сменился теплом, а сам мужчина обнажил мягкую, словно весенний ветер, и слегка победоносную улыбку: <br><br> — Кажется, даже ты попался на крючок. <br><br> Фэн Мин внезапно остолбенел, открыл рот, желая уже что-то спросить, как Жун Тянь начал объяснять: <br><br> — Общее положение хоть кажется спокойным, однако все страны тайком продумывают свои стратегии. Из-за того, что равновесие сил между Ли и Силэй было нарушено и повод объединения Поднебесной уже раскрыт, приезд Мяо Гуан можно рассматривать как предвестник сильной бури.<br><br> Мужчина говорил с серьёзным видом, а Фэн Мин, конечно же, с серьёзным видом его слушал. Спустя долгое время юноша сделал вид, словно его внезапно осенило, после, почесав затылок, в недоумении спросил: <br><br> — Как это связано с Ле-эром?<br><br> Жун Тянь, находя это забавным, сел на стул, крепко обнял Фэн Мина за талию, усадил на бедро и, прикусив ушко юноши, сказал: <br><br> — Князь Мин только что сближался с той опасной женщиной, Мяо Гуан, позволь мне проверить тело и убедиться, цел ли ты и невредим... Ай! Тяжёлая же у тебя рука… — Немного растерев место, куда пришёлся локоть Фэн Мина, и тотчас же сдаваясь в плен возлюбленного, молодой мужчина проговорил: — Проблема с Ле-эром крайне непростая, у него лучше всего получается скрываться, и, конечно же, его нужно использовать там, где в нём больше всего нуждаются. <br><br> — Ты хочешь отправить Ле-эра скрываться в Юнъинь? — На этот раз юношу действительно внезапно осенило, кивнув, он ненадолго задумался и, нахмурив брови, сказал: — Лучше бы сказал прямо, зачем запугивать Ле-эра? Его да и любые другие страдания приносят мне беспокойство. <br><br> — Ты не сразу поймёшь. Главный навык императора — управлять людьми, к тому же крайне необходимо мастерски им владеть, чтобы заставить слугу полностью признать правоту императора. <br><br> Заметив, что Жун Тянь вновь начал его интриговать, Фэн Мин уже было хотел ещё раз ударить мужчину локтем, однако, обернувшись и увидев кривую улыбку уверенного в себе [1], талантливого и очаровательного Жун Тяня, невольно убрал локоть, вздохнул в восхищении и, прижавшись к губам императора Силэй, позволил вдоволь насладиться собой. <br><br> Долгое время пребывая в растерянных от любви чувствах и с большим трудом отстранившись, Фэн Мин уже задыхался и тогда, лениво обняв Жун Тяня за шею, упал в объятия мужчины и прошептал: <br><br> — Продолжай говорить. <br><br> Жун Тянь уже немного «отведал» прекрасного Фэн Мина. Хоть он и недостаточно насытился, но также понимал, что нельзя слишком жадничать, и терпеливо разъяснил: <br><br> — Если хотим объединить всю Поднебесную, то нет ничего лучше, чем начать с Юнъинь. У императора Юнъинь есть три сына, среди которых лишь наследный принц крайне сметлив и дальновиден.<br><br> — Их наследный принц испытывает к Ле-эру давнюю любовь, и Ле-эр действительно отличная кандидатура, чтобы воздействовать на него. — Фэн Мин, поставив себя на место другого, начал анализировать: — Возможно, Ле-эр тоже испытывает искренние чувства по отношению к наследному принцу Юн И, но если бы Ле-эру было приказано навредить ему, наследному принцу, то последний обошёлся бы с ним крайне жестоко. <br><br> Чем больше он думал над этим вопросом, тем озабоченнее становился. Ну а когда рядом Жун Тянь, Фэн Мин, как нарочно строя из себя дурака, стал наблюдать за мужчиной, желая, чтобы тот скорее позаботился о решении этой создавшейся проблемы. <br><br> Жун Тянь, обнимая юношу и находясь в приподнятом настроении, неспешно сказал со смехом: <br><br> — Сегодня позволь мне научить тебя, как нужно управлять людьми? — Мужчина поглядел на простирающееся за окном небо. — Мы долго пробыли здесь, позволив Ле-эру вдоволь натерпеться страха. — Поднявшись на ноги, Жун Тянь приблизился к Фэн Мину и прошептал на ушко: — Запомни: когда выйдем отсюда, сделайся мрачным, чем больше строгости, тем лучше. — И мужчина, потянув за собой юношу, который по-прежнему пребывал в смятении, вышел из опочивальни.<br><br> Мужчины вышли в гостиную и увидели, что не только Ле-эр, но и даже Цю Лань и Цю Син опустились на колени, с трепетом ожидая, когда Жун Тянь и Фэн Мин выйдут к ним. Слуги, услышав звук шагов, не осмелились поднять головы, только склонились, даже атмосфера была удушающей. <br><br> Фэн Мин только сейчас понял, насколько сильно могущество Жун Тяня: один лишь взгляд и мрачное выражение лица так пугали, что душа вылетела из тел не боящихся ни неба, ни земли [2] «маленьких обезьянок».<br><br> Жун Тянь величественно [3] сел в гостиной. Мужчина не торопился говорить, сначала взял со стола прохладный чай, сделал глоток и острым взглядом неторопливо обвёл собравшихся в гостиной слуг, в итоге остановив взгляд на покрывшемся холодным потом Ле-эре, проговорил неожиданно тёплым тоном: <br><br> — Ле-эр, поднимись с колен.<br><br> Ле-эр, внезапно услышав своё имя, вздрогнул и ещё ниже опустил голову: <br><br> — Ле-эр не осмелится, Ле-эр знает, что виноват и просит государя наказать его. <br><br> Жун Тянь спокойно спросил: <br><br> — И что ты сделал? <br><br> — Ле-эр вёл себя высокомерно, самовольно наговорил глупостей про военное и государственное дело и не должен был касаться Юнъинь. — Ле-эр наклонился к земле, не осмеливаясь бросать взгляды украдкой на Жун Тяня, от молчания которого сердце забилось быстрее; юноша так нервничал, что едва не разразился горькими слезами, царапая ногтями полированную светлую напольную плитку, и ещё неувереннее дрожащим голосом проговорил: — Ле-эр заслуживает смерти, так как прекрасно знал, что это недопустимо, но всё же взял и тайно стал переписываться с наследным принцем Юнъинь. Ле-эр… Ле-эр не оправдал доверие государя, прошу государя осудить Ле-эра. <br><br> Жун Ху, Цю Лань и другие слуги склонились, не смея вымолвить и слова, в гостиной звучал эхом лишь повинный голос Ле-эра. Фэн Мин, не в силах больше смотреть на подобное, воспользовался тем, что слуги стояли на коленях, опустив головы, и отчаянно жестами велел Жун Тяню не заходить слишком далеко. <br><br> Жун Тянь неторопливо и по-прежнему мягко спросил, опустив голову: <br><br> — Ле-эр в замешательстве? <br><br> Ле-эр, придерживая руками верхнюю часть тела, непрерывно дрожал: <br><br> — Ле-эр заслуживает смерти, Ле-эр больше никогда не встретится с ним и больше никогда не будет читать его писем… — С этими словами с ресниц сорвалась слезинка и, упав на напольную плитку, разлетелась на несколько капелек.<br><br> У Фэн Мина сердце разрывалось на части от увиденного, больше не в силах терпеть, юноша сделал шаг вперёд, но не успел дойти до Ле-эра, как его уже опередили и бережно подняли слугу с колен. <br><br> Жун Тянь лично помог Ле-эру подняться и, глядя на его красные глаза и на до сих пор закушенную нижнюю губу, не осмелился повышать голос. Подняв рукав платья, мужчина смахнул с лица Ле-эра слёзы и со вздохом сказал: <br><br> — И чего плакать, ты с самого детства следовал за мной, и сейчас впервые вижу, чтобы ты так плакал. Встретить и полюбить кого-то вполне естественно, что порицательного в чувствах? — Говоря это, мужчина бросил взгляд на стоящего в стороне Фэн Мина, который смотрел на всё это, вытаращив глаза, отчего на губах Жун Тяня появилась лёгкая, но наполненная счастьем улыбка.<br><br> Ле-эр, от неожиданно чуткой заботы со стороны Жун Тяня, растрогался и ещё больше разразился слезами. Громко всхлипывая и жалобно плача, проговорил: <br><br> — Ваше Величество, Ле-эр… Ле-эр виноват перед государем… — Разумеется, юноша понимал, что влюбляться в наследного принца Юнъинь, который к тому же будущий политический противник Жун Тяня, крайне неправильно. <br><br> Жун Тянь с улыбкой медленно покачал головой, после чего, приняв строгий вид, сказал: <br><br> — Ты не виноват перед нынешним императором, это нынешний император неизбежно будет виноват перед тобой. Ле-эр, как ты можешь ставить императора в такое затруднительное положение? — Окинув взглядом по-прежнему коленопреклонённых слуг, мужчина, понизив тон, приказал: — Поднимитесь с колен! <br><br> Цю Лань и остальные слуги, поблагодарив за милость, поднялись с колен, однако никто из них не осмеливался произнести хотя бы слово, все так же стояли на месте, соблюдая правила и опустив головы, и ждали дальнейших распоряжений. А Фэн Мин невольно задумался: «По-видимому, действительно выгляжу немного сурово, раз Цю Син и Цю Юэ, эти малышки, когда так скромно стояли передо мной? Как-нибудь нужно попросить Жун Тяня научить меня, чтобы также запугивать их». <br><br> Поразмыслив ещё раз, юноша заметил, что служанки действительно сильно запуганы, и определённо сказал себе, что нет ничего безжалостнее и хуже, чем думать о подобном. <br><br> Пока он бросался от одной мысли к другой, Жун Тянь уже начал применять свою тактику по отношению к Ле-эру. <br><br> — Кроме князя Мина, ещё никто не осмелился ставить нынешнего императора в такое неловкое положение. — Жун Тянь тоскливо нахмурил брови. — Юнъинь находится между Ли и Силэй, и если Силэй в будущем станет объединять Поднебесную, то Юнъинь первым окажется под ударом. Неужели действительно настанет тот день, когда нынешний император захочет своими руками уничтожить того, кто тебе дорог? <br><br> От услышанного Ле-эр побледнел, он с детства следовал за Жун Тянем и прекрасно знал его идеалы и на что способен император Силэй. Хоть наследник престола Юнъинь не являлся простым человеком, однако у него не было никаких шансов победить императора Силэй, если бы им пришлось сразиться. Юноша с печалью в голосе спросил: <br><br> — Государь, в конце концов, не способен сохранить ему жизнь? <br><br> Жун Тянь вздохнул: <br><br> — Дело не в том, что не способен сохранить ему жизнь, а в том, что нельзя сохранять жизнь вражескому государю. Если сохранить правителю жизнь, народ будет, питая надежду, сопротивляться. Чтобы меньше было кровопролития, остаётся только пожертвовать жизнью государя. <br><br> Фэн Мин, наблюдая за умением Жун Тяня правильно продвигаться и маневрировать, заставляя Ле-эра страдать и быть в смятении, не мог не восхититься. <br><br> По правде говоря, Жун Тянь использовал метод нарочитого поддразнивания, не больше. Если этот метод увенчается успехом, то не только сможет сохранить Ле-эру благосклонность судьбы, сверх того Силэй, почти не окропив меч кровью [4], завоюет Юнъинь.<br><br> Государство Юнъинь всегда было союзником Силэй, и в решающем бою с государством Ли Юнъинь протянуло руку помощи Силэй. Однако при объединении Поднебесной все дружеские отношения оказываются бесполезными. <br><br> Горький вкус безнадёжности всё больше оседал в сердце Фэн Мина. Сам же юноша несколько раз вздохнул и, посмотрев на потерявшего всякую надежду Ле-эра, понимая, что ему, Фэн Мину, отведена ключевая роль, утешающе похлопал Ле-эра по плечу, словно желая приободрить, улыбнулся и, обернувшись к Жун Тяню, начал обсуждать: <br><br> — Ты сделал Ле-эра моим телохранителем, а значит, его счастье — это и моё счастье тоже, и тебе никоим образом нельзя разрушить его. — Вытянув руки и препятствуя Ле-эру открыть рот, юноша пристально поглядел на Жун Тяня и холодно спросил: — Скажи мне: если наследник престола Юнъинь не станет императором, то ты, после того как получишь Юнъинь, как распорядишься жизнью Юн И?<br><br> — Если без государя другие члены царствующего дома будут вести себя спокойно, то смогут сохранить свои привилегии, только им необходимо поклясться служить верой и правдой нынешнему императору. <br><br> — Разве это не пойдёт? — Фэн Мин, посмотрев на Ле-эра, спокойно улыбнулся: — Быть обречённым на смерть императором или быть по-прежнему уважаемым и счастливым человеком — Ле-эр, от имени своего возлюбленного, сделай выбор. <br><br> Светлый душою Ле-эр, охваченный отчаянием, увидел проблеск надежды. Сразу всё поняв и обнажив в глазах неописуемую признательность, юноша, опустившись на колени перед Жун Тянем, стал кланяться, громко говоря: <br><br> — Прошу государя позволить Ле-эру уехать в Юнъинь. У императора Юнъинь есть три сына, двое из них уже давно смотрят хищно на место наследного принца, как тигры на добычу. Если только Ле-эр применит несколько хитрых приёмов, то непременно сможет сделать так, чтобы пострадали они оба, а также наведёт смуту внутри государства. <br><br> Жун Тянь тепло проговорил: <br><br> — Второй и третий сыны императора вовсе не наследники престола, кроме того, этого будет недостаточно, чтобы поднять смуту в Юнъинь.<br><br> — Пусть государь не беспокоится, Ле-эр сделает так, что наследный принц Юнъинь, совершив несколько незначительных, но в то же время серьёзных ошибок, утратит благосклонность императора Юнъинь, и тот свергнет его с места наследника престола. Как только император издаст указ о переизбрании наследного принца, второму и третьему принцам выпадет шанс учинить смуту, и они этим шансом непременно воспользуются. <br><br> —Хорошо, ты, следуя за мной с самого детства, стал достойным человеком. — Жун Тянь смело рассмеялся, позволяя смеху вырваться за пределы комнаты. Отсмеявшись, Жун Тянь, держа Ле-эра за плечи, мягко проговорил: — Если он осмелится поминутно менять своё мнение [5], то нынешний император вместо тебя рассечёт его на множество кусков. — Не дожидаясь, пока Ле-эр откроет рот, Жун Тянь изменился в лице, став серьёзным: — Поскольку ты переписывался с наследным принцем Юнъинь, нарушая запрет нынешнего императора Силэй, то подвергаешься изгнанию и с этих пор всем сердцем и всеми помыслами заботишься о своём счастье, не беспокоясь о нынешнем императоре. Что ж, настал день прощаться, живи собственной жизнью, вне стен дворца. <br><br> Ле-эр услышал лишь половину слов Жун Тяня, а в его носу уже защипало, и, задыхаясь от слёз, юноша произнёс: <br><br> — Государь… <br><br> — Запомни: не позволяй ему влезать в дела государства, пусть побольше наслаждается красотами природы, воспитывает в себе характер. Чем дальше Юн И будет от императорской власти, тем безопаснее будет для него. — Жун Тянь хрипло произнёс: — Не нужно плакать, в свою очередь, нужно быть осторожным. Иди. <br><br> И с силой вытолкал спотыкающегося Ле-эра из гостиной. <br><br> Находящаяся снаружи охрана, услышав звуки, наперебой подоспела и, увидев стоящего за дверью юношу, растерянного, с поникшей головой и со следами от слёз на лице, не могла понять истинной причины и что с Ле-эром случилось. <br><br> Из-за двери гостиной мелькнула тень, ведущая за собой как Фэн Мина, так и его слуг. Жун Тянь вышел из гостиной и, поглядев на юношу, холодно проговорил: <br><br> — Сегодня ты тайно ведёшь связь и переписываешься с наследным принцем Юнъинь, а завтра нельзя поручится, что с кем-нибудь из Ли ты также не вступишь в сговор и не начнёшь слать письма. Нынешнему императору ни к чему держать при себе непостоянных людей. <br><br> Понизив тон, мужчина спросил: <br><br> — Где Дунлин?<br><br> Императорский телохранитель Цзунчан Дунлин как раз находился за гостиной комнатой, делая обход, и, услышав шорохи, посчитал, что возникло какое-то дело, и спешно подоспел. Также спешно оттолкнув охранников, мужчина вышел вперёд и, ожидая приказа, проговорил:<br><br> — Ваш слуга здесь. <br><br> — С сегодняшнего дня Ле-эр разжалован в простолюдины и не имеет права входить в императорский дворец. Передай распоряжение каждому министру: нельзя предоставлять ему приют. <br><br> Ле-эр в отчаянии крикнул: <br><br> — Ваше Величество…. — И горячие слёзы вновь потекли по лицу. <br><br> Фэн Мин и его слуги прекрасно понимали, что юноша тронут заботой Жун Тяня. Дунлин же, не понимая, в чём истинная причина, полный сочувствия, посмотрел на Ле-эра и шёпотом сказал: <br><br> — Государь уже издал указ, следуй за мной к выходу. — Мужчина махнул рукой, призывая к себе двух охранников, которые тотчас же взяли под руки не желающего уходить Ле-эра. <br><br> Фэн Мин, глядя на исчезающий вдали молчаливый силуэт юноши, вытянул шею, становясь выше, и смотрел обессиленно до тех пор, пока тень бывшего слуги не скрылась из виду. После в растерянности отвёл взгляд, душу охватило тягостное чувство, от которого он чуть не разразился горькими слезами. Всё также пребывая в растерянности, юноша сделал шаг вперёд к воротам, однако поясницу крепко стиснули, ноги внезапно оторвались от земли, а самого князя прижали к до боли знакомой груди. <br><br> Жун Тянь нежно проговорил: <br><br> — Не нужно переживать, во всяком случае, Ле-эр должен был пойти своим путём. Неужели ты хочешь, чтобы Ле-эр на протяжении всей жизни томился во дворце, охраняя тебя, и тайно с удручённым видом тосковал о своём наследном принце Юн И? <br><br> Фэн Мин подумал, что Жун Тянь прав: учитывая характер Ле-эра, то не выпади ему удобный случай, юноша всю жизнь провёл бы возле Фэн Мина, не в силах покинуть господина и не смея требовать отпустить его, Ле-эра, к своему возлюбленному. <br><br> То есть в будущем Цю Лань, Цю Син, Цю Юэ и Жун Ху, разве они, встретив любимого человека, не покинут господина? Представив пустой дворец наследного принца, Фэн Мин внезапно вздрогнул от холода и, находясь в объятиях Жун Тяня, поднял голову и поглядел на своих слуг. <br><br> Цю Юэ, как раз стоявшая позади Жун Тяня, спешно потёрла глаза, которые от слёз были красными, как у зайчика, и спросила: <br><br> — Князь Мин хочет чаю?<br><br> — Не-не… нет… — Фэн Мин, взглянув на Цю Юэ и остальных рядом стоящих слуг, вздохнул с облегчением и пробормотал: — Всё хорошо. <br><br> Слова ещё не стихли, а Жун Тянь, всё так же держа Фэн Мина в объятиях, уже перешагнул порог гостиной и направился во внутренние покои. <br><br> — Куда мы идём? <br><br> — Князь Мин только что говорил Ле-эру: «Твоё счастье — это и моё счастье тоже». Нынешний император считает, что в этой фразе есть над чем подумать. — Жун Тянь, с лёгкостью держа на руках Фэн Мина, перешагнул через порог ворот и неторопливо произнёс: — Если счастье Ле-эра — это счастье и самого князя Мина, то что же делать со счастьем нынешнего императора? Мы запрём двери комнаты и только тогда обсудим всё по порядку. — Толкнув дверь носком сапога из бычьей кожи, мужчина вошёл в комнату и тотчас же затворил её. <br><br> — Жун Тянь… небо ещё не стемнело! <br><br> — Кстати, пользуясь тем, что «небо ещё не стемнело», нынешний император и князь Мин будут долго обсуждать дела и крайне детально. <br><br> — У-ум… Ты такой распутник!<br><br> — Ах, кто бы мог подумать, что князь Мин раскроет истинную сущность нынешнего императора, которому только и останется, что прикрыть смущение вспышкой гнева. Цэ-цэ, этой идиоме меня также научил князь Мин. <br><br> Услышав эти слова, даже плачущая до этого Цю Син, у которой сейчас были красные глаза, не удержалась и, прыснув от смеха, прошептала:<br><br> — Через какое-то мгновение князь Мин закричит «спасите-помогите!». <br><br> — Спасите! Помогите! — из комнаты донёсся яростный крик Фэн Мина.<br><br> Стоявшие за дверью слуги обменялись растерянными взглядами и внезапно разразились смехом, потирая красные от слёз глаза. Расстроенные чувства из-за ухода Ле-эра наконец-то понемногу улеглись. <br><br> Цю Лань похлопала по груди: <br><br> — Ле-эр уехал, теперь не стоит больше переживать о том, что кто-то может тайком съесть мой только что приготовленный димсам. <br><br> — И никто не будет говорить, что я толстая. <br><br> — Однако, когда платочек ветром занесёт на дерево, кого звать, чтобы сняли его? — с удручённым видом сказала Цю Юэ. <br><br> Цю Син утешающе проговорила: <br><br> — Но ведь есть ещё Жун Ху. — И девушка розовыми губами указала в сторону старшего брата Ле-эра. <br><br> Золотые лучи нависшего над головой яркого солнца струились с ветвей, покрытых листвой, и нежно грели дорогу, которая была вымощена гравием. Жун Ху, глядя вдаль, на голубое небо, растроганно проговорил: <br><br> — Никто не способен на самом деле покинуть государя и князя Мина, Ле-эр будет крайне счастлив, только находясь рядом с государем и князем Мином.<br><br> Доносящиеся из комнаты крики «спасите-помогите» уже стихли, и стали раздаваться нежные, словно лёгкое журчание воды, стоны, вызывая румянец и заставляя сердце забиться быстрее. Стоны, смешавшись в нежные оттенки с лёгким порывом ветра, что проскользнул в комнату, окрашивали сердца слуг. <br><br> Жун Ху, который, закрыв глаза, с наслаждением прислушивался, внезапно открыл их, и, заметив, что Цю Лань, Цю Юэ и Цю Син, округлив чёрные, наполненные коварством глаза, смотрят на него, залился румянцем. Сдерживая желание убежать прочь, юноша предпочёл беззастенчиво поднять голову:<br><br> — Что смотрите? Ле-эр ушёл, ответственность за охрану теперь лежит на мне, и, естественно, теперь нужно всегда следить за каждым действием господина и князя Мина. <br><br> Три девушки смотрели на юношу, ещё больше округлив глаза и словно изумляясь, с какой восхитительной скоростью наглеет Жун Ху. <br><br> Жун Ху и впрямь не смог больше выдержать и искренне признался:<br><br> — Я постепенно привык слушать их и действительно считаю, что князь Мин вместе с государем издают самые привлекательные и мелодичные стоны во всей Поднебесной. Там в комнате находятся счастливые любовники, доверяющие друг другу, ах, лишь услышу их мелодию страсти, тотчас же душу охватывает спокойствие. <br><br> Три служанки, обменявшись растерянными взглядами, в итоге вновь поглядели на Жун Ху. <br><br> — Ха-ха, ха-ха! – громогласный хохот разразился снаружи опочивальни. <br><br> В комнате изысканно сотканная дорогая одежда беспорядочно была раскидана по полу, а высочайшая императорская тиара государя Силэй, при «ожесточённом поединке» двух молодых мужчин, была пинком сброшена на ковёр и лежала у ножки кровати. <br><br> — Ха… — Обессиленный Фэн Мин, высунув голову из-под шёлкового одеяла, навострил уши: — Чего это они там смеются? <br><br> Жун Тянь тоже высунулся из-под одеяла и, поймав ретировавшегося любовника, сказал то, что было на языке: <br><br> — Ах, они осмелились потревожить хорошее настроение князя Мина, завтра обязательно устрою им выговор. <br><br> Фэн Мин от раздражения закатил глаза: <br><br> — А по-моему, это потревожило лишь зверя, что внутри государя? <br><br> — Кстати, если нынешний император скажет, что князь Мин угадал, то князь Мин согласится ещё раз проявить содействие? — Жун Тянь, обнажая красивую и сексуальную грудь, с серьёзным видом медленно опустился на юношу, придавливая. <br><br> — Тебе одного раза не достаточно? По-моему, тебе хочется этим заниматься целых восемь караулов [6].<br><br> — Цэ-цэ, князь Мин вновь угадал и достоин носить имя самого мудрого в Поднебесной. Даже Жо Янь, столкнувшись с Вами, сильно осрамится… <br><br> — Не нужно подлизываться, меня не обмануть дважды... Уа! Спасите! Помогите! Нг… У-ум… <br><br>Примечания:<br><br>[1] В оригинале фраза звучит как «в душе (в уме) иметь готовый бамбук (прежде чем начать рисовать его)», обр. в знач.: иметь ясное представление о способе решения задачи, иметь готовый план в голове, быть в полной готовности.<br>[2] Обр. в знач.: ничего на свете не бояться, не знать страха. <br>[3] В оригинале фраза звучит как «могучий конь и золотой меч», обр. в знач.: величественно, с гордым видом.<br>[4] В оригинале фраза звучит как «у оружия не окровавлены лезвия», обр. о победе в знач.: легкий, бескровный; успешная операция, победоносный бой. <br>[5] Обр. в знач.: проявлять нерешительность, непостоянство.<br>[6] Отсылка к фразе «восемь караулов во дворце государя», т.е каждый час.</div>
