<div>Хэ Сунбай боялся, что его бабушка будет слишком волноваться. На следующее утро, когда все ушли на работу, он пошел на своих травмированных ногах к ней в комнату, чтобы поговорить. Когда сестра Хэ вернулась, она вывела бабушку погреться на солнышке. Ночью брат и сестра были напуганы ее истошными криками. Бабушка чувствовала необыкновенную заботу внучки и внука в последующие несколько дней и пребывала в хорошем настроении.<br><br></div><div>Однажды Чжао Ланьсян, вернувшись с работы, вымыла руки у колодца, а затем помазала их кремом «Снежинка». Мягкий и жирный крем, касаясь ее кожи, испускал слабый аромат.<br><br></div><div>Из-за травм Хэ Сунбай не мог ей помогать, поэтому приходилось покорно работать. Эта десятибалльная работа перегрузила слабые плечи Чжао Ланьсян.<br><br></div><div>Закончив увлажнять кожу кремом, она вдруг услышала, как бабушка Хэ Сунбая, госпожа Ли, холодно позвала ее:<br><br></div><div>— Иди сюда!<br><br></div><div>Чжао Ланьсян сильно удивилась, показала на свой нос и спросила:<br><br></div><div>— Я?<br><br></div><div>Бабушка Ли ответила ей безэмоциональным выражением лица, а затем сестра Хэ улыбнулась и помахала ей.<br><br></div><div>Чжао Ланьсян поспешила к ней, а женщина попросила внучку отвести ее в дом.<br><br></div><div>Она последовала за ними в комнату, где бабушка Ли достала из шкафа лист бумаги. Ее руки дрожали, и она стала что-то писать. Закончив, женщина бросила лист Чжао Ланьсян и сказала:<br><br></div><div>— Выходи.<br><br></div><div>Ее голос был очень хриплым.<br><br></div><div>Чжао Ланьсян посмотрела в мутные глаза старушки и увидела в них равнодушную проницательность. Она вдруг почувствовала, что у бабушки Хэ Сунбая был тот еще характер…<br><br></div><div>Она вдруг подумала: если она признается этой женщине о своих отношениях с ее внуком, интересно, сохранит ли старушка такое же холодное выражение лица?<br><br></div><div>Но… такие мысли лишь выдавали желаемое за действительное. Чжао Ланьсян не стала бы так просто сообщать об этом уважаемой бабушке Хэ Сунбая без его согласия.<br><br></div><div>Она шагнула вперед, взяла записку, положила ее в карман и спросила:<br><br></div><div>— Бабушка, ты хочешь съесть кашу или что-нибудь еще?<br><br></div><div>Женщина в это время легла на кровать, закрыла глаза и, повернувшись спиной к Чжао Ланьсян в ответ, сделала вид, что уснула.<br><br></div><div>Кровать была неровной, и под тонким одеялом виднелись ее ноги. В течение многих лет на деформированные ноги наматывали ткань, чтобы прикрыть их. Однако во время сна ткань свалилась, и лотосовые ступни были обнажены. На них были надеты детские носочки с плотными заплатками. При общении с этой бедной и несчастной старушкой Чжао Ланьсян не собиралась выказывать ни следа недовольства.<br><br></div><div>Вечером она приняла ванну, постирала свою одежду и наконец достала записку. Она положила ее под лампу и размышляла над написанным: «Иди на сто шагов к северо-востоку от горы Нюцзяо, под робинией».<br><br></div><div><em>П.п.: робиния – быстрорастущее лесообразующее засухоустойчивое дерево</em>.<br><br></div><div>Чжао Ланьсян долго хмурилась, не совсем понимая, что имеется в виду, затем взяла полотенце и высушила мокрые волосы, а записку положила в шкаф.<br><br></div><div>***<br><br></div><div>Время шло быстро, простые и скучные дни выздоровления Хэ Сунбая подошли к концу. Лубки с его рук и ног уже сняли, и скоро должно было начаться совещание по обзору и критике.<br><br></div><div>В этот день партийное отделение деревни и секретарь комитета сидели на стульях, а народ стоял за ними. Секретарь отделения Ли Хундэ большим пальцем постукивал по бумаге, затем свернул сигарету и молча стал курить на своем месте. У Ли Дали тоже было мрачное лицо, он смотрел прямо на стол перед собой.<br><br></div><div>Какой позор!<br><br></div><div>На собрание пришли люди и из первой производственной бригады, и из второй. Толпа вокруг бурлила. Присутствовали люди с длинными шеями, которые восторженно смотрели на сцену, но были и скучающие зеваки, которым хотелось пораньше вернуться к своим женам. Однако у большинства людей на лицах ясно читалось злорадство.<br><br></div><div>Чжао Ланьсян проследила глазами за фигурой Хэ Сунбая, и несколько человек рассмотрели его «преступление». Когда Чжао Ланьсян подошла, настала очередь Пань Юйхуа читать его речь.<br><br></div><div>В громком голосе мужчины, которому было за тридцать, звучало нескрываемое чувство стыда:<br><br></div><div>— Я обдумал свое поведение и никогда больше не буду драться без причины, не буду злиться на плохих парней с отсталыми мыслями. Мы должны влиять на них с прогрессивным сердцем. Я прошу прощения у брата Хэ, потому что я побил его незаслуженно.<br><br></div><div>После того, как он закончил говорить, в толпе раздались скупые аплодисменты. После него настала очередь Хэ Сунбая.<br><br></div><div>Чжао Ланьсян была зла, услышав отзыв Пань Юйхуа: «Какой ужас, эти извинения явно не от чистого сердца».<br><br></div><div>Хэ Сунбай без слов вышел на сцену и начал говорить:<br><br></div><div>— Партийное отделение бригады, революционный комитет. Я, Хэ Сунбай, здесь для того, чтобы провести глубокий анализ своих ошибок. Я происхожу из отсталой помещичьей семьи…<br><br></div><div>Из толпы донесся разноголосый ропот, и в него кинули лист гнилого овоща.<br><br></div><div>Хэ Сунбай не придал этому значения и продолжал:<br><br></div><div>— Я благодарен, что партия не отказалась от меня, дала мне возможность исправиться, позволила мне присоединиться к членам партии, чтобы работать вместе. Я дорожу этой с таким трудом завоеванной возможностью и решил усердно работать до конца своей жизни, чтобы отплатить за все…<br><br></div><div>Он говорил, а гнилые ошметки снова летели в него, если бы это было не в эпоху недостатка продуктов, то, может быть, бросали бы тухлые яйца! Хорошо, что Хэ Сунбай не узнал, что такое быть забросанным тухлыми яйцами, но в итоге на него вылили ведро какой-то жидкости, из-за чего парня окутала сильная вонь.<br><br></div><div>Хэ Сунбай легко вытер лицо и весело продолжил:<br><br></div><div>— Председатель однажды сказал: «Дом надо часто убирать, и если его не убирать, он будет собирать много пыли; лицо тоже надо часто мыть, если его не мыть, оно также будет грязным». Я понимаю свои ошибки, часто размышляю над ними и ценю терпимость партии. Я готов принять наказание и надеюсь в будущем посвятить себя производству! Также спасибо товарищу Ли Дали за помощь!<br><br></div><div>Его молодой и сильный голос разнесся далеко вокруг, хорошо слышный даже в последних рядах. Услышав его речь, глаза многих людей непроизвольно расширились. Это действительно было хорошо сказано, и он даже смог процитировать мудрость председателя. Ли Дали также был одним из тех, кто впечатлился.<br><br></div><div>После того, как Хэ Сунбай произнес свою речь, раздались редкие аплодисменты, но они были немного громче, чем предыдущие.<br><br></div><div>Чжао Ланьсян не маленького роста, поэтому она выглядывала из толпы, чтобы увидеть Хэ Сунбая, но могла видеть только его тень. Увидев, что на него вылили помои, она очень расстроилась.<br><br></div><div>Хэ Сунбай быстро сошел со сцены и пошел прочь. Поскольку парень шел очень быстро, то на ходу немного прихрамывал из-за недавно заживших травм. Чжао Ланьсян не решилась сразу же догнать его, подождала, пока он уйдет, и медленно пошла в сторону дома семьи Хэ. Увидев, что там никого нет, девушка подхватила юбку и побежала.<br><br></div><div>Она была здоровым человеком с двумя ногами, но не могла обогнать даже раненого парня! После долгого бега Чжао Ланьсян наконец увидела его фигуру и закричала, задыхаясь:<br><br></div><div>— Почему ты так быстро ходишь?<br><br></div><div>Человек перед ней остановился, а затем без колебаний рванул вперед. Чжао Ланьсян стиснула зубы и побежала изо всех сил, чтобы догнать его, а догнав, пристроилась рядом с Хэ Сунбаем.<br><br></div><div>— Почему ты молчишь?<br><br></div><div>Хэ Сунбай остановился и беспомощно попросил:<br><br></div><div>— Не ходи за мной.<br><br></div><div>А затем быстро побежал вперед. Разбежавшись, он прыгнул в прозрачную речную воду, высоко взметнув брызги.<br><br></div><div>Чжао Ланьсян внезапно остановилась. Присев на корточки, она посмотрела на его мокрые черные волосы и сказала:<br><br></div><div>— Почему ты прыгнул в реку? Разбор ошибок, который ты только что сделал, был очень хорош.<br><br></div><div>Слово «ах» застряло в ее горле, и до ее носа донеслось слабое зловоние. Хэ Сунбай сильно потер лицо и поплыл к берегу. Он приподнял брови и свирепо сказал:<br><br></div><div>— Ты все еще тут? Хочешь посмотреть, как я буду купаться? Мне нужно раздеться…<br><br></div><div>Чжао Ланьсян завороженно смотрела, как он снимает с себя одежду, и внезапно на ее щеках появился румянец. Она встала, топнула ногой и ушла.<br><br></div><div>Хэ Сунбай почувствовал облегчение. Он действительно боялся ее.<br><br></div><div>После того, как девушка ушла, Хэ Сунбай непринужденно снял одежду и стал мыть свое тело. Набрав в ладони свежую воду, он стал умываться и до такой степени натер свое лицо, что то стало таким красным, как будто с него содрали слой кожи.<br><br></div><div>Хэ Сунбай был настолько грязен, что испытывал отвращение к самому себе.<br><br></div><div>Через некоторое время он поднял голову и вытер лицо ладонью. Открыв глаза, парень увидел нечто, что почти до смерти напугало его. Его конечности свело судорогой, и он едва не опустился на дно реки.<br><br></div><div>Хэ Сунбай увидел, что женщина, которая уже ушла, вернулась. Краснея, она с притворным спокойствием спросила:<br><br></div><div>— Где ты положил свою одежду? Я взяла мыло, чтобы постирать ее.<br><br></div><div>Тело Хэ Сунбая окатило волной жара, словно его охватило пламя. Он долго сдерживался, прежде чем выдавить:<br><br></div><div>— Маленькая негодяйка…<br><br></div><div>Его уши внезапно покраснели, и он поспешно присел, скрывая свое худое тело речной водой.<br><br></div><div>Чжао Ланьсян осмотрелась и вскоре нашла его потрепанную одежду. Не обращая внимания на то, что та была грязной и вонючей, она достала мыло и, натерев ее, пока не появилась пена, аккуратно постирала все в реке.<br><br></div><div>У Сунбая были такие темные глаза, что из них чуть не капало масло. На самом деле, он уже вымылся, только ждал, когда можно будет одеться.<br><br></div><div>После того, как Чжао Ланьсян постирала одежду, она выжала ее, аккуратно расправила и положила на траву, затем повернулась и исчезла.<br><br></div><div>Когда девушка ушла, Хэ Сунбай с невероятной скоростью выскочил из воды и оделся.<br><br></div><div>***<br><br></div><div>Закончив обзор, Пань Юйхуа с позором последовал за женой домой.<br><br></div><div>Госпожа Пань живо сказала:<br><br></div><div>— Можно сказать, что я помогла тебе выпустить гнев.<br><br></div><div>— Ли Эр и Ли Сань пришли с ведром мочи, а потом… хе-хе-хе. Эй, ты тоже видел это, разве ты не чувствуешь облегчения? — она поверхностно улыбнулась, и ее лицо стало самодовольным.<br><br></div><div>От слов жены Пань Юйхуа не почувствовал облегчения, ведь он только что выступил с обзором перед жителями деревни и принял наказание от секретаря отделения! В этот момент его сердце все еще страдало. И пока он сожалел, то все больше и больше испытывал отвращение ко второму ребенку Хэ.<br><br></div><div>Всю жизнь мужчина поддерживал невинную репутацию, а теперь надел шляпу «создателя проблем».<br><br></div><div>Пань Юйхуа с угрюмым лицом произнес:<br><br></div><div>— Хватит болтать, иди домой.<br><br></div><div>Госпожа Пань ответила:<br><br></div><div>— Твоя вторая сестра, у которой нет совести, не знаю, где прячется. Она вернулась из школы, и я только что встретила ее на собрании. Ты, старший брат, был отстранен от занятий из-за нее. Я не знаю, как тебя утешить!<br><br></div><div>Пань Юйхуа вздохнул и сказал:<br><br></div><div>— Иди и найди ее. Если она посмеет пойти ко второму ребенку Хэ, сломай ей ноги.<br><br></div>
