<div>После секретной беседы мать и сын неохотно попрощались.<br><br>Покидая стены Холодного дворца, Юн Ци заметил, что снаружи начался сильный снегопад.<br><br>Снежинки падали на землю, покрывая её слоем пушистого и чистого снега. Всё вокруг было ослепительно белым, словно зима облачила императорский дворец в новый наряд.<br><br>Юн Ци вышел через обветшавшую дверь дворца, за стенами которого его уже давно ждал встревоженный Чан Дэфу, укрывающийся от снегопада под карнизом. Вобрав голову в плечи, слуга поспешно подошёл к юноше, обнажая радостную, но замёрзшую улыбку:<br><br>— Ваше Высочество уже вышел? Ваш слуга сразу сказал, что будет снег, смотрите, такая погода тц-тц. Ваше Высочество, прошу скорее садитесь в паланкин, а то Наследный принц уже заждался.<br><br>Юн Ци вспомнил, что его ждёт Юн Шань, и на сердце стало ещё тяжелее.<br><br>Этот безжалостный младший брат, от которого он постоянно скрывался, был ему раньше совершенно не симпатичен.<br><br>Но неожиданно внешность оказалась обманчива. Сегодня он был уже не таким, как вчера. В таком большом императорском дворце Юн Шань всё же показал своё истинное сердце, вызвав трогательные и искренние чувства.<br><br>Матушка приказала выкрасть вещь, разве не из-за того, что теперь Юн Шань окружал его заботой и был добр к нему?<br><br>Видимо, императорский дворец был тем местом, которое заставляло сердца покрываться холодом, наполняя их безразличием. Независимо от того, насколько хитроумен и проницателен был человек, если у него оказывалось немного доброты в сердце, то его неизбежно могли ударить ножом в спину.<br><br>Юн Ци смотрел на снегопад, и чем дольше предавался своим мыслям, тем тяжелее ему становилось.<br><br>Однако если не выполнить просьбу матушки и не принести ей то, что она потребовала, то наложница Шу может рассмотреть это, как повод и станет действовать, и тогда вероятнее всего матери и сыну не удастся сохранить свои жизни. Его собственная жизнь — пустяк, но если с заточённой в Холодном дворце Матушкой что-то случится, уже будет незачем взывать к Небесам — они всё равно не ответят, а сами крики будут совершенно бесполезны. Неужели он действительно будет спокойно смотреть, как его дорогого человека сводят в могилу?<br><br>Он не знал, как поступить, и совершенно не хотел возвращаться во дворец наследного принца. Юноша был расстроен и стоял в оцепенении.<br><br>Чан Дэфу предполагал, что встреча с заточённой в опустевшем и заброшенном Холодном дворце наложницей Ли, стала огромным ударом для Юн Ци. Слуга поднял взгляд и смотрел, как снежинки, кружась в бесконечном танце ветра, спускаются с небес. Приплясывая от холода, он умоляюще проговорил:<br><br>— Ваше Высочество в душе совсем огорчён, лучше грустить тогда, когда вернётесь домой. Если Вы замёрзнете и заболеете, и об этом узнает госпожа Ли, то разве её сердце не опечалится ещё сильнее? В конце концов Вы — единственный ребёнок у госпожи. Идёмте в паланкин, снежная погода и ветер — это не забава. Его Высочество Наследный принц сказал, что если Вы хоть немного простудитесь, то Ваш слуга может сразу же распрощаться со своими ногами. Прошу Вас войдите в положение и проявите сострадание к Вашему слуге…<br><br>За то время, что Юн Ци жил под одной крышей с Юн Шанем, слуга тщательно изучил характер этого принца. Юн Ци был был мягче и в десять раз добрее, чем его господин. Поэтому смотря на высокого принца, Чан Дэфу уговаривал его и в тоже время многозначительно глядел по сторонам, заставляя слуг подняться. Немного прибегнув к обману и уговорам, слуге удалось усадить Юн Ци в паланкин. После чего его спешно подняли и сразу же понесли прочь, подальше от этого места.<br><br>Снег, который с каждым разом становился глубже, скрипел под ногами Чан Дэфу, а сам слуга, сунув руки в меховые карманы, быстрым шагом шёл около паланкина.<br><br>Дорога была длинной. Все, кто нёс паланкин и все, кто следовал за ним, были с головы до плеч обсыпаны белыми хлопьями снега.<br><br>С огромным трудом им наконец-то удалось разглядеть большие ворота дворца наследного принца, которые показались вдалеке.<br><br>Неожиданно из ворот вынесли закрытый паланкин, за которым следовали несколько стражников. Он двигался им навстречу и, стоило посмотреть на пышную отделку и на манеры слуг, что сопровождали его, как Чан Дэфу сразу понял — это паланкин наложницы Шу.<br><br>Одна группа слуг случайно натолкнулась на вторую, покрытую снегом.<br><br>Чан Дэфу не осмелился грубить. Слуга тотчас же приказал своим людям отойти в сторону и, остановившись на краю дороги, подождать, уступив дорогу наложнице Шу. Отведя своих людей, слуга растянул губы в улыбке, прижался к занавешенному паланкину и заговорил:<br><br>— Ваш слуга желает государыне-императрице Шу доброго здравия. В такую холодную погоду государыня-императрица всё же приехала навестить Его Высочество наследного принца? Увы, Вашему слуге не посчастливилось лично подать чай государыне-императрице, ведь он как раз отправился выполнять одно поручение.<br><br>Наложница Шу сидя в паланкине мягко рассмеялась:<br><br>— Разве это может считаться счастьем? Способность управлять личными делами Его Высочества наследного принца, вот что может называться счастьем. Внутри паланкина Юн Ци?<br><br>— Спешу ответить государыне-императрице, да внутри действительно Его Высочество Юн Ци. — Услышав голос наложницы Шу, Чан Дэфу понял, что что-то скрывалось в её словах. В душе он жаловался на трудности, ведь всем этим благородным господам так тяжело угодить — один малейший проступок и слуг ждал печальный конец. Прижавшись одной стороной лица к толстой занавеске паланкина, слуга с несчастным видом рассмеялся: — Государыня, не нужно обижаться, Ваш слуга набрался смелости и вновь спешит сказать, что подавать чай — это, конечно же, счастье. Когда Ваш слуга подаёт чай, тем самым передает с отваром богатство и женскую красоту, как же можно тут ослушаться? Голова Благородной[1] в десять тысяч раз ценнее, чем голова слуг, а один волосок важнее всей жизни Вашего слуги…<br><br>Наложница Шу вновь мягко и забавно рассмеялась.<br><br>Позади появился ещё один паланкин, в котором находился Юн Линь.<br><br>Юноша никогда не мог усидеть на одном месте и на этот раз отправился вместе с наложницей Шу навестить Юн Шаня. Если бы не снегопад, он убился бы на глазах своей матери, лишь бы только не оставаться в паланкине, умирая от скуки. Паланкин остановился, и Юн Линь сразу же высунул голову наружу. Увидев, что Чан Дэфу находится рядом с паланкином матушки Шу и приветствует её, юноша обратил внимание на стоящий в стороне другой паланкин и тотчас же громко спросил:<br><br>— Там старший брат Юн Ци?<br><br>Говоря это, юноша выскочил и с улыбкой на лице начал приближаться к паланкину Юн Ци, взволнованно зашумев:<br><br>— Вот так раз! Старший брат Юн Ци, скорее выходи и взгляни на этот снег! Благодатный снег, от которого зависит урожай, и должен быть таким сильным. Я только сейчас говорил, что хочу со старшим братом слепить кучу снеговиков и превратить их в ледяные фонари [2]. Но старший брат Юн Шань сказал, что ты куда-то ушёл. К счастью я встретил тебя посреди дороги, ха-ха-ха!<br><br>Но не успел юноша дойти и приподнять занавеску, чтобы увидеться с Юн Ци, как сзади раздался голос наложницы Шу:<br><br>— Юн Линь! Ты куда побежал в такой снегопад? А ну вернись назад.<br><br>— Но…<br><br>— Ты к тому же ещё и не слушаешься? Пропускаешь мимо ушей мои слова и слова твоего старшего брата? Ну раз так, то Матушка тотчас же возьмёт тебя и отправит обратно в пожалованные земли.<br><br>— Матушка, я только лишь хотел поговорить со старшим братом Юн Ци.<br><br>— О чём можно говорить, стоя на дороге, да ещё в такой снегопад? Ты сядешь обратно в паланкин или нет?<br><br>Находясь в паланкине, Юн Ци слышал разговор матери и сына, и ему стало дурно. Тогда юноша поднял занавеску и тихонько проговорил:<br><br>— Юн Линь, послушайся государыню и поспеши обратно в паланкин.<br><br>Юн Линь не ожидал, что Юн Ци тоже встанет на сторону его матушки. Его радостное лицо в миг сморщилось, словно китайская горькая тыква, а сам юноша тоскливо и неохотно пробурчал:<br><br>— Я понял, вы все не любите меня.<br><br>Юн Линю ничего другого не оставалось, как повесить голову и понуро пойти обратно.<br><br>Заставив сына вернутся в свой паланкин, наложница Шу вновь вернулась к разговору с Чан Дэфу.<br><br>— Чан Дэфу, раз уж выпал редкий случай, я скажу тебе всю правду. — Она приказала слуге немного приблизится к ней, вытянув два пальца. Женщина немного приподняла занавеску, словно действительно хотела раскрыть тайну, понизила тон и вдруг холодно произнесла: — Недавно ты тайком связывался с кем-то из придворных лекарей и, достав какие-то тайные лекарства, решил угодить Юн Шаню. Я всё видела.<br><br>Чан Дэфу внезапно испугался и чуть не рухнул на снег.<br><br>Наложница Шу холодно усмехнулась и шёпотом, который мог услышать лишь слуга, не спеша, добавила:<br><br>— Не нужно считать, что над твоей головой лишь один внушающий страх Его Высочество Наследник престола, в этом дворце есть множество влиятельных и жестоких персон. Юн Шаню в этом году только исполнилось шестнадцать, также ты не видел, сколько лет я прожила в стенах этого дворца. Без меня, своей матери, разве тот, кому ты служишь, занял бы должность наследного принца? Его уже давно бы предали, как Юн Ци.<br><br>Холодная погода и снегопад пробирали до костей, заставляя Чан Дэфу дрожать всем телом. Понимая, что вызывать недовольство у сидящей в паланкине наложницы Шу — это не забава. Да ещё как назло Чан Дэфу был втянут в дела между Юн Шанем и Юн Ци. С вымученной улыбкой мужчина проговорил:<br><br>— Прошу государыню-императрицу усмирить свой гнев. Ваш глупый слуга лишь выполнял приказания Его Высочества Наследного при…<br><br>— На этот раз я пощажу тебя. — После острого удара тон наложницы Шу вновь изменился, став мягче: — В действительности не стоит ничего говорить про какую-то бессмысленную беседу между Благородной и слугой. Если человек нашёл путь к спасению, то его животные также вознесутся на небо, думаю, саму суть ты понял. Хорошенько позаботься о Юн Шане.<br><br>— Слушаюсь-слушаюсь.<br><br>— Как можно скорее отправь Юн Ци обратно во дворец, обеспечь Юн Шаню спокойствие и благополучие, и тогда ты сохранишь свою жизнь. Понял?<br><br>— Слушаюсь-слушаюсь, все только и ждут приказа Вашего слуги, как только государыня- императрица прикажет…<br><br>— Замолчи. У меня нет никаких приказаний для тебя, нечего сыпать на мою голову обвинения в подстрекательстве. — Закончив говорить, наложница Шу медленно поддалась назад и села прямо. — Выдвигайтесь в путь, я хочу вернуться к себе и отдохнуть.<br><br>Чан Дэфу отступил назад и, вытянув руки вниз, почтенно ожидал пока наложница Шу проедет. Слуга проводил её долгим взглядом и протяжно вздохнул. Смахнув холодный пот со лба, Чан Дэфу вернулся к ожидавшему в стороне паланкину Юн Ци и проговорил:<br><br>— Ваше Высочество, мы возвращаемся. — Развернувшись, он топнул ногой и начал бранить нескольких неуклюжих слуг, что несли паланкин: — Выдвигайтесь в путь! Неуклюжие! Живее, ленивые дряни, вы что, не видите, что снегопад усиливается?<br><br>Паланкин внесли во дворец наследного принца, где его и в самом деле ждал Юн Шань.<br><br>Неизвестно, то ли юноша провожал наложницу Шу и Юн Линя и ещё не успел войти в ворота дворца, то ли действительно специально ждал старшего брата и вышел его встречать. Так или иначе, Юн Ци покинул паланкин и ему предстало величественное зрелище: Юн Шань, молодой, уверенный и независимый, с выдающимися талантами и внешностью, стоял на ступеньках. Не показывая ни гнева, ни злости, он выглядел грозным и внушительным сыном императора, который особенно выделялся на фоне снежного неба.<br><br>Юн Ци посмотрел на юношу, и его сердце бешено забилось в груди, а с губ сорвался невольный вздох. Понятно, что братья были похожи, как две капли воды, однако Юн Шань был отважен и величественен, а Юн Линь постоянно подлизывался и не шёл ни в какое сравнение со своим старшим близнецом.<br><br>Любимые вторые жёны Огненного императора Янь-ди обладали необыкновенной красотой. Каждый из рождённых сыновей также не был ею обделён. Юн Ци был изящен и превосходил всех остальных братьев. Поэтому старшему брату, который совершенно не обращал внимания на внешность, больше нравился весёлый, мягкий и дружелюбный характер, как например у Юн Линя.<br><br>Впервые в жизни, юноша был заворожен поистине редчайшей красотой. Пока он смотрел на это величественное зрелище, словно молодая девушка, которая ещё мало повидала в своей жизни, его бросало от одной абсурдной мысли к другой и незаметно для себя он сравнивал внешность двух младших братьев.<br><br>Юн Шань слегка отличался от Юн Линя, и всё потому, что раньше он своим двуличием наводил ужас. Однако сейчас, когда Юн Шань познал, что такое отвага, начал превращаться в решительного юношу, постепенно проявляя своё хладнокровие и сообразительность.<br><br>Юн Ци не шёл ни в какое сравнение с ним.<br><br>Юноша ни с того ни с сего засмущался. Прождав долгое время, Юн Шань уже сам спустился со ступенек, взял Юн Ци за руки и поинтересовался:<br><br>— Старший брат замёрз? Почему стоишь на ступеньках и не желаешь заходить во дворец? — красивое лицо юноши вновь нахмурилось. — Руки ледяные. Чан Дэфу ещё осмелился говорить, что тщательно выполняет свои обязанности, почему он не подготовил грелку для рук?<br><br>— Подтверждаю, Ваш слуга плохо сделал своё дело. — Часто повторял, ругая себя, стоящий в стороне Чан Дэфу.<br><br>Юн Шань не обращал внимания на Чан Дэфу. Юноша взял старшего брата за руку и повёл во дворец.<br><br>В душе Юн Ци чувствовал себя растерянным. Он внезапно вспомнил о том, что велела ему наложница Ли. В один момент мысли сменились, и Юн Ци подумал про войну его матушки с наложницей Шу. Также он понял, что совершенно незнаком с Гун Ухуэем. Немного погодя Юн Ци оказался перед Юн Шанем, и, будучи человеком честным, терялся в догадках, получится ли у него скрыть от безжалостного младшего брата своё истинное лицо.<br><br>Он испытывал крайнее волнение, когда Юн Шань шёл вместе с ним по галерее. Не зная, что и сказать, Юн Ци вымолвил первое, что пришло в голову:<br><br>— На обратном пути, я встретился с наложницей Шу и Юн Линем.<br><br>Юн Шань внезапно остановился, через мгновение вновь улыбнулся и продолжил путь, небрежно бросив:<br><br>— Правда? Матушка о чём-то говорила?<br><br>— Я не виделся с государыней лично, так как сидел в паланкине. Чан Дэфу попросил не волноваться и тотчас же направился к ней. Я выказал своё непочтение. Надо было самому покинуть паланкин, подойти и поприветствовать наложницу Шу, только тогда бы я успокоился.<br><br>Юн Шань хоть и с улыбкой, но немного осуждающе проговорил:<br><br>— Погода очень снежная, да и поприветствовать быстро не получилось бы. Старший брат, ты такой человек, которому нравится страдать по своей же вине.<br><br>Остановившись перед дверью, юноша сам поднял толстую занавеску, висящую на ней, тем самым позволяя Юн Ци пройти внутрь.<br><br>В комнате до сих пор горел огонь в печи, согревая и придавая ей ещё больше уюта.<br><br>Войдя внутрь, Юн Ци машинально, неторопливо с наслаждением вздохнул. Юн Шань встал за его спиной, обвил двумя руками талию, заключая того в объятия, и произнёс:<br><br>— Во всём моём огромном дворце только эта комната соответствует желаниям старшего брата. Здесь достаточно тепло, а носить столько одежды на себе наоборот тяжело и неудобно. Старшему брату нужно хотя бы немного раздеться.<br><br>Обнимая спереди Юн Ци, Юн Шань на ощупь поднялся выше к подбородку юноши, отыскал пальцами ярко-красную атласную верёвочку накидки и потянул вниз, помогая старшему брату развязать её.<br><br>Юн Шань не позволял себе вольностей, однако Юн Ци ни с того ни с сего почувствовал слабость, его тело и даже колени обмякли, от чего стало трудно держаться прямо. Должно быть, эта слабость появилась из-за того, что в комнате было действительно слишком жарко и сильно отличалось от царившего снаружи холода.<br><br>***<br><br>Примечания:<br><br>[1] С дин. Хань ― титул чиновной придворной дамы и первой, после императрицы, из младших жён императора.<br><br>[2] Ледяные фонари - ледяные скульптуры с подсветкой, которые строят зимой в северных районах Китая, а также их строят в Харбине на Новый год на реке Сунгари.</div>
