<div>Смятение охватило души придворных: император заболел и о его состоянии ничего неизвестно, дворцовая охрана выволокла из покоев совершенно несопротивляющегося, да ещё и с окровавленным лбом наследника престола. Раздался оглушающий грохот, который в зимнюю стужу больше напоминал раскат грома, и чиновники, охранявшие покои Его Императорского Величества, в тот же миг побледнели, боясь, что Небо вот-вот обрушится на их головы.<br><br>Охранники поклонились и отступили назад, позволяя замёрзшим от ветра чиновникам окружить Юн Шаня. Большинство людей не осмелились шуметь, лишь с почтением и осторожностью навострили уши в попытке уловить всё, что говорит наследный принц. Только иногда несколько смельчаков раскрывали рты, чтобы вскоре закрыть их, не в силах вымолвить и слова.<br><br>— Ваше… Ваше Высочество?<br><br>— Во дворце…<br><br>— Его Императорское Величество…<br><br>Юный наследник престола долгое время стоял неподвижно. Ужасный холодный ветер, что обдувал его лицо, привёл Юн Шаня в чувства. Вскоре юноша поднял ясный, острый взгляд и медленно обвёл им всех присутствующих.<br><br>Его тёплые и слегка печальные глаза сейчас были полны такой мощи, которая, казалось, могла успокоить всех чиновников.<br><br>Окинув взором притихших людей, Юн Шань сдержанно и отстранённо проговорил:<br><br>— У Его Императорского Величества лёгкое недомогание, его уже осмотрел придворный лекарь Чэнь, и сейчас отец-император отдыхает. Господа государственные чиновники, у каждого из вас есть дела, не терпящие отлагательств. Так что ступайте и займитесь ими, не стоит тут стоять и ждать. Как только Его Величеству станет легче, вы снова придёте и справитесь о его здоровье.<br><br>Юн Шань говорил низким тоном, однако даже сквозь ту невозмутимость, что была раньше на его лице, проступала едва заметная и терзающая его душу печаль.<br><br>Одного взгляда на юного принца было достаточно, чтобы толпа невольно почувствовала облегчение. Натянутые нервы слегка успокоились и расслабились.<br><br>Кто-то тихо обратился к Юн Шаню:<br><br>— Ваше Высочество, Ваш лоб, знаете или нет, но…<br><br>— А-а. — Юн Шань поднял руку и коснулся лба. Юноша погладил замёрзшую и твёрдую кожу, но не почувствовал боли. Вероятно, от холодного ветра кровь быстро остановилась и не испачкала кончики пальцев. После этого Юн Шань, горько улыбаясь, проговорил: — Я хотел остаться в покоях, чтобы ухаживать за Его Величеством, но мне не позволили. Я ушибся, когда кланялся во второй раз. Во дворце каменный пол, ха, я на какое-то время утратил самообладание и теперь стал посмешищем…<br><br>— Нет-нет, отец и сын связаны душой.<br><br>— Наследный принц действительно глубоко почтительный.<br><br>Юн Шань был обеспокоен. У него не было времени слушать оханье толпы. Юноша поднял взгляд к небу и увидел тяжёлые тучи, которые заволокли солнце, снег больше не сыпал, но холод по-прежнему не отпускал, становясь все крепче с каждой минутой.<br><br>В этот момент юноша не знал, куда идти.<br><br>Вернуться во дворец наследного принца? Встретившись с Юн Ци, какое решение он должен принять? Юн Шань знал, что должен что-то сделать, но ему нужно было время, чтобы всё взвесить. Его сердце было словно объято огнём. Юноша понимал, что не стоит выносить решения, как следует их не обдумав. И пока он не решит, как поступить, с Юн Ци лучше не встречаться.<br><br>Во дворце же матушка Шу в ожидании новостей не находит себе места, словно муравей, попавший на горячую сковороду.<br><br>Юн Шань подсознательно понимал, что если он сейчас отправится к матушке, то она может снова озадачить его вопросами, что добавит ещё больше хаоса в его разум.<br><br>Он молча стоял перед дверью императорского дворца, на лице появилась тень грусти, которая была большой редкостью. Не зная, о чём в данную минуту думает Юн Шань, многие подумали, что он обеспокоен из-за болезни отца-императора. С губ сорвался очередной вздох, но уходить юноша так и не решился. Это была отличная возможность показать свою преданность будущему императору, и поэтому несколько министров, пораскинув мозгами, молча составили компанию Его Высочеству в эту зимнюю стужу. Застыв на мгновение, придворный лекарь Чэнь сдвинулся с места и приблизился к Юн Шаню. Увидев на лбу наследного принца следы крови, мужчина невольно испугался. Лекарю Чэню пришлось отодвигать одного придворного за другим, прежде чем ему удалось протиснуться сквозь толпу. Подойдя ближе к Юн Шаню, мужчина старческим голосом проговорил:<br><br>— Зачем Наследный принц стоит на ветру? Погода такая холодная, у Вас ещё и кровь на лице. Позвольте Вашему презренному слуге обработать рану.<br><br>Лекарь Чэнь попросил Юн Шаня пройти в маленькую комнату, что находилась во внутреннем коридоре.<br><br>Эта комната, конечно же, специально была подготовлена для придворного лекаря Чэня, который всю ночь не покидал дворца, присматривая за императором. В печи всё ещё горел древесный уголь, а в самой комнатке были приготовлены мази, снадобья и хлопковая ткань. Так как это предназначалось Огненному императору Янь-ди, то, естественно, всё было сделано из лучших материалов.<br><br>Лекарь Чэнь приказал всем слугам, что помогали заботиться об императоре, выйти из комнаты, после чего попросил Юн Шаня присесть и, налив самостоятельно тёплой воды, помог Его Высочеству промыть и смазать мазью рану. Юн Шань молча позволил старому лекарю обработать его лоб. Лицо юноши было словно вырезано из жадеита[1] — без единой эмоции и совершенно не меняющееся, даже боль не искажала его. Открыв тёмные словно смоль глаза, Юн Шань внимательно наблюдал за тем, как старый лекарь набирает воду, протирает рану и открывает коробочку с целебной мазью.<br><br>— Придворный лекарь Чэнь. — внезапно проронил Юн Шань, прерывая застывшее молчание.<br><br>— Ваше Высочество.<br><br>В глазах Юн Шаня промелькнул странный блеск. Спустя некоторое время, глядя на этого престарелого слугу, юноша изысканно-непринуждённым тоном спросил:<br><br>— Эта рана долго будет заживать?<br><br>Придворный лекарь ласково посмотрел на наследного принца и неспешно проговорил:<br><br>— Ваше Высочество, что Вы такое говорите? Ваше Высочество ещё очень молод, через несколько дней от этой ранки не останется и следа. Ваш презренный слуга осмелится кое-что сказать — Ваше Высочество здоров и крепок телом. Вы даже крепче и здоровее императора в его молодые годы.<br><br>— А шрам останется?<br><br>— В зависимости от…<br><br>— В зависимости от чего?<br><br>Пока лекарь Чэнь отвечал на вопросы Юн Шаня, его руки ни на секунду не останавливались. В безупречности обладая искусством врачевания, мужчина вытирал со лба кровь, втирал в рану лекарственную мазь и равнодушно отвечал на вопрос:<br><br>— В зависимости от того, как Вы будете за ней ухаживать. Если будете её часто обрабатывать, смазывать, то и шрама не останется. Ваше Высочество, ни в коем случае нельзя её чесать. Если не будете следовать моим советам и начнёте чесать, то может остаться маленькое вздутие, похожее на прыщик.<br><br>Юн Шань посмотрел очень глубоким взглядом на мужчину, уголки губ медленно изогнулись в улыбку, и красивое лицо стало невероятно нежным и ласковым.<br><br>Наследник престола будто почувствовал облегчение, стал спокойнее, чем был до этого, и, словно говоря о незначительных мелочах, спросил:<br><br>— Я часто вижу Вас во дворце, но никогда не мог подойти к Вам и просто поговорить. Сколько у Вас детей?<br><br>— У меня нет детей.<br><br>— Почему?<br><br>— Ха-ха, Ваш презренный слуга по молодости был слишком безрассуден. У него была одна жена и четыре наложницы, однако… — Лекарь Чэнь насмешливо улыбнулся и проговорил: — Моя родная кровь и плоть получилась очень слабой. Третья наложница с большим трудом родила мне сына, который не дожив и до двух месяцев, скончался.<br><br>Юн Шань опечалился и тяжело вздохнул.<br><br>Придворный лекарь Чэнь тоже ненадолго погрустнел, но потом его морщинистое лицо вновь расплылось в улыбке, и мужчина произнёс тоном человека, который многое повидал на своём жизненном пути:<br><br>— Такова жизнь. На самом деле, если так хорошенько подумать, то кто знает, может, оно и к лучшему. Разве сердце родителей не разобьётся от того, что их ребёнок станет требовать расплаты за прошлое, а? Родители дарят жизнь малышу, чтобы в дальнейшем окружить его заботой. Когда он дышит, они боятся, что с ним случится беда, они всю свою жизнь посвящают ему, оберегают его благополучие. Но стоит лишь прикрыть глаза, как дом тотчас же переворачивается вверх дном — главная жена, младшая жена, сын от старшей жены, сын от младшей жены, сыновья и дочери, все члены семьи начинают драться, ломать друг другу кости и разбивать всё в пух и прах. Увы, чем больше состояние семьи, тем больше досады и огорчения. Быть человеком нелегко.<br><br>Юн Шань ничего не ответил, медленно перебирая в душе всё то, что рассказал старый слуга. Юн Шань словно пережёвывал слова лекаря, будто те были большой горстью маленьких белых маслин.[2]<br><br>Спустя долгое время, юноша улыбнулся и равнодушно ответил:<br><br>— Да, нелегко.<br><br>Придворный лекарь Чэнь помог ему вытереть лекарственную мазь, перебинтовал рану марлей, наказал не мочить, не забывать делать перевязки, и, ковыляя, удалился.<br><br>Стоило Юн Шаню покинуть тёплую комнату, как ветер тотчас же обдал лицо колким морозом, заставляя того слегка нахмурить брови. Юноша уже подумал, что не стоит самому искать неприятности и Матушку Шу, лучше всего вернуться во дворец наследного принца.<br><br>Чан Дэфу видел, как рано утром Его Высочество вместе с Юн Линем спешно покинули дворец и отправились к Огненному императору Янь-ди. Но когда Юн Шань вернулся обратно с перебинтованной головой, слуга побледнел от ужаса. Быстро следуя за своим господином, Чан Дэфу не осмелился засыпать наследного принца вопросами, вместо этого слуга всю дорогу слегка зависал в поклоне.<br><br>Почти все придворные слуги, увидев управляющего в таком положении, разумеется с осторожностью опустились на колени, проявляя тем самым заботу.<br><br>Юн Шань прошёл в кабинет, сел за стол и, взяв чашечку горячего чая, сделал пару глотков. Взгляд его бездонных чёрных глаз упал на входную дверь, сам же юноша тихо застыл на какое-то время. Наконец придя в себя, он увидел фигуру Чан Дэфу, мягко улыбнулся и спросил:<br><br>— Ты так смотришь, что, призрака увидел? Юн Ци ещё не проснулся?<br><br>Услышав голос Юн Шаня, Чан Дэфу тихо с облегчением вздохнул, приблизился к юноше и с улыбкой проговорил:<br><br>— Его Высочество Юн Ци только что проснулся, уже причесался и умылся. Ваш слуга, увидев, какой сегодня холодный день, попросил его не выходить на улицу, а остаться в тёплой комнате и почитать какую-нибудь книгу. Я попросил его ещё чем-нибудь себя занять до возвращения Вашего Высочества наследного принца.<br><br>— Есть что-нибудь перекусить?<br><br>— Есть, только сейчас приготовили. Еда всё ещё тушится на печке, в…<br><br>— Хватит. Я задал тебе только один вопрос, а ты мне столько всего наговорил. Незачем мне о курином пухе и чесночной шелухе рассказывать. — Холодно прервал слугу Юн Шань и задумчиво спросил: — Он в комнате?<br><br>— Да.<br><br>Больше не обращая внимания на Чан Дэфу, Юн Шань поднялся с места и отправился в комнату, где совсем недавно он с Юн Ци предавался самым сладким мгновениям в своей жизни.<br><br>В комнате было тепло, как весной.<br><br>Похоже, что шторки на окне и двери поменяли на двойные. Как только Юн Шань вошёл, его окутало тепло, словно он погрузился в горячую воду.<br><br>Спиной к входной двери на длинной отапливаемой лежанке, сверху которой была расстелена толстая циновка, полулежал Юн Ци и читал книгу. Почувствовав, что дверь открылась, впуская морозный воздух, юноша обернулся.<br><br>Как только Юн Ци увидел, что Юн Шань вернулся, в его глазах сразу появилась радость. Но в одно мгновение его взгляд сменился с радостного на изумлённый, а сам юноша открыл рот, словно собирался что-то спросить. Юн Шань очень хотел услышать голос Юн Ци, но тот закусил губу, не произнёс ни слова и, покрывшись румянцем, отвернулся, делая вид будто сосредоточенно читает.<br><br>- Что читаешь? — Юн Шань снял с себя соболью безрукавку, подошёл сзади и заглянул через плечо старшего брата.<br><br>Юн Ци, по-видимому, вспомнил, что они делали вчера ночью, и не осмелился смотреть в глаза Юн Шаню. Услышав вопрос младшего брата, юноша лишь закрыл книгу, позволяя тому прочесть то, что написано на обложке.<br><br>Юн Шань рассмеялся и мягко проговорил:<br><br>— Старший брат действительно очень трудолюбив, даже в лютую стужу, стойко перенося ветер и иней, читает Лао-цзы и Чжуан-цзы.<br><br>Спокойствие Юн Шаня позволило Юн Ци расслабиться и почувствовать себя непринуждённо, а не скованно, как это было поначалу.<br><br>— Здесь очень тепло, откуда тут ветер и иней? — Голос Юн Ци звучал мягко и по-прежнему мелодично. — Я не знаю, в каком часу вновь придёт наставник Ван и когда начнутся занятия, поэтому заранее решил подготовиться к уроку, иначе я не смогу ответить, если он о чём-то спросит. — Юн Ци внезапно обернулся, изогнувшись, и спросил Юн Шаня: — Что случилось с твоим лбом?<br><br>Юн Шань не стал углубляться в подробности:<br><br>— Скоро это пройдёт, примерно через три или шесть дней. Эта рана не такая серьёзная, как была на ноге. Шея старшего брата не болит? — Спросил юноша, касаясь нежной и белой шеи Юн Ци.<br><br>Юн Ци боялся щекотки, поэтому сжался, пряча заливающуюся алым цветом шею:<br><br>— Не надо, это непристойно.<br><br>— Мы занимались более непристойными вещами, а ты испугался такого лёгкого прикосновения? — Юн Шань двусмысленно улыбнулся. Его взгляд опьянял, и любой человек не в силах был ему сопротивляться. Теперь же этим будоражащим взглядом он смотрел на Юн Ци. С натянутой улыбкой Юн Шань медленно приблизился, уселся на отапливаемую лежанку и, потихоньку прижимаясь к Юн Ци, прошептал: — Сколько раз старший брат позволил сделать это вчера вечером? Я сначала считал, а потом так увлёкся, что из головы всё вылетело.<br><br>Юн Ци не осмелился встретиться с пылающим взглядом Юн Шаня, от которого сердце начинало трепетать. Чувствуя неловкость, юноша отвернулся, пряча лицо. Лёгкие прикосновения мягких пальцев, которые медленно и нежно скользнули по шее, заставили Юн Ци вспомнить о бесконечных ласках и удовольствии, что дарил ему Юн Шань.<br><br>Юноша задрожал и, стиснув зубы, затаил дыхание.<br><br>— Старший брат обещал написать мне слово? Написал? — Приблизившись к ушку, шептал Юн Шань.<br><br>— Угу.<br><br>— Где? Покажи мне.<br><br>Юн Ци наконец-то обернулся и, неестественно вытянув палец, указывая на шкафчик, что стоял у изголовья кровати, прошептал: — Я принесу тебе.<br><br>Юн Ци хотел воспользоваться случаем и вырваться из объятий младшего брата, но тот разгадал его замыслы.<br><br>Обняв его, Юн Шань припал к губам Юн Ци в страстном поцелуе:<br><br>— Не стоит утруждать старшего брата, я сам сейчас возьму.<br><br>Встав с места, Юн Шань подошёл к шкафчику и взял лежащий на нём белый свиток. Больше всего боясь, что Юн Ци может исчезнуть, Юн Шань поторопился вернуться и сесть в первоначальное положение. Обняв одной рукой старшего брата, второй рукой Юн Шань медленно разворачивал свиток на толстой подстилке и мягко со смехом произнёс:<br><br>— Старший брат позволил мне прочесть то, что написал, а это такое редкое счастье. Но нельзя писать так небрежно, одно начертание получилось не очень хорошо, нужно всё заново… — Юн Шань осёкся, а на улыбающимся лице появилась тень страха.<br><br>Юн Ци действительно не мог писать как попало, он вкладывал много стараний в эти строки.<br><br>На рисовой бумаге превосходного качества чёрной тушью большими буквами было написано два слова «совершенномудрый бесчеловечен».<br><br>Юн Ци почувствовал, как сидящий рядом Юн Шань резко застыл, и его сердце невольно сжалось в груди. Повернув голову, юноша посмотрел на младшего брата и, испытывая беспокойство, озадаченно спросил:<br><br>— Записка получилась некрасивой?<br><br>Но Юн Шань не проронил ни слова.<br><br>Юн Ци, увидев его лицо, ни с того ни сего задрожал от страха. Его руки и ноги перестали слушаться, а самому юноше захотелось убежать и спрятаться. Но Юн Шань рукой, которая была словно отлита из чугуна, крепко обвил талию Юн Ци, не позволяя тому даже сдвинуться с места. Наследный принц вглядывался в написанное, но вскоре вновь медленно растянул губы в улыбке и спросил:<br><br>— Каллиграфия старшего брата разумеется очень красивая. Но почему старший брат решил написать мне именно эту фразу?<br><br>Юн Ци колебался, он не знал, мог ли доверять своему брату. Он с мгновение посмотрел на Юн Шаня. После чего вернулся вновь к книге и притворился, что внимательно её читает, как бы между делом говоря:<br><br>— Я не знал, что написать и начал искать в книге. Пролистав пару страниц, я выбрал эту фразу и сразу же её написал. Если она тебе не нравится, я могу выбрать любое слово из «Мэн-цзы» [3] и снова написать его тебе.<br><br>Юн Шань прыснул со смеха:<br><br>— Нет, не надо. «Мэн-цзы» слишком кислая и надменная вещь. В наказание старший брат напишет четыре слова «счастливая пара соединённая Небесами».<br><br>***<br><br>Примечания:<br><br>[1] Жадеит популярен у многих народов мира. Внешне он похож на нефрит, но имеет иное<br><br>химическое строение. Он встречается реже нефрита и ценится больше него.<br><br>[2] В оригинале эти оливки называют канариум белый - это довольно расплывчатое описание бесчисленных сортов китайских оливок. Их насчитывают более 80 видов.<br><br>[3] Трактат, входящий в конфуцианский канон.</div>
