<div>Проводив Юн Шаня, Чжан Чэнь поспешил вернуться к своим делам. Ему предстояло исполнить приказ юного принца, подключив к этому делу ещё нескольких министров, которым была дорога жизнь. У него в подчинении было много людей, а с исполнением воли Юн Шаня медлить было нельзя, иначе накликаешь беду на свою голову. Многим было известно, каким непростым нравом обладал второй принц: чуть что, хоть маленькая ошибка, несерьёзная оплошность — и можно было лишиться всего, начиная от титула и заканчивая собственной головой.<br><br>Юн Ци всё ещё находился в комнате допроса — теперь же от этого попавшего в беду феникса тяжело будет избавиться. С этого дня он находится под защитой самого принца, потому третировать или убить его не получится. С самого начала Чжан Ченю думалось, что Юн Шань хочет лично пытать старшего брата, но затем тот неожиданно сказал: «Пытать Юн Ци? Что за вздор?!». Вздор. Обученный льстить, Чжан Чэнь не мог понять, что на уме у этого юноши, и совсем не понимал, как ему угодить.<br><br>Сначала Чжан Чэнь отправил одного человека прорыть маленький туннель в камере Юн Ци, чтобы выводить горячий воздух, и затопить дровами печку, а второго — к себе в комнату, чтобы тот достал чехол, где бережно хранилась та самая эластичная верёвка, о которой просил его Юн Шань. Взяв с собой нескольких чиновников, Чжан Чэнь отправился к Юн Ци, чтобы взять того под стражу и проводить в камеру, предварительно убрав в ней любые опасные предметы, которые могли бы навредить пленнику.<br><br>Принц Юн Шань боялся, что Юн Ци замёрзнет в этой камере, но за полдня в ней уже был выкопан маленький туннель, который соответствовал всем требованиям Его Высочества и делал температуру в комнате практически идеальной. Ещё ни один пленник не бывал в таких условиях.<br><br>С ужасной болью в пояснице Чжан Чэнь отправился обратно в комнату допросов, где приказал своим людям взять Юн Ци и отвести в камеру. Как только его приказ был исполнен, мужчина вернулся на своё место и сел на стул. Оперевшись о спинку, Чжан Чэнь поглядел на небо и вытер испарину со своего лба. Он успел вспотеть даже в такую холодную погоду.<br><br>«Возможно, я не прав, — тихо размышлял Чжан Чэнь, — но что-то мне подсказывает, что этот Юн Шань вечером приедет сюда. Пока Юн Ци будет во Дворце Наказаний, чувствую, мне не видать покоя. Что же делать: льстить Юн Шаню или служить императрице Шу?».<br><br>Как и предполагалось, вечером этого же дня на пороге Дворца Наказаний появился Юн Шань. Он приехал в маленьком тёплом паланкине — шёл мелкий снежок, небо посерело. Остановившись во дворе, Его Высочество покинул паланкин и, увидев встречающего Чжан Чэня, который завис перед ним в поклоне, спросил:<br><br>— Всё готово?<br><br>— Конечно, Ваше Высочество, всё, что Вы приказали, мы сделали, — отозвался Чжан Чэнь, следуя за принцем. — Только у нас было очень мало времени, и Ваш слуга не может ручаться, что всё сделано безупречно. Поэтому если Вашему Высочеству что-то не понравится, сразу же говорите мне.<br><br>Небрежно бросив своё «угу», Юн Шань наконец-то добрался до камеры. Обведя её взглядом, юноша слегка искривил свои губы в одобрительной улыбке.<br><br>— Ты молодец, — сказал принц и поглядел на Чжан Чэня.<br><br>Для того, чтобы министрам было легче наблюдать за тем, что происходит внутри, в камере были установлены деревянные двери. Однако сейчас поверх них висела плотная занавеска из кошмы, которая тянулась от самого потолка и до земли, превращая открытую камеру в некое подобие потайной комнаты. Если не обращать внимания на этот кусок ткани, можно подумать, что двери здесь и вовсе нет.<br><br>— Ваш слуга боялся порицания Вашего Высочества, поэтому решил сделать кое-что ещё. — Чжан Чэнь был горд собой, однако не осмелился демонстрировать это чувство на своём лице. — Не поймите меня неправильно, но принц Юн Ци постоянно дрожал, а туннель мы сможем наладить только завтра, поэтому Ваш слуга развесил несколько плотных занавесок из кошмы, чтобы хоть немного защитить принца от ветра. Если Ваше Высочество почувствовал что-то неладное, мы сорвём эти занавески, как только доделаем туннель.<br><br>— Не нужно их срывать, — сказал Юн Шань и, не дожидаясь, пока ему откроют дверь, снял замок. Не успел он переступить порог камеры, как внезапно что-то вспомнил и, обернувшись, спросил: — Ты хотел преподнести мне свою редкую вещицу. Где она, почему не покажешь её мне?<br><br>— Ваше Высочество войдёт в камеру и сам всё увидит, — сказал мужчина, а потом с улыбкой добавил: — Ваш слуга набрался смелости и поменял Его Высочеству на эластичную…<br><br>Сказав половину предложения, мужчина поднял взгляд, и его тотчас же охватил страх. Опустив своё мрачное лицо, Юн Шань посмотрел на Чжан Чэня словно коршун на мышь.<br><br>— Кто тебя просил это делать? — холодно спросил юноша.<br><br>— Ваш слуга… — тихо заблеял Чжан Чэнь, потрясённый неожиданной реакцией принца. Разве не он сам просил принести ему эту верёвку?<br><br>— Я хотел, чтобы ты обустроил камеру. Зачем ты прикасался к Юн Ци?<br><br>— Это… — Чжан Чэня резко бросило в холодный пот, а под взглядом Юн Шаня стало трудно дышать. Откуда у этого ребёнка оказалось столько могущества и силы? — Деревянная канга и цепи были очень тяжёлые, они сильно давили на плечи Его Высочеству Юн Ци, и от них он еле-еле стоял на ногах, поэтому…<br><br>— Ничего, он бы от этого не умер. На этот раз я тебя прощаю, но запомни одну вещь: никто, слышишь? Никто не смеет прикасаться к Юн Ци без моего приказа. Он мой старший брат и первый кронпринц, пусть даже и бывший, — холодно произнёс Юн Шань, а затем, понизив тон, спросил: — Или ты делал всё это, только чтобы прикоснуться к нему?<br><br>Чжан Чэнь не осмелился ответить: он молчал, свесив голову. Спустя какое-то время Юн Шань, похоже, успокоился и спокойно спросил:<br><br>— Что именно ты ему связал? Разве это не целый комплект эластичной верёвки? И ты её всю использовал, чтобы связать Юн Ци?<br><br>— Нет-нет-нет, я только связал ему руки, и то слегка, так как побоялся туго сдавливать. Остальное всё лежит там внутри на столе.<br><br>Заметив, что Чжан Чэнь, человек, знающий своё дело, сейчас напоминал птицу, напуганную луком и стрелами[1], Юн Шань, не став больше его ни о чём расспрашивать, кивнул головой, распахнул дверь камеры и вошёл внутрь. Как только он переступил порог, из его груди вырвался невольный вздох.<br><br>Юн Ци.<br><br>Это изящное тело, что всегда было словно окутано туманной дымкой, в которой скрывался его истинный облик, сейчас отражалось в глазах его родного брата. Юн Шань резко остановился перед дверью. Волна жара, которая резко устремилась к сердцу, овладевая им и медленно сжигая его, переросла в нестерпимую боль. Невольно обернувшись, Юн Шань ухватился за дверь камеры и, захлопнув её, крепко запер, скрывая тайну от посторонних глаз. Почувствовав нарастающее желание, Юн Шань повернулся и поглядел на кровать, на которой сидела тонкая, изнурённая и худощавая фигура. Которая, по правде сказать, была довольно привлекательной.<br><br>Не считая последних несколько месяцев, когда отец неожиданно отправил его в Наньлинь, сделав «князем» тех мест, в какой именно день Юн Ци перестал обращать на него внимание? Неужели с самого детства он был безразличен к Юн Шаню? Возможно, Юн Ци никогда не обращал внимание на своего младшего брата.<br><br>Даже сегодня, когда он вошёл в комнату допросов и, разомкнув свои губы, неожиданно назвал его Юн Линем… Подлец!<br><br>— Ты? — Юн Ци сидел на краю недавно постеленной циновки. Услышав звук шагов, он поднял голову и поглядел на Юн Шаня. Одна сторона его лица была красной от пламени свечи, а вторая — всё такой же бледной. Однако, несмотря на это, сам юноша продолжал хранить спокойствие и невозмутимость. Увидев медленно приближающегося Юн Шаня, Юн Ци разомкнул свои губы и тихо сказал: — Юн Шань, я хочу увидеться с отцом.<br><br>— Ты хочешь увидеться с отцом? — Юн Шань опустился рядом с Юн Ци. Отведя взгляд, он поглядел на руки своего брата, что были завязаны сзади. Красная нить потрясающе сочеталась с его белой тонкой кожей.<br><br>— Министры ввели отца в заблуждение, оклеветав меня, матушку, дядю и моих наставников. Я хочу встретиться с отцом и всё ему объяснить, — тихо произнёс Юн Ци. От взгляда Юн Шаня ему стало не по себе. Стараясь подсознательно спрятаться, юноша говорил, делая вид, что смотрит на кошму, висящую на стене. Поэтому он и не заметил лёгкую улыбку на лице Юн Шаня.<br><br>— Отец-император не может встретиться с тобой. — Уголки губ были вздёрнуты вверх. Похоже, Юн Шаня веселила наивность Юн Ци. — Отец такой мудрый, разве кто-то может ввести его в заблуждение? — небрежно бросил он. — Отец беспокоится, что семья Сунь может вновь собраться с силой и, воспользовавшись выпавшим шансом, захочет нанести решающий удар. Будет лучше, если семья Сунь исчезнет и больше никогда не возродится. В глубине души ты и сам это прекрасно понимаешь, но отказываешься в это верить.<br><br>От этих слов Юн Ци вздрогнул. Глядя куда-то в сторону, он медленно покачал головой и всё также спокойно ответил:<br><br>— В любом случае, я хочу встретиться с отцом, я его родной сын и я не могу уйти в могилу, не увидевшись с ним.<br><br>— Ты не можешь умереть, впрочем, как и встретиться с отцом. Здесь не так уж и плохо, тихо и спокойно, не нужно думать о еде и одежде, не нужно сражаться.<br><br>Юн Шань, взяв волосы брата, притянул их к кончику носа, вдыхая аромат. Юн Ци обернулся и поглядел на брата.<br><br>— Юн Шань, — нахмурив брови, сердито сказал он, — что ты делаешь?<br><br>Заметив, что Юн Ци обернулся и смотрит на него, Юн Шань слегка усмехнулся, небрежно говоря:<br><br>— Твои волосы так приятно пахнут. Что это за аромат? Роза? Даже возвращаясь сюда из Наньлиня, ты продолжал думать о своих волосах.<br><br>— На волосах всегда оседает запах тех мест, где ты находишься. — Только сейчас Юн Ци заметил, что Юн Шань слишком близко сидит. Раньше от взгляда младшего брата ему немного становилось не по себе, а сейчас, когда его руки были крепко связаны сзади, его душу внезапно обдало холодом, и Юн Ци тихо отодвинулся. Внезапно резкая боль пронзила его голову, и юноша тихо сказал: — Отпусти. Они ничем не пахнут, тебе просто показалось.<br><br>— Не пахнут? Но я же чувствую их аромат. Я хочу снова почувствовать запах твоих волос. — Юн Шань опустил голову и, держа в своих пальцах локоны Юн Ци, вновь поднёс к носу, чтобы понюхать их.<br><br>От этого простого движения стало ужасно неловко. Так как руки до сих пор были связаны за спиной, а сил терпеть эту жуткую боль уже не было, то Юн Ци ничего не оставалось, как резко обернуться и отскочить в сторону, высвобождая свои волосы из пальцев Юн Шаня.<br><br>Юн Шань поднял голову и взглянул на Юн Ци, который, стоя у кровати, спокойно говорил:<br><br>— Если ты вместо того, чтобы помочь встретиться с отцом, решил чинить мне препятствия, так тому и быть, и я не собираюсь уговаривать тебя помочь мне. Уже поздно. Твой замок находится очень далеко, тебе стоит поскорее отправиться в путь. Береги себя, на улице очень холодно, и ты можешь простудиться.<br><br>Его сердце слегка трепетало от страха. Благодаря Чжан Чэню, все окна были завешаны и не позволяли лунному свету проникнуть внутрь. Лишь пламя восковой свечи, что стояла на столе в маленькой чашечке и тускло освещала всё пространство, постоянно дрожало, освещая просторную комнату. Пламя свечи подпрыгивало то вверх, то вниз, то вправо, то влево, словно танцуя.<br><br>Тусклый свет озарял спокойное лицо Юн Шаня, но одно мгновение — и Юн Ци увидел, как лицо Юн Шаня стало свирепым. Это нежное лицо, так похожее на лицо Юн Линя, изменилось, вызывая страх и ужас, будто сейчас принц поднимется на ноги и, словно обезумев, начнёт безжалостно рвать, ломать, полностью уничтожая всё, что ему попадётся на глаза. И даже если перед ним предстанет живой человек, он наверняка сможет перегрызть ему горло, упиваясь его кровью.<br><br>Ужас. От этого зрелища Юн Ци невольно отступил назад, чтобы хоть как-то успокоиться.<br><br>Ах, нет, ему только это показалось из-за пляшущего пламени свечи. Поднятое лицо Юн Шаня всё это время было спокойным и никак не искажалось. Лишь на губах застыла натянутая улыбка, из-за которой было неясно, о чём он думает. Юн Линь же был его полной противоположностью. Этот милый несмышленый младший брат совершенно не умел скрывать своих мыслей, потому Юн Ци всегда было с ним легко и уютно.<br><br>— Значит, я должен уйти? — медленно, растягивая каждое слово, спросил Юн Шань и продолжил: — Я-то думал, ты всё ещё хочешь узнать, как поживает Юн Линь. В конце концов, тебя не было в столице несколько месяцев. Юн Линь тоже твой горячо любимый младший брат.<br><br>— Юн Линь... Как он? С ним всё хорошо?<br><br>— Ты стоишь, а я сижу, и чтобы с тобой поговорить, мне нужно поднимать голову. Это очень утомительно. — Юн Шань поглядел на него с неясной улыбкой и сказал: — Иди сюда, я тебе расскажу.<br><br>Юн Ци никак не ожидал подобных слов со стороны Юн Шаня, и, поглядев на него, задумался.<br><br>— Нет, — покачал он головой. — Нет, это необязательно.<br><br>— Ты что, не хочешь узнать, как поживает Юн Линь? Ведь он часто думает о тебе и скучает.<br><br>— Его нынешнее положение не сравнится с моим, — сказал Юн Ци и добавил негромко: — Если ты его увидишь, поприветствуй его от моего имени. Я не хочу, чтобы он сюда приезжал — это не самое подходящее место для нашей встречи.<br><br>Но Юн Шань ничего не ответил. Он тихо сидел на краю кровати и, подняв голову, смотрел на прелестные губы, что слегка смыкались. Говорящий Юн Ци всё также был спокоен, бледен и не дрожал от страха, хотя на самом деле был перепуган до смерти.<br><br>Днём в комнате допроса, когда Чжан Чэнь указал на стену с орудиями пыток, запугивая молодого принца, Юн Шань видел, как дрожал его брат, старательно пытаясь скрыть это, чтобы сохранить лицо.<br><br>В глубине чёрных агатовых глаз таился страх, однако этот прекрасный юноша продолжал стоять, словно вырезанная из нефрита статуя, готовясь принять наказание. И глядя на печальный, но гордый облик, Юн Шаню хотелось спуститься к нему и заключить в свои крепкие объятия, чтобы собственными руками раскрошить его на мелкие кусочки.<br><br>Правильно! Собственными руками раскрошить его на мелкие кусочки! Днём он выглядел подавленным, однако сейчас ему было ничуть не лучше. Внезапно Юн Шань крепко стиснул зубы.<br><br>Рядом никого нет, кроме их двоих, и звать Небеса на помощь не получится — они всё равно не помогут. Рядом лишь он. Тот, на которого Юн Ци никогда не обращал внимания, балуя своей любовью лишь Юн Линя.<br><br>— Присядь, — прошептал Юн Шань.<br><br>— Я не устал.<br><br>— Мы же братья, иди сюда. В чём дело? — Неизвестно когда лицо Юн Шаня в тусклом пламени свечи изменилось, приобретая жуткие черты и заставляя сердце трепетать от страха. — Если я подойду к тебе, — холодно улыбаясь, сказал он, — это будет совсем неинтересно.<br><br>Услышав, каким неприятным тоном Юн Шань произнёс эти слова, Юн Ци оцепенел и с ужасом поглядел на брата, встречаясь с взглядом, от которого сжалось сердце.<br><br>***<br><br>Примечания:<br><br>[1] Аналог: «Обжёгшись на молоке, дуешь и на воду». Смысл: тот, кто когда-то ошибся, становится излишне осторожным.</div>
