<div>История записана на тысячах страниц и все они полны коварства.<br><br><br>— Тридцать первый год правления императора Пина. — ответил Шэн Линъюань.<br><br>Это вполне соответствовало тем историческим фактам, что помнил Сюань Цзи. После того, как император У восстановил страну и сменил струны (1), он также изменил девиз своего правления и летоисчисление. Но до тех пор, пусть его и называли императором, люди всё ещё использовали календарь предыдущей династии. «Тридцать первый год правления императора Пина» был очень важным годом. Согласно историческим записям, молодому правителю тогда было всего восемнадцать лет, и все местные племена, одно за другим, стекались к нему, чтобы выразить своё почтение. Эти люди, как рассыпанный песок (2), собрались под руководством нового монарха. Именно это стало важным поворотным моментом для перелома ситуации в междоусобной войне Цзючжоу.<br><br>(1) 改弦更张 (gǎixiángēngzhāng) сменить струны и вновь их натянуть (обр. в знач.: полностью перестроиться, провести коренные изменения).<br><br>(2) 散沙 (sǎnshā) рассыпанный песок (обр. о чем-л. неспаянном, рассеянном, неорганизованном, аморфном).<br><br>Все эти старинные записи лишь фиксировали события, но совсем не рассказывали, как все произошло на самом деле. Когда Сюань Цзи читал об этом, он так и не смог до конца понять, как восемнадцатилетний юноша сумел собрать столько народу в эпоху, где не было ни рекламы, ни средств массовой информации. В конце концов, раньше он, кажется, тоже не совершал никаких подвигов.<br><br>Только сейчас Сюань Цзи вдруг понял, что решающую роль при дворе играл клан шаманов.<br><br>Шаманы были таинственным и могущественным народом, никогда не касавшимся внешнего мира. Но тут они вдруг объявили, что присоединились к лагерю людей и превратились в одно из орудий запугивания. Стоило только другим племенам услышать эти новости, и они, словно потревоженный улей, не медля ни секунды, последовали их примеру, боясь опоздать и потерять свою долю.<br><br>Если все это было спланировано Дань Ли, то этот многоуважаемый брат действительно был выдающимся человеком! <br><br>Но после того, как Алоцзинь стал преемником главы клана, как он из человека, плывущего с юным императором в одной лодке, превратился в его самого ярого соперника? <br><br>Шэн Линъюань поднял голову и посмотрел на далёкое небо. Падающая звезда расчертила ночь и рухнула вниз, утопая в горизонте. Сцена позади них снова разрушилась.<br><br>У человека не может быть ста хороших дней, как и цветок не может цвести сто дней (3).<br><br>(3) Ссылается на аналогичную фразу 人无千日好，花无百日红 (rén wú qiānrì hǎo, huā wú bǎirì hóng) – у человека не могут быть тысяча хороших дней, как цветок не может цвести сто дней; обр. ничто хорошее не длится вечно.<br><br>Когда у нас нет выхода, мы становимся братьями по несчастью. Но как только мы укрепляем свои позиции, то тут же забываем об этом, вспоминая о классовых различиях. Это естественный закон природы.<br><br>Годы хаоса сменяли друг на друга. Магия шаманов была непостижима как для людей, так и для демонов. Она пугала их. К тому же, юный Алоцзинь отличался дурным характером. Он не терпел обид и потерь. Пусть его мало волновали такие мелочи, но он видел, что другие люди совершенно не желали брать инициативу на себя.<br><br>Он был избалованным ребенком клана шаманов и впитал в себя глубокую ненависть всего своего народа. Он почти согнулся под ее напором, но природное упрямство и нежелание, чтобы другие видели его слабость, делали свое дело. Каждый день он с трудом сохранял лицо. Со временем, люди вокруг него тоже делались все мрачнее и мрачнее, с ними становилось все сложнее ладить.<br><br>За исключением повседневных потребностей, единственным талантом человеческой расы, вероятно, были жалобы и борьба за власть.<br><br>Любимым занятием людей было: угадывать мысли государя и бить по больному «предсмертной запиской самоубийцы» (4). С другой стороны, среди них были и те, кто оказывал на правителя немалое моральное давление. Они громко кричали, в надежде умереть у ног императора. Была также группировка «воспевающих сутры», призывавшая людей собираться вместе и читать молитвы. Они вливали все это в уши юного государя, постоянно поднимая тему «Алоцзиня», при этом, то и дело вспоминая о десяти великих преступлениях. <br><br>(4) Оставлять письменное обвинение. Зачастую, такие записки писали именно самоубийцы. <br><br>— Ваше Величество, клан шаманов — ваши подданные. Но Алоцзинь, как их глава, не испытывает к вам ни капли уважения. Он постоянно зовет вас по имени… Это ни в какие ворота не лезет.<br><br>Несмотря на то, что Шэн Линъюань с детства был улыбчивым тигром (5), тогда он еще не научился втягивать острые когти и играть в жестокие игры. Услышав столь необоснованные обвинения, он тут же улыбнулся и сказал: <br><br>(5) 笑面虎 (xiàomiànhǔ) улыбающийся тигр (обр. двуличный, коварный, гиена в сиропе, волк в овечьей шкуре).<br><br>— Мы не запрещали ему называть наше имя и не заставляли его пресмыкаться. Можно считать, что его смелость заслуживает уважения. Если кто-то еще захочет нас так называть, мы также не будем возражать. <br><br>— Ваше Величество! Глава клана шаманов любит выпивку и женщин, и в состоянии опьянения позволяет себе говорить опрометчивые и грубы вещи, а ведь он — заслуженный государственный деятель! <br><br>Допустим, он действительно был любителем выпить! Но распутником? Услышав об этом, молодой император прищурился, и его сердце бешено забилось в груди. Он сжал пальцы, так и не поняв, кто же из его приближенных более «заслуженный государственный деятель». Он вежливо ответил:<br><br>— Это оскорбительно для нас. Однако вам стоит успокоиться. Незачем подходить к Алоцзиню, когда он пьян.<br><br>— Ваше Величество, молодой шаман ранил сына доктора Чжэна демоническим проклятием. Но глава клана Алоцзинь не только отказался восстанавливать справедливость, но и дерзко прокричал: «Хорошо»!<br><br>Тогда Шэн Линъюань сказал, что этот вопрос требует серьезного рассмотрения. А после он поймал их обоих, провинившегося мальчишку и главу клана Алоцзиня, и десять раз ударил их по рукам (6).<br><br>(6) 手板 (shǒubǎn) диал. ладонь ссылается на: 手板儿 (shǒubǎnr) стар. линейка для удара по рукам (напр. провинившегося школьника).<br><br>Наказав виновников, он принялся в тайне убеждать себя: этот день совпадал с ежегодным шаманским праздником «избавления от скверны». В эту ночь дети шаманов надевали деревянные маски, и, во главе с отцом и братьями, шли купаться в лунном свете и петь песни, изгоняющие злых духов. Всю ночь напролет они веселились у огня, молясь о здоровье и благополучии в будущем году. Хотя Алоцзинь все ещё был подростком, теперь он считал себя равным взрослым и никогда больше не носил маску. Но брат-император собственноручно вырезал для него одну такую, и, сменив свою повседневную одежду, на протяжении трех ли сопровождал Алоцзиня в ночь огненных деревьев и серебряных цветов (7), пока его не вызвали по различного рода государственным делам.<br><br>(7) 火树银花 (huǒshùyínhuā) огненные деревья и серебряные цветы (обр. в знач.: море огней; ослепительная иллюминация).<br><br>— Ваше Величество, Алоцзинь отказался подчиниться военному приказу и вознамерился уничтожить город! Враг уже сдался, это не только навредит гармонии неба и земли, но и подорвет его репутацию. Если в будущем нам вновь придется сражаться, либо рыба умрет, либо сеть порвется (8). Сколько солдат погибнет напрасно, Ваше Величество!<br><br>(8) 鱼死网破 (yú sǐ wǎng pò) либо рыба умрёт, либо сеть порвётся (обр. в знач. смертельная борьба, схватка; не на жизнь, а на смерть).<br><br>Услышав фразу «уничтожить город», Шэн Линъюань, наконец, оторвался от книги и посмотрел на генерала, не смевшего подняться, пока ему не разрешат. На этот раз он долго молчал.<br><br>— Верните Алоцзиня.<br><br>Генерал решил, что юный, обманутый шаманом, император, наконец, понял его и с надеждой вскинул голову.<br><br>Но Шэн Линъюань закончил писать и тихо произнес: <br><br>— Не нужно лишнего шума. Скажите всем, что охранявший город клан демонов лишь делал вид, что собирается капитулировать, но на самом деле они тайно планировали мятеж. Алоцзинь вовремя раскусил их темные замыслы, пусть это послужит уроком для остальных. <br><br>Лицо генерала совершенно позеленело.<br><br>— Множество полукровок приходит сюда, желая сдаться, — задумчиво произнес молодой император, не обращая никакого внимания на гнев своих подчиненных. — Я обещал им защиту, но даже если демоны не примут их, в конце концов, в городе все еще остались их родные. Если они снова явятся — избегайте их, особенно не позволяйте никому из клана шаманов встречаться с ними. <br><br>Явившийся с жалобой генерал тут же ударил себя в грудь, решив, что заклинания шаманов окончательно затуманили разум юного императора. Его Ци, должно быть, превратилась в шар и выкатилась наружу.<br><br>Сюань Цзи, все это время сохранявший хладнокровие, вдруг поставил себя на место сотен людских чиновников, что снова и снова подавали жалобы, но терпели неудачи, и ни с того ни с сего подумал: «Почему он так несправедлив?»<br><br>Потом он пришел в себя и оказался немало озадачен меланхолией, овладевшей его сердцем: «Что со мной такое?» <br><br>Шэн Линъюань привык с детства полагаться только на себя и всегда с завидным упрямством искал выход из сложившегося положения. Даже когда он стал императором, он продолжал делать то, что ему хотелось. В начале своего правления он не знал, к каким последствиям приведет его пристрастие к своевольным поступкам. Но когда он это понял, было уже слишком поздно.<br><br>— Дань Ли дважды предупреждал меня. — Шэн Линъюань бросил критический взгляд на юного и неопытного себя. — В первый раз он сказал, что я слишком много отдал клану шаманов, но я его не послушал. Во второй раз он сказал, что Алоцзинь слишком вспыльчив, по отношению к клану демонов, и что это может привести к войне. Если не подавить очаги зарождающихся конфликтов, в будущем обязательно произойдет катастрофа. Но я считал, что это плата за отцеубийство, и вновь не стал его слушать.<br><br>— Но ведь, фактически, клан демонов – это вовсе и не клан, — сказал Сюань Цзи. Он был очень хорошо знаком с военной историей. — Там были и птицы и звери. Были и те, кто готов был сражаться с королем демонов, те, кто противостоял ему с самого начала, те, кто устал от постоянных сражений, и хотел бы вернуться в леса и горы, чтобы восстановить силы, и те, кого демоны вообще не принимали. Так что, в конце концов, многие из семей демонов и полукровок вынуждены были обратиться за помощью к человеческой расе. Вы могли бы с легкостью получить всю эту поддержку, но Алоцзинь не вынес бы этого. <br><br>Алоцзинь очень долго отказывался взрослеть. Его мир оставался черно-белым.<br><br>— Чтобы дать место полукровкам, я в тайне от Алоцзиня приказал создать «тринадцатую дивизию» — предшественницу подразделения Цинпин. Но так много людей с нетерпением ждали его смерти, что слухи об этом поползли на следующий же день. Едва Алоцзинь их услышал, он тут же без разрешения покинул линию фронта и бросился назад, чтобы добавить мне неприятностей.<br><br>— Что ты мне обещал? Что ты мне обещал?! Ты сказал, что отомстишь за меня, а теперь пьешь вместе с этими тварями? Ты лжец! — Алоцзинь действительно был избалованным. Он всегда считал императора своим младшим братом. Даже если он и называл его «Ваше Величество», в словах Алоцзиня не было ни капли искренности.<br><br>Можно было накричать на своего брата и получить за это, самое большое, пощечину, но открыто высказывать то, что у тебя на уме, владыке людей — это измена.<br><br>Шэн Линъюань не сердился на Алоцзиня, но у него и без того было слишком много причин для беспокойства. Наносить ущерб достоинству владыки людей в такое время было чревато последствиями. В будущем, он мог бы потерять контроль над армией. Ему ничего не оставалось, кроме как воспользоваться отсутствием реакции публики и арестовать Алоцзиня, заперев его в темнице. Сначала он думал дождаться ночи и тогда, сняв доспехи «Его Величества», снова стать просто Линъюанем и прийти к Алоцзиню лично.<br><br>Но юный Шэн Линъюань был так раздосадован, что у него защемило сердце, и тут он услышал голос из-за занавеса: <br><br>— Не беспокойтесь, Ваше Величество. Когда молодой глава клана ворвался сюда, я уже отпустил стражу. Почти никто этого не слышал.<br><br>Сюань Цзи не знал, возможно, это ему только показалось, но в этом голосе было что-то зловещее, знакомое дыхание смерти.<br><br>Побледнев, юный император с трудом убрал величавое выражение со своего лица, демонстрируя беспомощную усталость, и тихо позвал: <br><br>— Учитель… <br><br>Человек был скрыт за занавеской, и всё ещё оставался невидимым. Можно было рассмотреть лишь его смутную тень. Тень медленно сказала Шэн Линъюаню: <br><br>— Ненависть молодого главы клана к расе демонов может однажды обернуться скрытой угрозой, Ваше Величество. Я говорил вам об этом с самого начала.<br><br>— Мы знаем, — тихо вздохнул молодой Шэн Линъюань, — но прежний глава… Учитель, что вы делаете?<br><br>Вдруг, тень за занавеской опустилась на колени и поклонилась до земли.<br><br>— Ваше Величество, есть еще одна вещь, о которой вы, возможно, не знаете.<br><br>Сюань Цзи, Шэн Линъюань и юноша из воспоминаний, вместе подошли к занавесу. Молодой император желал помочь своему учителю подняться. Сюань Цзи же всего лишь хотел посмотреть, как, в конце концов, выглядел этот Дань Ли.<br><br>Но вдруг, откуда-то сбоку донесся болезненный стон. Воспоминание внезапно оборвалось. <br><br>Шэн Линъюань отчаянно схватился за виски и, споткнувшись, отступил на полшага назад, едва не задев Сюань Цзи. Сюань Цзи инстинктивно подал ему руку и удивился, что его тело было таким теплым и реальным, как у обычного человека, из тех, что каждый день встречались ему в автобусе или в метро.<br><br>— Вы…<br><br>— Я привык быть одинокой душой, облачённой в человеческую кожу. Ах… — Шэн Линъюань с трудом выдавил из себя несколько слов. Держа Сюань Цзи за руку, он попытался твердо встать на ноги. Его ладони покрылись холодным потом, он весь дрожал.<br><br>Сюань Цзи вдруг вспомнил текстологическое исследование в области истории, в котором говорилось, что император У в молодости обладал огромными способностями. Но с возрастом он становился все более и более жестоким, и его темперамент в итоге сильно изменился. Это было ненормально. Описываемые симптомы напоминали неврастению, включая проблемы со сном, непрерывный шум в ушах, постоянную мигрень и многое другое. <br><br>В статье не приводилось никаких доказательств, так, словно Сюань Цзи читал рассказ. Но разве это не могло быть правдой?<br><br>Возможно, это из-за внезапной головной боли, но память Шэн Линъюаня становилась всё менее ясной. События вокруг них путались. Бесчисленные люди приходили и уходили. Они кричали, плакали, спорили.<br><br>— Ваше Величество! — донёсся откуда-то далекий голос. Державшийся за Сюань Цзи Шэн Линъюань бессознательно повернул голову, будто бы этот звук пронзил его насквозь. — Глава клана шаманов Алоцзинь сбежал из тюрьмы!<br> <br>Земля под их ногами провалилась и Сюань Цзи снова упал. Перед их глазами возникло новое воспоминание. Все вокруг вновь стало черными как смоль, но пейзаж казался очень знакомым.<br><br>Они вернулись к, полному останков, кургану.<br><br>Но в то время «шаманский курган» был обычной пещерой, ещё не заполненной костями. Сюань Цзи слышал сдавленное и болезненное дыхание Шэн Линъюаня, но вдруг он разжал пальцы, сбросил его руку и твёрдо встал на ноги.<br><br>— Тогда, когда Дань Ли внезапно опустился на колени… Что он потом вам сказал?<br><br>Шэн Линъюань некоторое время молчал.<br><br>— Правду о смерти старого вождя клана шаманов. Он признался мне, что гонец Алоцзиня был отправлен им. Так называемый «клан вампиров» был здесь совершенно не при чем. «Гонец» был его личной марионеткой. Дань Ли сказал, что в то время у нас не было другого выбора, кроме как подчинить себе шаманов. Всё потому, что у нас не было выхода, он только и мог, что…<br><br>Похоже, Сюань Цзи всё ещё чувствовал температуру тела человека, только что отцепившегося от его ладони. Но гулявший по пещере сквозняк с легкостью сдул это ощущение. <br><br>— Ваше Величество, вы поистине великий человек, у вас такие холодные руки и такое грязное сердце. Знал ли об этом Алоцзинь?<br><br>— Он сбежал, а я, в порыве злости, не последовал за ним, — тихим голосом сказал Шэн Линъюань. — Алоцзинь... был своенравен и избалован мной. Уходя, он приказал вывести с передовой всех шаманов. В порыве гнева он повел своих людей обратно в Дунчуань, тем самым разрушив устоявшийся порядок на поле боя. Клан демонов, который до этого мог только сопротивляться, получил возможность контратаковать. Наша армия была вынуждена отступить на шестьдесят ли. Более десяти деревень и два города попали в лапы врага. Они вырезали всех жителей, чтобы дать выход своему гневу. Едва ли кто-то мог спастись, оказавшись у них на пути. <br><br>Сюань Цзи почувствовал, как волосы у него на затылке встали дыбом. <br><br>— Но почему вблизи линии фронта остались жители? Почему они не отступили? <br><br>— О, то были двадцать лет войны и хаоса. Им просто больше негде было жить. Куда им было отступать? — Шэн Линъюань холодно улыбнулся и медленно вошел в пещеру. Голос у него был слабый, но шаги ровные. — В то время шаманам было приказано охранять Юго-Восточную дорогу и защищать эту сторону при помощи заклинаний. Многие отчаявшиеся люди последовали за ними. Там, где смешались два племени, они начали перенимать одежду и речь друг друга. На охраняемой шаманами территории даже образовалась деревня, жители которой возделывали землю и отдавали им половину собранного урожая.<br><br>Но в тот год легкомысленный глава клана покинул их.<br><br>Острый и красивый профиль Шэн Линъюаня утонул в темноте кургана.<br><br>— Шаманы любили свежие фрукты, а Алоцзинь особенно любил груши. Чтобы угодить им, жители долины, принесли к палаткам их армии еду. Но позже, когда мы вернулись, чтобы забрать тела, мы обнаружили, что все то, во что простой народ так тщательно вкладывал душу, все эти заботливо собранные плоды, были смешаны с кровью и втоптаны в грязь железными копытами. Тело какой-то старухи после смерти разорвали на куски монстры-людоеды, оставив только сломанные кости. Эти скоты всегда были разборчивы и редко ели несвежие мясо. И знаешь почему?<br><br>Сюань Цзи вдруг чутко уловил в улыбке этого человека тень промелькнувшей злобы, и понял, что это предназначалось не для него, а для каннибала Алоцзиня из «обратного течения»<br><br>— Потому что в руках она держала сосуд с медом из цветов груши, приготовленным для юного главы клана. Он разбился, и мед залил ее всю, — мягкий голос Шэн Линъюаня становился все более жестким. — Должно быть, это было очень сладко. <br><br>В чем дело? Сюань Цзи почувствовал, как у него застучало в висках.<br><br>— Толпа была так возбуждена, они хотели, чтобы я разобрался с Алоцзинем. Люди взбунтовались, и я заставил их отступить. Я мчался в Дунчуань всю ночь, но опоздал. Полукровки и те, кто долгое время был недоволен Алоцзинем, постепенно осаждали Дунчуань. Многие из шаманских заклинаний были выставлены уже после его капитуляции. Защита клана оказалась уязвима перед нападением. Вскоре они прорвались через барьер, и принялись ловить рыбу в мутной воде (9). Ты меня слушаешь?<br><br>(9) 浑水摸鱼 (húnshuǐ mōyú) обр. ловить рыбу в мутной воде в знач. воспользоваться всеобщей суматохой ради получения выгоды.<br><br>Сюань Цзи неожиданно поднял голову. Снаружи пещеры, с «обратной» стороны, раздался крик, и с окружавших их монолитных стен на землю посыпались камни.</div>
