<div>Но после этого происшествия сердце молодого главы клана оказалось всецело обращено к огромному и безжалостному миру людей.<br><br><br>Пока они разговаривали, воспоминания в персиковом саду начали оживать, а невольно вовлеченные в это Шэн Линъюань и Сюань Цзи, вынуждены были последовать за ходом времени.<br><br>Будучи в изгнании, маленький принц все еще страдал от полученных ран. Он закрыл глаза и прислонился к окну старой хижины, как вдруг внутрь влетело большое странное насекомое и тут же уселось ему на лоб. Местные шалуны не могли сдержать смех. И, хотя самому Шэн Линъюаню было всего десять лет, часть из них он провел в бегах и бесконечном страхе за свою жизнь, потому он попросту растерял всю детскую невинность. Он не понимал этих детей и не хотел опускаться до их уровня. Мальчик спокойно схватил насекомое пальцами, протянул руку к окну, выкинул его, а затем холодно произнес на ломаном языке клана шаманов: <br><br>— Еще раз так сделаешь, и я скажу твоему отцу.<br><br>Веселый смех прекратился. Мгновение спустя среди ветвей показалась голова Алоцзиня. Мальчик бросил на него сердитый взгляд и, соскользнув с дерева, убежал прочь вместе с группой своих последователей.<br><br>Юного Алоцзиня очень интересовал Шэн Линъюань, он хотел поиграть с ним и не очень-то активно ему угождал. Алоцзинь был единственным сыном главы, и клан баловал его с малых лет. Все дети бегали за ним как звезды вокруг луны (1). В его сознании не было понятия «поступиться с репутацией и подружиться добровольно». Он думал, что достаточно им было лишь пройтись перед наследным принцем, как юный государь тут же должен был смутиться перед лицом невиданной милости (2) и присоединиться к ним. <br><br>(1) 众星捧月 (zhòngxīngpěngyuè) как звёзды вокруг луны (обр. в знач.: быть центром всеобщего внимания, являться кумиром публики).<br><br>(2) 受宠若惊 (shòu chǒng ruò jīng) обрадован и изумлен такой неожиданной милостью. <br><br>Кто бы мог подумать, что этот несчастный, оставшийся без средств к существованию наследный принц, совсем не желал щадить чье-либо самолюбие.<br><br>Где уж тут держать себя в руках. Алоцзинь сердился, но одновременно с этим испытывал чувство, которое легко можно было описать словами: «Чего он не мог достичь, того еще больше желал». Чем сильнее Шэн Линъюань его игнорировал, тем сильнее Алоцзинь хотел напомнить о своем существовании. Поэтому каждый день он собирал группу младших братьев и отправлялся приставать к нему, не давая покоя ни курам, ни собакам (3).<br><br>(3) 鸡犬不宁 (jīquǎn bùníng) курам и собакам нет покоя (обр. не давать покоя; устроить переполох).<br><br>Но пережитые события давно закалили характер маленького принца. Он не боялся этих ребят и не сердился на них, а когда уставал — в полной мере демонстрировал свои способности и прибегал к проверенному методу: «Я скажу твоему отцу».<br><br>Частота избиений Алоцзиня росла в геометрической прогрессии. Любовь и ненависть, испытываемые мальчиком к наследнику престола, доводили его до зубного скрежета.<br><br>В исторических книгах говорилось, что император У был «умен не по годам», однако в них почему-то не упоминалось, что Его Величество выучил чужой язык быстрее, чем попугай.<br><br>Поначалу Сюань Цзи думал, что Шэн Линъюань был прирожденным гением, не забывающим ничего из того, что услышал. Юноша думал, что он не шел ни в какое сравнение со студентами университета, десятилетиями изучавшими английский язык. Но в итоге он понял, что все это было лишь вопросом выживания.<br><br>В эпоху войны Цзючжоу ни у кого не было цели популяризировать «путунхуа». Наречия всех этнических групп и регионов очень разнились, некоторые из них были даже из разных языковых семей. Быстро овладеть диалектом и слиться с чужой средой было обязательным условием для юного Шэн Линъюаня. Он должен был выжить.<br><br>Однако, даже Шэн Линъюаню было очень трудно учить шаманскую письменность. Шаманы записывали иероглифы на листьях местных растений. На первый взгляд они чем-то напоминали древнеегипетские. Символы состояли из больших и малых кругов, и не имели привычных штрихов. Они были такими же простыми, как и жилища шаманов, но в то же время казались очень неоднородными. Их письменность имела долгую историю и являлась частью культурного наследия.<br><br>На вершине горы, рядом с домом великого мудреца, было место, похожее на современную библиотеку. Оно также имело большую культурную ценность. Иноплеменники могли приходить к ней, когда им заблагорассудится.<br><br>Даже современному Сюань Цзи открытость и цивилизованность этой древней нации казалась удивительной. Это «неразвитое» общество в сердце Дунчуаня перевернуло все его представление о шаманах.<br><br>Земля шаманов была колыбелью бабочек-паразитов. Люди здесь могли использовать всевозможные странные заклинания, а само слово «шаман» было окутано особой аурой. Кроме того, к не в меру разговорчивому Алоцзиню Сюань Цзи был неизбежно предвзят. Он считал, что образ «шамана» похож на образ «черного волшебника» из фильмов. Все они должны были быть закутаны, как арабские женщины, оставив свободной лишь прорезь для глаз. Они должны были скрываться весь день и выходить только по ночам. А когда им нечего было делать, они собирались вокруг костра и совещались, кто же умрет в ближайшее время.<br><br>Однако Дунчуань вовсе не был таким мрачным. Местные шаманы вели довольно яркую жизнь. Люди здесь казались очень ленивыми. Каждый раз, выпасая скот, хозяин сразу же начинал искать себе место, где можно было бы прилечь. Если животные разбредались, люди не видели в этом особой проблемы, ведь они могли запросто вернуть их всех в течение нескольких дней. Здешние дети начинали учиться, когда им исполнялось пять или шесть лет. В клане не было ни одного неграмотного человека. Вечерами делать было особо нечего. Все жители поднимались на вершину горы и отдыхали. Глава клана и великий мудрец неизменно присоединялись к ним. Люди сидели вместе, никого не возвеличивая и не испытывая неловкости. Они пели и танцевали, рассказывали истории и даже спорили о чем-то из ранней философии.<br><br>— Мне кажется, это место очень похоже на Афины, — будто сам себе сказал Сюань Цзи. — Зачем было называть себя «шаманами»? Это так страшно звучит.<br><br>— По их словам, они называли себя «людьми, живущими в лесу на склоне холма»», — сказал Шэн Линъюань. — «Шаманами» их прозвали чужаки. Страшно? Возможно, тогда это звучало пугающе.<br><br>— Их дети тоже звали тебя…<br><br>— Линъюань?<br><br>— Я думал, это псевдоним.<br><br>— Я не помню своего настоящего имени. Я не знаю, какое из них псевдоним, — улыбнулся Шэн Линъюань. — Имя «Линъюань» довольно редкое. Говорили, что оно детское, дарованное мне старшими. Его легко произносить, поэтому я так и представился.<br><br>Говорят, что древние, давая имена, уделяли самое пристальное внимание скрытому в них смыслу. Но два иероглифа «Линъюань» (4) в действительности имели дурное значение. В особенности учитывая, в какой непростой период родился Его Величество. <br><br>(4) 灵渊 (língyuān) бездонное (глубокое) озеро; таинственная пучина.<br><br>«Что же это за старшее поколение, что имело такие злые намерения?» — подумал Сюань Цзи.<br><br>Он следовал за молодым Шэн Линъюанем, и всякий раз юноше казалось, будто маленький принц находился в отпуске. Каждый день он только и делал, что отдыхал, читал книги, задавал вопросы великому мудрецу или помогал подавать травы. Самая большая беда заключалась в том, что главный проказник Алоцзинь постоянно ему докучал. <br><br>Сюань Цзи думал, что в памяти императора его ожидали кровавые реки. Но в действительности, они лишь бесконечно следовали за мальчиком, наблюдая за его ежедневными хлопотами. В конце концов, в «обратном течении» Шэн Линъюань был всего лишь десятилетним ребенком, и у него еще не было никакого интереса к взрослению.<br><br>— Подождите, Ваше Величество, — на мгновение засомневавшись, Сюань Цзи все же не удержался от вопроса. — Вы только что сказали, что если кто-то попадет в воспоминание, то навсегда застрянет в нем. Неужели мы теперь в ловушке?<br><br>Шэн Линъюань безразлично посмотрел на юношу.<br><br>Сюань Цзи внезапно обнаружил, что чем больше взлетов и падений в настроении Шэн Линъюаня он видел, тем более отчужденным становилось его отношение. Если бы он не знал, что попал в ловушку в сознании человека, не желавшего просыпаться, Сюань Цзи подумал бы, что она безупречна (5).<br><br>(5) 无懈可击 (wú xiè kě jī) нет слабого места, по которому можно было бы ударить (обр. в знач.: безупречный; непогрешимый).<br><br>Неужели он действительно так слаб, что позволит обмануть себя? Неужели он действительно намерен навечно остаться в воспоминаниях?<br><br>На мгновение Сюань Цзи показалось, что, поднявшийся со дна озера император У, впервые за все время был похож на человека из плоти и крови. Слабость сильного так же волнительна, как и храбрость труса.<br><br>— Но мы ведь все равно должны найти выход, верно?… — медленно произнес Сюань Цзи. <br><br>Прежде чем он успел договорить, Шэн Линъюань слегка кивнул.<br><br>— Ну, это было бы разумно.<br><br>Сюань Цзи промолчал. <br><br>На долгие уговоры времени не было.<br><br>— Это врожденный инстинкт человека – избегать тягот и забот (6). Я ведь тоже не могу пренебречь условностями. — на мгновение задумавшись, спокойно произнес Шэн Линъюань. — Все это было так давно, что я даже растерялся и какое-то время ничего не мог понять. Почему бы нам не сделать так: что ты хочешь узнать? Просто спроси меня. Может быть, при помощи твоих вопросов, я смогу выбраться из этого бесконечного круга незначительных мелочей.<br><br>(6) 避重就轻 (bì zhòng jiù qīng) избегать тяжёлого, искать лёгкого (обр. в знач.: идти по пути наименьшего сопротивления).<br><br>— Ваше Величество, — не удержался Сюань Цзи, — как может что-то, что заманило вас в ловушку, быть незначительным?<br><br><br>Шэн Линъюань, вероятно, решил, что маленький демон слишком сентиментален для того, чтобы это понять. Глядя на него, он улыбнулся.<br><br>— Хорошо, тогда что ты предлагаешь?<br><br>В его присутствии Сюань Цзи постоянно испытывал чувство бессилия, будто он только и делал, что растрачивал свои чувства впустую. Этот человек всегда сохранял хладнокровие и держал себя в руках. Что бы ни случилось, он продолжал изучать свои слабости и уничтожать их. Это было то таинственное, что отличало Его Величество от всех остальных людей. <br><br>Но, как только он понял свою ошибку и до того, как он успел заговорить, окружающая их действительность начала рушиться. Очевидно, Шэн Линъюань привел в порядок свои мысли и, сохраняя самообладание, оставил это простое и теплое воспоминание о юности позади.<br><br>Мирная деревня клана шаманов внезапно разлетелась на множество осколков, как разбитая ваза.<br><br>Они провалились в ночь. Прежде чем Сюань Цзи перестал падать, он увидел, как со скрипом открылась задняя дверь дома главы. Держа в руках матерчатый мешок, маленький Алоцзинь выскользнул из хижины и направился прямо к подножию горы. Лицо его выражало обиду, а ладонь левой руки покраснела и распухла. «Стукач» потерял всякое терпение и Алоцзинь вынужден был сбежать из дома.<br><br>— Что с ним случилось?<br><br>— Он украл у великого мудреца «заклинание ужаса» и подложил его мне под подушку, — сказал Шэн Линъюань. — «Заклинания ужаса» могут пробудить в людях их самые сокровенные страхи, но в этом нет ничего плохого. Страх — это всего лишь иллюзия. Когда человек это поймет, он исчезнет. Первоначально сам великий мудрец использовал эти заклинания для практики. Позже я часто брал их с собой. Но в то время я был еще слишком юн, потому глава клана и великий мудрец избегали пугать меня. Когда глава клана узнал об этом, он пришел в ярость и публично избил Алоцзиня. Не стерпев обиду, он тайно сбежал в ту же ночь. <br><br>Сюань Цзи услышал поблизости тихий шелест. Оглянувшись, он увидел Шэн Линъюаня, спускавшегося с большого дерева. Юный принц смотрел в спину Алоцзиню. Мальчик с минуту колебался, но все же последовал за ним.<br><br>— Ты...<br><br>— В тот день я так и не заснул, — откровенно ответил Шэн Линъюань. — Не важно, насколько хорошим является «заклинание ужаса», в конце концов, это очень мощное средство. Когда я впервые прикоснулся к нему, я был так напуган, что больше не смел закрывать глаза. <br><br>Шаманы не были полностью оторваны от внешнего мира. Некоторые из них регулярно одевались как обычные люди и выходили за покупками и для обмена. Хотя Алоцзинь никогда не ходил с ними, он явно знал дорогу, и все время, пока шел, он не переставал плакать. Мальчик и сам не заметил, как прорвался через барьер, установленный у подножия горы, и покинул зону защиты клана.<br><br>Он думал, что снаружи его ждут высокие горы и широкие реки. И с какой вообще стати чужой ребенок был таким драгоценным?<br><br>Но, едва покинувший клан юный шаман не ожидал так скоро вкусить все «трудности и опасности внешнего мира».<br><br>Клан шаманов не вел никакой борьбы, но их магия была непредсказуема. Их боялись как люди, так и демоны. Они знали, что Шэн Линъюань спрятался в горах, и, учитывая сложившуюся ситуацию, не осмеливались действовать безрассудно. В этом случае, сбежавший из дома Алоцзинь, оказался «человеческой головой, присланной за тысячу ли» (7). Стоило ему только выйти, как его тут же увели.<br><br>(7) 千里送人头，礼轻情意重 (qiānlǐ sòngrén réntóu, lǐ qīng qíngyì zhòng) – дословно всю эту фразу можно перевести как «дорог не подарок, а внимание», и не учитывать при этом первую часть, но есть очень схожий вариант этой фразы, звучащий как 千里送鹅毛 礼轻情意重 (qiān lǐ sòng é máo, lǐ qīng qíngyì zhòng), что буквально означает «за тысячу ли прислали гусиное перышко: легок подарок, да дорого внимание». <br><br>Демоны знали, что Шэн Линъюань находился в клане шаманов, и потому не могли осуществить ни один из своих планов (8). Но вдруг, Небеса услышали их, и они случайно захватили Алоцзиня. Они были вне себя от радости. В ту ночь демоны бросили связанного Алоцзиня в клетку, и, чтобы отпраздновать это событие, устроили пир прямо перед ним. Едой на празднике, разумеется, были люди.<br><br>(8) 一筹莫展 (yīchóu mòzhǎn) ни одного плана не осуществить (обр. в знач.: оказаться беспомощным; не в силах ничего не придумать).<br><br>Они смешивал с вином человеческую кровь, а детские кости тушили в котле. В кипящем супе плавал маленький скелет. Кое-где на костях еще можно было рассмотреть ошметки кожи и плоти. Но главным блюдом была красивая молодая девушка. Ее внутренности выпотрошили и вымыли, но сама она все еще была жива при помощи какого-то жуткого колдовства. Пока демоны живьем срезали с нее мясо, девушка истекала кровью и страшно кричала. <br><br>Демоны до костей обглодали ее ноги. Вынужденный смотреть на это Алоцзинь едва не сошел с ума. <br><br>А потом демоны бросили несчастную девушку к нему в клетку. Взгляд девушки был абсолютно пустым. Она смотрела мальчику прямо в глаза и улыбалась. Алоцзинь проплакал полночи.<br><br>Сюань Цзи, вынужденный лишь смотреть на происходящее, как беспристрастный наблюдатель, одеревенел, и непроизвольно расправил крылья. Однако, как только это произошло, он вздрогнул. Холодная, не боящаяся огня, рука, потянула его назад.<br><br>— Я здесь, не паникуй. — холодно сказал Шэн Линъюань. — Если бы они поменялись местами, люди поступили бы точно так же. Но все это – дела тысячелетней давности. К потомкам это не имеет никакого отношения, маленький демон.<br><br>— Вовсе нет... — Сюань Цзи попытался было сказать, что он вовсе не является «потомком демонов», но на середине предложения он снова запнулся.<br><br>Он действительно не был демоном, но и определенно не мог считаться человеком. Сюань Цзи на мгновение растерялся. Внезапно, его без какой-либо причины охватило чувство одиночества. Он вдруг понял, что у него никогда не было клана, не было кровных родственников. Обо всем этом он не имел ни малейшего понятия.<br><br>В это время, в «обратном течении», маленький Алоцзинь все еще плакал. Рыдания были такими долгими, что охранявший его демон не выдержал, и хотел было ударить мальчика. Но едва он поднялся на ноги, как что-то с силой ударило его самого. Кто-то подошел к нему со спины с кинжалом в руках и с точностью вонзил в шею острое лезвие.<br><br>Демон беззвучно упал, и оба, Алоцзинь и Сюань Цзи, пойманные в ловушку своих эмоций, во все глаза уставились на юного принца. Это был никто иной, как маленький «стукач», болезненный и хилый человеческий ребенок. <br> <br>«Стукач» вытер кровь с лица, умело подхватил мертвое тело и оттащил его в сторону. Похоже, он проделывал подобное тысячи раз.<br><br>На его кинжале была начертана мантра усмирения демонов. Разрезав прутья клетки, как спелую дыню, он свободной рукой вытащил мальчишку и сунул ему кувшин, доверху наполненный заклинаниями.<br><br>— Иди.<br><br>Спотыкаясь, Алоцзинь успел сделать всего несколько шагов, но вдруг обнаружил, что Шэн Линъюань не пошел за ним. Он поспешно обернулся и увидел, как Шэн Линъюань протянул руку, чтобы прикрыть девушке глаза, после чего наклонился и что-то мягко сказал ей на ухо.<br><br>Девушка задрожала и принялась бессознательно бормотать. Шэн Линъюань некоторое время смотрел на нее, затем взял кинжал и, наконец, подарил ей долгожданное забвение.<br><br>Под острием ножа магия, поддерживающая ее жизнь, рассыпалась, и девушка, наконец, освободилась от оков этого, похожего на трясину, мира. Ее сознание на мгновение прояснилось. <br><br>Кто знает, даже достигнув состояния Будды, осмелится ли она когда-нибудь переродиться вновь.<br><br>Едва отойдя от девушки, Шэн Линъюань тут же схватил Алоцзиня.<br><br>— Чего застыл?<br><br>А после, больше не говоря ни слова, он потащил Алоцзиня прочь. Слезы застилали глаза юного шамана. Он то и дело задыхался и упрашивал:<br><br>— Я… О-о! Я хочу одеть ее… Брат, могу ли я хотя бы одеть ее…<br><br>Это был первый раз, когда Алоцзинь сказал ему что-то кроме: «привет», «ничтожество» и «стукач». <br><br>Но хватка Шэн Линъюаня не ослабла, он даже не взглянул на мальчика. Он лишь тихо заговорил с ним.<br><br>Не понимавший языка шаманов Сюань Цзи, нетерпеливо спросил: <br><br>— Что ты ему сказал?<br><br>Шэн Линъюань не ответил.<br><br> «Однажды я закрою глаза всем, кто погиб напрасно, и похороню их останки» <br><br>Тогда он лишь бесстыдно хвастался, но эти слова испортили Алоцзиню жизнь.<br><br>Шаманы завещали: «Никогда не покидай Дунчуань».<br><br>Но после этого происшествия сердце молодого главы клана оказалось всецело обращено к огромному и безжалостному миру людей.</div>
