Сквозь открытое окно закат ослепительно переливался всеми цветами радуги. Вечерело, и ветер постепенно становился холодным. Я уже начинал замерзать, когда в поле моего зрения, будто читая мои мысли, появилась бледная рука и закрыла окно.
На короткий момент я залюбовался юношей, которого видел пока только со спины: он был высок, изящен и прекрасно сложен. Словно почувствовав мой взгляд, он слегка повернулся ко мне. Его лицо, всё ещё скрытое прозрачной тюлью, медленно проступало передо мной.
Я вижу сон?
Я моргнул и взглянул на незнакомца ещё раз.
Он был очень красивым и почему-то казался мне смутно знакомым. Юноша с улыбкой на лице быстро зашагал в моём направлении.
Ох, он же в меня врежется!
Не успел я додумать эту мысль, как этот человек с лёгкостью прошёл сквозь моё тело. Я прищёлкнул языком от удивления.
Должно быть, я действительно сплю и вижу сон.
Молодой человек опустился на стул возле больничной койки, и я услышал тихое бормотание.
Подойдя ближе, я увидел маленькую девочку, ранее скрытую от моего взора спиной юноши. У неё было бледное личико и глаза, сияющие, как звёзды на ночном небе. Одного взгляда на неё было достаточно, чтобы понять, что она вырастет в прекрасную женщину.
Сейчас, благодаря своему маленькому ротику и мелодичному голоску, она напоминала мне миленькую птичку-канарейку. Оторвав от неё взгляд, я наконец-то обратил внимание на внутреннее убранство комнаты — белые стены, минимум мебели, больничная койка, капельница — очевидно, мы находились в госпитале.
От этой картины веяло одиночеством и пустотой — единственная кровать в этой палате выглядела слишком большой для такой маленькой девочки.
Но почему мне снится сон о людях, которых я даже не знал?
Если так подумать, я чётко помню, как сегодня возвращался домой после заключения сделки.
Но после всё скрывает кромешная темнота. Я потерял сознание? Я опять посмотрел на парня с девочкой.
Юноша бережно касался волос малышки. По его жестам и взгляду было видно, что он ею очень дорожит. Даже не так. Было видно, что она — самое ценное, что есть в его жизни, самая большая драгоценность и гордость.
Их тихий разговор крутился вокруг повседневных мелочей. Девчушка улыбалась каждый раз, когда их глаза встречались, краснела и прикидывалась, что её тошнит от редких шуточек парня.
Мягкая тишина, осторожные прикосновения. Больничная палата, где находились только два человека, была пропитана теплом и душевной близостью. Это было так далеко от меня и моей привычной жизни, что я чувствовал себя так, будто нахожусь в каком-то незнакомом, новом для себя мире.
Было тихо, и я просто безмолвно взирал на этих людей из угла больничной палаты. Затем, словно в иллюзии, время пролетело с невообразимой скоростью.
Юноша уходил, но через несколько дней снова возвращался в больницу под покровом ночи. Одного взгляда на то, как он менялся, входя в палату, было достаточно, чтобы сказать, насколько ему был дорог этот ребёнок. Только тут, рядом с ней, ощущение бесцельного блуждания в аду наконец-то спадало, сменяясь долгожданным облегчением возвращения домой.
Усталое выражение лица парня смягчалось, когда он слышал, как девчушка называла его «оппа». В такие моменты он выглядел так, будто сбрасывал с плеч тяжёлый груз.
Эти моменты, наполненные миром и покоем, неспешно сменяли друг друга. Я молча наблюдал за ними, не говоря ни слова.
Я не знал, когда это всё закончится и закончится ли, но, право слово, это был не такой уж плохой сон.
Ожидание оказалось недолгим. Вздрогнув, я почувствовал, как что-то изменилось в воздухе. Дверь, ведущая из больничной палаты, стала прозрачной, будто намекая на то, что пора просыпаться.
Этот сон был таким нежным и невинным, наполненным непривычным для меня теплом, что я невольно улыбнулся, и мне понадобилось несколько мгновений, чтобы прийти в себя. Дождавшись, пока последний отзвук в чём-то даже сказочного, волшебного видения растворится в воздухе, я открыл глаза и обнаружил, что сижу в своём обычном кресле с мягкой улыбкой на лице.
— Пожалуйста, молю вас, защитите этого ребёнка.
Это был тот юноша. Слова будто бы неосознанно срывались с его губ, пока он смотрел на меня с пронзительным отчаянием.
— Я так слаб, что у меня нет уверенности в том, что я смогу продолжать существование...
Его тихий голос еле достигал моих ушей, а взгляд был устремлён на больничную койку, которая сейчас была пуста. Он выглядел смертельно уставшим.
— Она ничего не знает о том мире, в котором ей предстоит жить одной. Она не осознаёт, какой адской является эта реальность и как она ломает людей. Поэтому, пожалуйста… Я хочу попросить вас: позаботьтесь об этом ребёнке...
Лицо умоляющего меня о милости юноши расчертили мокрые дорожки от слёз.
Это было мне знакомо. Каждый отчаявшийся человек выглядел одинаково. Повернувшись к выходу, я попробовал покинуть больничную палату. Конец тех, кто познал отчаяние, всегда один и тот же, а я был не таким человеком, чтобы сочувствовать подобным людям или жалеть их.
Да, я уверен, что так и было.
Остановившись как вкопанный, я внимательнее присмотрелся к плачущему передо мной человеку. Смутные воспоминания того, что произошло, постепенно начали принимать форму.
Я возвращался домой после заключения сделки. За рулём был Дэчжун. Я помню, как он встревоженно поглядывал в зеркало заднего вида.
— Босс, мне кажется, машина сзади не намерена притормаживать.
Я был очень усталым, мои глаза просто слипались, но я всё же заставил себя их разлепить и приказал Дэчжуну в таком случае пропустить её.
У меня было предчувствие, что что-то пойдёт не так. В следующее мгновение, инстинктивно отреагировав на крик Дэчжуна, я открыл глаза: машина, по всей видимости протараненная сзади с чудовищной силой, сшибала собой ограждение и сминалась на глазах, превращаясь в груду покореженного металла.
Так вот каким будет мой конец.
В этот момент я чётко увидел окровавленное лицо юноши, который, очевидно, и стал виновником аварии. Мне понадобилась всего секунда, чтобы сопоставить его с тем человеком, который в отчаянии взирал на меня сейчас.
Нужно уходить!
Я вдруг почувствовал опасность. Да, нужно уходить, сейчас же! Я попытался сдвинуться с места, но при звуках голоса незнакомца мои ноги будто приросли к земле, отказываясь сделать шаг.
— Я так слаб, что у меня нет уверенности в том, что я смогу бороться за своё существование, но... Кто-нибудь, пожалуйста, защитите это дитя. Кто-нибудь, хоть кто-нибудь... Молю вас, умоляю, заклинаю: помогите моей сестрёнке!
Это было похоже на самую истовую молитву, какую я когда-либо слышал. Слёзы не переставая градом текли по его лицу и его щёки были уже совсем мокрыми. Я почувствовал, что моё время на исходе — ждать больше было некуда. Мои ноги, ранее будто приклеившиеся к полу, наконец-то обрели свободу.
Без капли сомнения я решительно направился к выходу из палаты. По мере того, как я удалялся, плач молодого человека становился всё надрывнее и горше. Он заполнял собой всё в этом залитом полуденным солнцем пространстве, священном для двух человек.
Я протянул руку.
***
За всю свою жизнь я, Ли Хаджин, так и не узнал, что такое милосердие. Но сейчас моя ладонь чувствовала влагу чужих слёз.
— Я понял. Не плачь.
Вместо того, чтобы повернуть ручку двери, моя ладонь коснулась его щеки. Услышав мои слова, парень резко вскинул голову и неуклюже попытался вытереть слёзы.
Наши глаза встретилась, и юноша несмело улыбнулся, будто первый раз в жизни познал доброту и никак не мог этому поверить. Его заплаканное лицо, всё ещё отмеченное печалью, немного прояснилось, и постепенно он начал растворяться в воздухе. По мере того, как его силуэт истончался, пространство начало искажаться и кружиться вокруг нас с невообразимой скоростью. В пространстве появился разлом, и до того, как всё исчезло, надломленный голос этого молодого человека всё повторял:
— Спасибо. Огромное вам спасибо. Я буду благодарен вам вечно! И...
Чернота сгущалась перед моими глазами. Звук постепенно исчезал, и последнее, что я услышал, было:
— И... Простите меня.
И всё поглотила тьма.
