<div>Янь Чэнь? Так это был Янь Чэнь?<br><br>Лунный свет сделал лицо юноши еще более бледным. Казалось, его подрагивающие губы стали прозрачными, а черные ирисы глаз переполнились паникой и отчаянием.<br><br>Переселенец не издал ни звука. Да и какой бы нормальный человек смог подобрать слова оправдания в такой ситуации?<br><br>Тонкие одеяния уже скатились с плеч, на которых виднелись, расцветшие алым, следы свежих и давних поцелуев. Грудь блестела от, оставленной чужими губами, влаги.<br><br>Обнимая парня за талию, Янь Чэнь еще секунду назад с упоением ласкал тело молодого человека. Нависнув, словно коршун над своей жертвой, мужчина лишь усилил захват.<br><br>Со стороны картина виделась даже слишком развратной.<br><br>Чу Муюнь осознал довольно примечательный факт. Чтобы он сейчас не сказал – все будет звучать глупо. Мало того, что оставленные Янь Чэнем следы говорили о долгой связи мужчин, так еще и отсутствие сопротивления говорило о взаимности чувств.<br><br>С полной отдачей играя роль, обманутого невинного цветка, Муюнь выразил понимание ситуации. Да, он с самого начала знал о подлоге, но сейчас изобразил абсолютную безысходность и растерянность.<br><br>Как должен чувствовать себя неискушенный ответной любовью человек, которого заманили в чертоги обмана? Дали почувствовать вкус желанной страсти и тут же столкнули в яму лжи?<br><br>Мо Цзюшао никогда не отвечал на чувства парня. Никогда не выходил за рамки отношений отца и сына.<br><br>Он никогда не стремился совратить своего воспитанника…<br><br>Разрушающее душу отчаяние, заставило Муюня застыть с немигающим взглядом.<br><br>«Думаю, дрожь, в данном случае, покажет больше чувств», - с уверенностью заявила Система.<br><br>«Что я говорил раньше? Маленькие дети не должны смотреть на похабные вещи. Янь Чэнь уже практически меня раздел, почему ты не отключила сенсоры?».<br><br>Ноль ничего не ответила.<br><br>По сути, Янь Чэнь также был застукан Мо Цзюшао с поличным, но все равно не чувствовал себя взволнованным. Лишь улыбка на его лице стала глубже и коварнее.<br><br>Накинув на пораженного парня халат, мужчина, не церемонясь, прижал любовника к собственной груди, и только после обернулся к Мо Цзюшао:<br><br>- Брат, я и Юнь’эр нравимся друг другу. Смирись с этим.<br><br>Неаккуратная фраза заставила Муюня поднять полные противоречивых эмоций и ужаса глаза. Юноша пытался избавиться от объятий Зависти, но тот не позволил сократить расстояние даже на дюйм.<br><br>Ощущение нависшей угрозы заставило молодого человека прочувствовать немые вопросы лорда.<br><br>«Хочешь, чтобы Мо Цзюшао узнал, как ты к нему относишься?»<br><br>«Хочешь, чтобы он узнал, о чьих поцелуях ты мечтаешь? Чьих прикосновений жаждешь?»<br><br>Едва заметно вздрогнув, Муюнь более не выказывал сопротивления. Даже наоборот, закусив губу, юноша уткнулся носом в плечо коварного лорда. Сейчас он не мог показать «отцу» покрасневшие от обиды и слез глаза.<br><br>Гордость остался неподвижен. Даже его лицо не выразило каких-либо изменений. Только взгляд был прикован к тонкой фигуре в чужих объятиях.<br><br>- Юнь’эр, взгляни на меня.<br><br>Юноша не нашел в себе смелости, поэтому остался неподвижен.<br><br>Мо Цзюшао тяжело вздохнул.<br><br>- Это моя вина. Я не замечал твоих предпочтений. Однако ты еще молод. Было бы лучше повременить с радикальными проявлениями страсти. Молодость горяча. Импульсивность присуща всем молодым людям, но в будущем…<br><br>Равнодушные, не показывающие ревности или злости слова, заставили Муюня стать еще бледнее.<br><br>- Отец, ты действительно примешь мои отношения с дядей Янь Чэнем? – в голосе молодого человека было столько отчаяния, что любой услышавший их был бы сражен и раздавлен. Но Мо Цзюшао лишь едва заметно поджал губы.<br><br>- Ты хочешь покинуть пик Тысячи Фениксов? – в глазах демона появился намек на сложные эмоции.<br><br>Захваченная отчаянием душа, породила куда более решительные, граничащие с мазохизмом, слова:<br><br>- То есть, отец разрешает мне уйти?<br><br>Эмоции в светло-серых глазах стали яснее. Казалось, Мо Цзюшао пытается сдержать боль. Будто нарочно уничтожая сущность своего подопечного, мужчина тихо изрек:<br><br>- Я никогда тебя не ограничивал. Если ты того желаешь, то можешь покинуть пик в любое время…<br><br>- Довольно! – выкрикнул Чу Муюнь, не дав благодетелю продолжить едкую фразу.<br><br>Наблюдающий за этим спектаклем Янь Чэнь растянул губы в улыбке. Он чувствовал, как дрожит юноша, практически физически ощущал, как разрушается его душа и сердце. Горе молодого человека опьяняло. Зависть желал как можно скорее забрать паренька, прижать к кровати и подарить столько ласки, чтобы Муюнь никогда не оправился от потери своей первой любви.<br><br>Однако пока рано переходить к решительным действиям. Рис еще не готов.<br><br>Янь Чэнь одарил воспитанника Гордости душным, полным любви и обожания взглядом:<br><br>- Не спорь с отцом, - нежный шепот должен был пролиться соленым ядом на раны мальчишки. – Его суждения верны. Ты еще молод, я не хочу делать тебе больно. Неважно, заберу я тебя сейчас или дождусь взросления. Мои чувства не изменятся. Давай подождем?<br><br>Прислонившись своим лбом к чужому, Янь Чэнь повысил градус интимности шепота:<br><br>- Ты мне очень нравишься, Юнь’эр.<br><br>Чу Муюнь не мог позволить себе гневных слов. Не мог показать истинного настроения. Не мог продемонстрировать «отцу» свою невиновность, разоблачить чужой обман. Все что ему оставалось, это прожигать демона яростным взглядом.<br><br>Янь Чэнь разрушил его надежду на воссоединение с отцом. Разрушил его счастливое будущее.<br><br>Улыбка Зависти стала многозначительнее. Он знал – оппонент не станет сопротивляться, поэтому наклонился ниже и коснулся чужих губы своими:<br><br>- Будь послушным. Позже, я заберу тебя к себе.<br><br>Чу Муюнь дрожал от гнева. Однако со стороны могло показаться, что дрожь — это предвестник истерики. Сердце юноши могло разрываться от вынужденного расставания с любимым.<br><br>«Думаю, писать книги не мой истинный талант».<br><br>«Я тоже так думаю», - уверенно заявила Система. – «Вам стоило заниматься актерским мастерством. Клянусь, ваша карьера была бы головокружительной. Ни один актер не смог бы получить столько Оскаров, сколько смогли бы вы!»<br><br>«Ноль, ты такая милая», - пребывая в прекрасном настроении, не скупился на комплименты переселенец.<br><br>Система не ответила. Лорд Зависти покинул покои, но спектакль еще не завершился. Чу Муюнь нужно было сыграть очернение маленького невинного цветка перед Мо Цзюшао.<br><br>Окутанные лунным светом мужчины стояли друг напротив друга. Никто не решался взять на себя инициативу и разорвать тишину.<br><br>Полуоткрытое окно позволяло прохладному воздуху врываться в комнату. Тени мужчин переплетались так, будто один из них заключил другого в объятия. Какая ирония.<br><br>Чу Муюнь отвел взгляд.<br><br>- Отец, я хочу отдохнуть, - тихий, абсолютно лишенный эмоций голос, говорил о моральном истощении.<br><br>Будто вырвавшись из череды сложных размышлений, демон одарил воспитанника полным беспокойства взглядом:<br><br>- Юнь’эр…<br><br>- Отец, если тебе есть что сказать, то, пожалуйста, давай отложим это на завтра.<br><br>Мо Цзюшао опустил подавленный взгляд.<br><br>- Хорошо, ложись сегодня пораньше.<br><br>Только когда оба демона покинули спальню парня, тот смог расслабиться и вздохнуть.<br><br>«А Мо Цзюшао хорош», - задумчиво потирая подбородок, переселенец разглядывал запертую дверь.<br><br>«Я не понимаю».<br><br>Усмехнувшись, Чу Муюнь, наконец-то, ослабил узел ленты, распуская длинные волосы и прилег на кровать.<br><br>«Такова любовь. Она не может въесться в твои кости и сердце, если не переживет взлетов и падений. Особенно в юношеском возрасте».<br><br>Ноль не могла понять хитросплетений мыслей подопечного, да и не стремилось этого сделать. Пока тот был в себе уверен – все в порядке.<br><br>На следующий день, Чу Муюнь будто выстроил меж собой и Мо Цзюшао стену. Более не разговаривая с «отцом» по душам, молодой человек стремился оградить себя от прекрасного лика демона Гордости.<br><br>Тот, само собой, старался поговорить с парнем, но Муюнь вечно находил предлоги и сбегал от благодетеля.<br><br>Он больше не стремился сблизиться с Мо Цзюшао. Больше не хотел получить его одобрение. Якобы жалея отделаться от въевшейся привязанности, молодой человек посвятил все свое время тренировкам с мечом. Болезненные ощущения смягчались, когда обессиленный парень, разве что не падая по пути, направлялся к себе.<br><br>Муюнь изо всех сил старался не думать о той, неразделенной, невинной любви.<br><br>По крайней мере, такую ситуацию должен был видеть Мо Цзюшао. По факту же…<br><br>«Вы так себя изводите», - с некоторым беспокойством отозвалась Система.<br><br>«Это похоже на дни подготовки к вступительным экзаменам».<br><br>Повисла недолгая тишина.<br><br>«Позволь поделиться опытом», - серьезнее произнес Муюнь. – «Как человек, преуспевающий во многих вещах, могу сказать, что пока ты не выкладываешься на все сто процентов, должных результатов достичь не получится».<br><br>«Тебя бросали?» - сделала вывод из услышанного Ноль.<br><br>«Ты действительно думаешь, что такое могло быть?» - с едва заметной улыбкой, изрек мужчина.<br><br>На этот раз Система решила не вдаваться в обсуждения щекотливой темы. Да и сам Муюнь не принял неосторожный вывод близко к сердцу. Он уже привык к мечу. Более того, парню нравились эти занятия. А значит, переселенец хотел добиться успеха и выкладывался по полной.<br><br>Еще в своей первой жизни мужчина привык к позиции лидера. Будь то работа, карьерный рост, написание книги или поддержание тела. Даже мимолетная прихоть заставляла его прикладывать силы и добиваться успеха.<br><br>Казалось, Чу Муюнь никогда не испытывал вкус поражения.<br><br>Однако какой смысл в такой жизни?<br><br>***<br><br>Побеги продолжались вот уже два месяца. В конце концов, парень был сломлен. И все-таки, на самом деле, пик Тысячи Фениксов принадлежал Мо Цзюшао, а значит, демон сам позволял переселенцу играть в недотрогу.<br><br>За это время они оба немного успокоились, привели мысли в порядок.<br><br>Чу Муюнь, вновь истощив себя тренировкой, принял ванную и лег спать. В то же время в комнату ворвался уникальный, освещающий, принадлежащий лишь благодетелю аромат. Мо Цзюшао, не скрывая своего присутствия, прошел в чужую спальню.<br><br>Аура мужчина была слишком навязчивой, само собой, Муюнь должен отреагировать.<br><br>Присев на кровати, парень с паникой отводил взгляд. Голос его стал жестким, а лицо бледным:<br><br>- Сейчас уже очень поздно, что ты хотел?<br><br>Мо Цзюшао, неся с собой намек на усталость и беспокойство, будто хотел заключить воспитанника в объятия, но явно сдерживался:<br><br>- Юнь’эр, я привел тебя на пик еще три года назад. Я поклялся себе хорошо о тебе заботиться. Хотел, чтобы ты не знал более бед и несчастий, но, кажется, я не справился со своей задачей.<br><br>Чу Муюнь поджал губы.<br><br>Выражение лица Гордости говорило о чрезмерных душевных страданиях. Казалось, следующие слова давались ему с огромным трудом:<br><br>- Тебе не нужно так мучиться. Не нужно меня избегать. Если вы с Янь Чэнем действительно полюбили друг друга, я не стану этому препятствовать.<br><br>Резко подняв голову, парень округлил глаза.<br><br>Мо Цзюшао, само собой, уловил перемену настроения воспитанника, поэтому продолжил:<br><br>- Тебе не о чем волноваться. Пик Тысячи Фениксов всегда будет твоим домом, ты можешь вернуться, когда пожелаешь… Только я…<br><br>Мужчина колебался. Весь его вид говорил о противоречии ласковых слов и истинных желаний.<br><br>«Ноль, я так тронут его действиями», - восхитился переселенец.<br><br>«Он ведь просто играет, разве нет?» - недоумевала Система.<br><br>«Верно! Но зато как!»<br><br>Ноль промолчала.<br><br>«Черт! Как же мне хочется довести его до слез!»<br><br></div>
