<div>Караван судов рода Сяо, наконец-то, одним погожим днём поднялся с якоря. Поводом для этого стало вовсе не то, что князь Мин дождался хороших новостей, а, наоборот, плохие вести посыпались одна за другой.<br><br>Прежде всего дело касалось Вэньлань: тот несчастный подчинённый рода Сяо, которому пришлось помотаться с письмом князя Мина к госпоже Яое с просьбой подарить цветок, весь запыхавшийся, наконец-то вернулся с ответом. Манеры госпожи Яое по-прежнему были крайне прямолинейны, и в письме, где красовалось всего несколько слов, смысл выражался как нельзя ярче, да что уж там, каждая буква была пропитана им насквозь[1]. Более того, полученное письмо было подобно тому, что она писала вначале, вынуждая Сяо Цзуна жениться на ней — искусное и одинаковое мастерство, но в разных мелодиях[2].<br><br>«Наглый мальчишка, думаешь, Вэньлань, чьи семена трудно раздобыть, можно дарить кому вздумается и как вздумается?»<br><br>Преисполненный надеждой и с сияющими глазами Фэн Мин вместе со всей свитой раскрыл письмо, и взгляд, когда князь увидел предельно ясный ответ, внезапно застыл, став безжизненным.<br><br>Всё было абсолютно понятно — любившая отца Фэн Мина безрассудная госпожа Яое испытывала к своему сыну гораздо меньше чувств, чем к своему мужу.<br><br>Подобный тон дал Фэн Мину понять наверняка: даже если он вновь напишет письмо, то не сможет выпросить цветок, но, вспомнив клятвенное обещание Ду Фэну, невольно отчаялся из-за того, что не смог достать обещанного. Второе, что убивало, — письмо Цзы Яня.<br><br>Этот тип, Цзы Янь, действительно отвратительный, и ладно, если бы он отправился разузнать о положении Тун, но зачем в одиночку привлекать к себе и злить морских разбойников?<br><br>Как говорил Ло Дэн князю, морские разбойники Даньлинь очень жестокие, из-за чего Фэн Мин до сих пор не находил себе места[3]. Чем больше он думал об этом, тем тревожнее становилось, более того, князь боялся, что с Цзы Янем в Тун может приключиться беда.<br><br>Изначально караван судов пришвартовался здесь, чтобы дождаться цветка Вэньлань и вестей от Цзы Яня. Но сейчас, не получив орхидею, да ещё из-за, возможно, опасного положения Цзы Яня, разве мог Фэн Мин сидеть и бездействовать?<br><br>Получив письмо от госпожи Яое, князь ещё долгое время не мог прийти в себя, однако сделав это, Его Светлость первым делом приказал позвать Ло Дэна, которому отдал приказ:<br><br>— Немедля поднимаемся с якоря, мы отправляемся в Тун.<br><br>— Не слишком ли торопимся? — неожиданно первым заговорившим оказался Ло Юнь.<br><br>И все с удивлением перевели взгляд на юношу. Цю Юэ, ещё больше округлив глаза, удивлённо окинула его с ног до головы.<br><br>Услышав приказ князя, вошедший в комнату Ло Нин именно в тот момент, когда говорил Ло Юнь, сразу же благоговейно вмешался в разговор:<br><br>— Молодой господин уже что-то решил, Ваш подчинённый лично будет контролировать исполнение данного дела. — И, обернувшись, приказал рядом стоящему охраннику: — Иди скажи остальным, чтобы поднимали джонки с якорей. — Вновь повернувшись, мужчина мазнул взглядом по Ло Юню, при этом в его глазах таился иной скрытый смысл.<br><br>Ло Юнь, в свою очередь, холодно посмотрел на дядюшку и, вновь переведя взгляд на обеспокоенного князя, понял — обстановка диктует действие, вынуждая трогаться в путь. Хоть он и предугадывал, что Тун наверняка готовит опасную засаду, но, касательно матушки, юноша ни в коем случае не позволил и слову сорваться с уст, потому только и оставалось молчать, спрятав видную внешность под безжизненной маской.<br><br>Жун Ху не придал такого огромного значения цветку, как это сделали Фэн Мин со служанками. Ведь если госпожа Яое не согласилась отдать Вэньлань, то не нужно даже настаивать и расстраиваться. Какой в этом смысл? А вот письмо Цзы Яня, в котором сообщалось, что молодой генерал намерен заранее разведать о морских разбойниках, заставило его сильно обеспокоиться. Он хорошо знал своего товарища и его характер: если попадалось какое-нибудь сложное дело, то этот человек всегда из десятой части раскрывал лишь треть проблемы, а из пятой — лишь небольшую её долю, потому из его уст лёгкая фраза «разведать», кто знает, может означать огромную опасность.<br><br>Они, получив ответ от Цзы Яня, уже наверняка знали о положении в стране, поэтому Фэн Мин, потеряв самообладание, приказал немедля отчаливать, продолжая плыть в Тун; в душе Жун Ху, по большей части, одобрил желание молодого господина. И раз уж Ло Юнь молчал, а Ло Нин всячески соглашался, Жун Ху также хотел подготовиться к отплытию, так что брошенные на несколько дней у берегов Оман трёхлопастные якоря наконец-то были подняты с помощью множества слуг семьи Сяо, и большие джонки медленно поплыли по водной поверхности, отправляясь в путь.<br><br>Как только путешествие возобновилось, спокойные все эти дни служанки тотчас же засуетились, ведь каждая понимала: проплыв сто пятьдесят ли, корабли пристанут к берегам Тун, где наверняка опасно, к тому же только мечтающий прикончить с чьей-либо помощью князя Мина в обмен на «доказательства смерти» отца-императора наследный принц Цин Ли добавлял слугам Силэй головной боли.<br><br>Вот только сейчас Цю Лань, как и все остальные, хлопотала не только по данному поводу, а по тому, что пятьдесят ли не означало, что у них достаточно много времени, чтобы подготовить наряд для князя Мина, который первым делом должен был дать отпор врагам, ступив на территорию Тун. Выбрать одежду, помыться, нарядиться в послойное платье, прицепить украшения, расчесать волосы — всё это требовало тщательности и не терпело даже малейших ошибок.<br><br>Пусть в этот раз Фэн Мин шёл не под знаменем князя Силэй, а молодого господина семьи Сяо, однако окружённый служанками молодой мужчина, где бы не находился, являлся представителем Силэй и государя Силэй.<br><br>Нескончаемым потоком вносив горячую воду, слуги наполнили бочку, а Фэн Мина прямо-таки несколько подобных волку и тигру[4] служанок ободрали как липку и впихнули в воду. Плесь!<br><br>Только что вошедший слуга подал три-четыре флакончика с ценными благовониями. И через мгновение к клубам пара добавился тонкий и превосходный аромат.<br><br>— Не переживай… — Князь сел с левого края бочки, вскарабкавшись руками и ногами, и, почувствовав приятный запах, подумал: «Это именно то, что нравится Жун Тяню», и волей-неволей помрачнел. — К чему такие ароматы добавлять? Жун Тянь-то ещё не приехал. Ой! — внезапно раздался истошный крик.<br><br>На что Цю Юэ сбивчиво забормотала:<br><br>— Простите, это Ваша служанка сильно потёрла, князю Мину очень больно?<br><br>Цю Син, единственная, кто стояла позади Его Светлости, видя, что спина князя вся покрыта синяками, легко стала растирать её, гневаясь:<br><br>— Всё из-за этого гадкого Ло Юня, всякий раз упражняется в искусстве меча, не щадя сил, и так избивает князя Мина, что потом Его Светлость превращается в один большой синяк. Ещё царапины в подмышках не зажили, спина вся в ушибах, вот действительно жестокий и безжалостный тип!<br><br>На что Фэн Мин возразил:<br><br>— Кроме Ло Юня, по-моему, нет никого, кто мог бы со мной по-настоящему потренироваться.<br><br>Фэн Мин, рано встав, принял просьбу Ло Юня пойти поупражняться, потому к имеющимся синякам добавились новые, вот только Ло Юнь хоть и был беспощадным противником, однако, ощущая его безжалостную мощь, князь, наоборот, тоже старался поднапрячься и пускал в ход приёмы, отражая атаки юноши. Сначала, конечно, князь пропускал два-три удара, которые сыпались как из рога изобилия, однако со временем научился держать около десяти ударов, отвечая на его выпады.<br><br>Таким образом, его искусство меча немного продвинулось. Страх перед болью всё же остаётся страхом, однако Фэн Мин совершенно не был тупицей и понимал — искусство меча стало лучше только благодаря усердию Ло Юня, с этой точки зрения выходило, что тот всё же заботится о Его Светлости.<br><br>— Моё искусство меча немного улучшилось именно благодаря заслугам Ло Юня. Потому в будущем больше не говорите за его спиной скверные слова.<br><br>— Искусство меча князя Мина действительно улучшилось? — спросила Цю Син, глядя на близняшку.<br><br>Неизвестно чем встревоженная Цю Юэ, в свою очередь, хмуро ответила:<br><br>— Я не знаток в этом, лучше сходи и расспроси Жун Ху.<br><br>Однако Цю Лань, подумав о чём-то другом, открыла рот и недоумённо прервала молчание:<br><br>— Да, кстати, я сегодня увидела наряд Ло Юня, и он мне показался довольно знакомым.<br><br>Цю Син захихикала:<br><br>— Что значит знакомым? В таком случае это именно тот наряд, что сшила Цю Юэ князю Мину. Когда Ло Юнь во время тренировки порвал новый костюм Его Светлости, разве тогда Цю Юэ в порыве гнева не швырнула этот наряд ему на голову? Он, дурень, до сих пор его носит.<br><br>Цю Юэ, в свою очередь, помрачнела:<br><br>— Я сразу же злюсь, вспоминая об этом, что здесь забавного? — И, отмыв князя дочиста, девушка немедля прошептала: — Прошу князя Мина выходить.<br><br>На что Фэн Мин повиновался и вылез из бочки.<br><br>Увидев сестру раздражённой, стоящая за её спиной Цю Син показала язык Цю Лань и спешно пошла помогать Его Светлости переодеться в чистое и заранее подготовленное платье.<br><br>Только спустя полчаса одежду князя, как и различного рода украшения, привели в надлежащий вид. Его Светлость выглядел изящно и утончённо. Цю Син для него подобрала белоснежное нижнее платье, затем накинула верхнее платье из чёрного атласа с золотыми краями по всей длине, широкие рукава которого свисали почти до ног, и пояс, к которому цеплялась подвеска, сделанная из ярко-алого рубина, смотрелся бесподобно, а сам князь после купания, чистый и в новом наряде, выглядел как выдающийся человек в приподнятом настроении.<br><br>В такие моменты Цю Лань и близняшки, которые с таким трудом заботились о Его Светлости, всегда вкушали плоды своих стараний. Видя, как князь Мин умело наряжен с их помощью, они чувствовали невыразимую гордость.<br><br>Как раз в тот момент, когда девушки расхваливали и одновременно выискивали ещё шелковинку превосходности князя, с улицы внезапно донёсся шум:<br><br>— Мы пришли! Подарок принесли! — На самом деле звучал только один голос, вот только он был чрезмерно громким даже для одного и настолько шумным, что десять человек не могли его перешуметь.<br><br>И, помимо голоса, эхом отозвался очень громкий звук шагов. Вообще говоря, Цю Юэ, которая изначально пребывала в ужасном настроении, не долго думая, позвала: «Сяоцю!» — и вытянула руку к двери. Едва услышав своё имя, зоркий пушистик пискнул и неизвестно откуда выпрыгнул прямо в ладони девушки, после чего залез в широкий рукав служанки, оставив снаружи лишь большой хвост, тем самым вызывая у Цю Юэ смех.<br><br>Вслед за этим две огромные тени выросли за дверью:<br><br>— Подарки принесли, мы подарки принесли! — Лишь услышав шум, все поняли, что пожаловали два весельчака — Ле Чжунши и Ле Доу.<br><br>Обрадованная зверьком Цю Юэ сдружилась с двумя мужчинами и, обнажив приветливую улыбку, обратилась к ним:<br><br>— Почему вы так внезапно пришли? Много ли на трёх кораблях развлечений? Предполагала, что вы останетесь на тех джонках и не подниметесь сюда.<br><br>Двое мужчин, которые любили ссориться, как только сели на корабль, чтобы составить компанию Его Светлости, сразу же подняли огромный галдёж, и ладно Фэн Мин, но служанки уже не могли выносить подобный шум и, отыскав способ, обманом заманили их на другое судно, требуя тишины. Поначалу Цю Юэ думала оставить Сяоцю, но, к сожалению, зверёк был непоколебимо предан своему хозяину и предпочёл бы умереть, чем подчиниться.<br><br>Эти двое, Ле Чжунши и Ле Доу, никогда не относились серьёзно к правилам этикета и вместе, переступив порог, без каких-либо церемоний поприветствовали Его Светлость, а после, отыскав себе место, с важным видом сели. Ле Чжунши, хоть и был сильным и громким, однако его техника боя отличалась проворностью, потому сидел он крайне непринуждённо.<br><br>Однако Ле Доу был не таким, как его господин: когда этот рослый малый шёл, даже пол грохотал и дрожал; облачённый в большой красный халат[5], он сел на деревянный стул, который внезапно под его весом печально скрипнул, вызывая опасение — а вдруг рассыплется на множество щепок.<br><br>Цю Син с любопытством спросила:<br><br>— Здоровяк, какой подарок вручишь нашему князю Мину?<br><br>— Само собой хороший!<br><br>— Не стащил ли чего с других джонок? — поинтересовалась Цю Юэ.<br><br>Ле Чжунши вместе с Ле Доу поднялись, наполненные гневом, и, жестикулируя[6], стали говорить, что они совершенно ничего не крали. Шумели они до тех пор, пока Цю Юэ не сказала, что просто пошутила, и только тогда Ле Чжунши сердито пояснил:<br><br>— Старший брат хотел, чтобы мы передали князю Мину этот подарок.<br><br>Пребывая в изумлении, Фэн Мин проговорил:<br><br>— У вас есть новости от господина министра?<br><br>С тех пор, как покинули Юэчжун, князь не получил ни письма от Ле Чжунлю, неужели он каким-то своим способом связывается с младшим братом?<br><br>На что Ле Чжунши вернул:<br><br>— Этот подарок передал старший брат мне перед нашим отъездом из Юэчжун. Старший брат сказал…<br><br>— Сказал, чтобы мы передали его, как только князь Мин приедет в Тун, — перебил Ле Доу.<br><br>Ле Чжунши недовольно посмотрел на Ле Доу из-за того, что последний вставил своё слово, Ле Доу, в свою очередь, также гневным взглядом «вперился» в господина. Ле Чжунши вместе с Ле Доу три дня слегка шумели, на пятый день у них случалась огромная перепалка, где же тут бояться его?<br><br>Больше всего опасаясь, что они сейчас устроят ссору, которую сразу не унять, Фэн Мин спешно продолжил разговор:<br><br>— Что передал мне господин министр?<br><br>Ле Чжунши ответил:<br><br>— Я не открывал, только свёрток лёгкий, наверняка там лежит что-то не тяжёлое. — И в руках появилась вещица, завёрнутая в шёлковый атлас, по-видимому, это и был подарок.<br><br>По её виду было заметно, что внутри, должно быть, находилась квадратная коробка. Вытянув руки, Фэн Мин уже хотел было взять свёрток, но ему не спешили отдавать, наоборот, Ле Чжунши, смеясь, покачал головой:<br><br>— Старший брат сказал, что нужно подождать, пока корабль коснётся границ Тун.<br><br>Ле Чжунлю до сих пор вёл себя странно, однако никто этому не удивился. Так или иначе, скоро они прибудут в Тун, и, когда все рассядутся пить чай, тайна свёртка раскроется.<br><br>К тому же погода благоприятствовала — хорошая и тёплая, царствующий над рекой ветер был порывистым; чем выше поднималась джонка, тем шире становилась река — в самом широком месте доходила до нескольких десятков чжанов; лодочники в полной мере раскрывали паруса, позволяя ветру подхватить суда, неся их с изумительно большой скоростью.<br><br>Пока вся толпа, сидя в гостиной, особо бережно смаковала чай, снаружи совсем близко донеслось, словно объявляя:<br><br>— Смотрите — каменный столб! — протяжным тоном, будто у кричащего это уже имелся достаточно большой опыт.<br><br>Все последовали совету и, конечно, увидели вдали возвышающийся возле берега грандиозный, характерный для границ, каменный столб.<br><br>— Вот и приехали в Тун, — слегка выкрикнула Цю Лань.<br><br>Фэн Мин, улыбнувшись Ле Чжунши, обратился:<br><br>— Эй, ты сейчас должен отдать мне подарок?<br><br>И Ле Чжунши, довольно ухмыляясь, протянул свёрток, вручая:<br><br>— Даже не знаю, что там внутри. Очень тяжело было везти его всю дорогу.<br><br>На что сидящий рядом Ле Доу косо поглядел на своего господина:<br><br>— Лентяй.<br><br>Но Ле Чжунши, на удивление, даже бровью не повёл.<br><br>Когда свёрток оказался в руках, Фэн Мин поставил его на стол, развязал атласную «обёртку» и извлёк, как и предполагалось, короб. Каждого, кто находился в комнате, одолевало любопытство, ведь этот причудливый министр на этот раз отправил Его Светлости что-то хорошее, и все, наклонив головы, уставились на присланное.<br><br>К коробу даже не прилагалось никакого письма, как было положено при обычном подарке. В какой-то момент Фэн Мин, подумав, что внутри, возможно, ничего и нет, внимательно пригляделся — на деревянной крышке красовалась обычная серебряная защёлка. Наклонившись ближе, он открыл защёлку, и крышка тотчас же распахнулась — внезапно раздался пронзительный визг, который прокатился на несколько метров.<br><br>Трое служанок, также увидев это, побледнели от страха и одна за другой вскрикнули.<br><br>— Что случилось? — ворвался в комнату Жун Ху, который до этого находился снаружи.<br><br>Настороженным взглядом окинув всех, кто был в гостиной, охранник Силэй остановился на парочке Ле Чжунши и Ле Доу, сидящих с невинным видом, словно две огромные пагоды, и пальцами указывая на стоящий на столе короб.<br><br>Жун Ху, заглянув внутрь данного подарка, в недоумении спросил:<br><br>— А это разве не голова Цин Дина? Почему она здесь?<br><br>Фэн Мину уже некогда приходилось видеть эту отрубленную и забальзамированную голову, однако в этот раз он испугался очень сильно, поскольку морально не был готов снова её увидеть, когда испуг прошёл, а лицо постепенно вернуло прежний вид, князь медленно шагнул к краю стола и сердито выплюнул:<br><br>— Мать честная, чуть сердечный приступ от страха не случился.<br><br>Сначала эту голову привезла третья принцесса в построенный лагерь, где скрывалась Мэй Цзи, в качестве подарка Жун Тяню, дабы снискать его расположение, там этот подарок и оставался. Затем произошло неожиданное: на лагерь напало войско Жо Яня и сожгло большую часть основной деревянной постройки, однако короб с головой, что был спрятан в маленькой, служившей убежищем, а потом и склепом, комнатке, чудом уцелел.<br><br>Вновь вернувшись на пепелище, Жун Тянь забрал вещь с собой и вместе с Ле Чжунлю отвёз её в Юэчжун, где она действительно находилась до сих пор.<br><br>Наверное, после того, как произошло нападение на лагерь и «склеп» уже подвергся разгрому войск Ли, а затем в скором времени они встретились с Ле Чжунлю, то неизвестно кто — Жун Тянь или Ле Чжунлю — подменил короб, а возможно, они поочерёдно прятали его, иначе князь ещё тогда вкусил бы немало страданий, поэтому как он мог не насторожиться, впервые увидев его?<br><br>Ещё не оправившись, Цю Лань дрожащим голоском пролепетала:<br><br>— Зачем министр, подумать только, послал такую страшную вещь князю Мину?<br><br>Набравшись храбрости, Цю Син посмотрела на подарок:<br><br>— И впрямь мерзко, лучше выбросить её.<br><br>— Как можно выбросить? — с трудом успокоившись, Фэн Мин обошёл вокруг стола. — Господин министр определённо хотел, чтобы я, как только перейдём границы Тун, получил этот подарок, поэтому эта вещь, несомненно, принесёт пользу. — Ненадолго глубоко задумавшись, Его Светлость спросил у Ле Чжунши: — Твой старший брат говорил о какой-либо пользе этого свёртка?<br><br>Ле Чжунши замотал большой головой:<br><br>— Он не говорил.<br><br>Сидящий рядом Ле Доу изо всей мочи закивал, словно говоря: «Именно так».<br><br>На что Фэн Мин горько усмехнулся:<br><br>— Очевидно, это вновь проверка для меня? — И, с силой почесав в затылке, князь перевёл взгляд и задумался: — Господин министр отдал это мне, наверняка чтобы использовать с выгодой. Но в чём заключается её польза? Мне ни в коем случае нельзя преподносить этот «подарок» наследному принцу Тун? Он, вероятнее всего, не отблагодарит меня, а, получив его, ещё больше удостоверится в том, что я злодей, замышлявший расправу над его отцом-императором, и прикажет войскам окружить меня, которые вжик-вжик мечом… — Изящные и тонкие брови сошлись на переносице, отчего тотчас же появилась морщинка.<br><br>Ле Чжунши и его слуга никогда не могли высказать своего мнения по поводу данного дела, и, увидев опечаленного князя, жадные до развлечений мужчины с огромным интересом стали наблюдать со стороны за Его Светлостью.<br><br>Цю Лань и остальные слуги, при взгляде на эту забальзамированную и до сих пор кажущуюся живой голову, не могли прийти в себя и тоже сказать что-либо.<br><br>Ненадолго задумавшись, Жун Ху уже собрался было открыть рот, как снаружи раздался голос Ло Юня, сообщая:<br><br>— Вижу пристань Фанди. — Звук приближался, понятно было, что юноша, говоря это, шёл.<br><br>Вскоре дверная занавеска поднялась, и силуэт Ло Юня возник у людей перед глазами. Видимо, ещё что-то желая доложить, юноша перед тем, как сказать, учуял запах лекарственных трав, смешанных с запахом гнили. Воспитанный в окружении с убийцами, Ло Юнь к гнилостным запахам был крайне чувствительным, и взгляд, в котором внезапно сверкнул блеск, остановился на до сих пор стоящем на столе открытом коробе. Подойдя ближе и ясно увидев, что в нём, юноша изменился в лице, став мрачным:<br><br>— Как эта вещь оказалась здесь?<br><br>Услышав его едкий с нотками выговора тон, Жун Ху слегка рассердился.<br><br>А Ле Чжунши, словно хвалясь, доложил:<br><br>— Эту вещь старший брат захотел передать князю Мину, всю дорогу пришлось не сводить с неё взгляда и как следует охранять, чтоб не испортилась.<br><br>— И чтобы никто не увидел, что в ней, — вставил слово стоящий в стороне Ле Доу.<br><br>Увидев, как Ло Юнь смотрит на него, Фэн Мин беспомощно развёл руками:<br><br>— В двух словах не расскажешь… Я тоже только что узнал, что она находилась на корабле. Неважно, откуда она здесь взялась, сейчас, уже прибыв в Тун, самое важное — как поступить?<br><br>Видя, что князь вновь стал чесаться в затылке, Жун Ху приглушённо сказал:<br><br>— Для начала князю Мину стоит успокоиться и не беспокоиться. То, что голова Цин Дина находится здесь — огромная тайна, никто о ней не должен знать. — И взглядом скользнул по Ло Юню.<br><br>Корабли замедлились, сбросив скорость, и время от времени чувствовались лёгкие толчки, очевидно, джонки уже собирались пришвартоваться. Снаружи доносились шаги снующих туда-сюда людей, было ясно, что в этот момент собирали паруса и перекладывали руль, меняя курс. «Трель» труб с палубы пронзила небесную высь, пока не донеслась до далёкого горизонта, где её, казалось, также можно было услышать.<br><br>Ло Юнь даже бровью не повёл при взгляде на Жун Ху, и, понимая, что довольно насмотрелся на лежащую в коробе голову императора Тун, поддержал:<br><br>— Контролировать будем тщательно — мастера меча крайне бдительны. — Юноша самостоятельно закрыл деревянный короб и, вновь завернув в расшитый атлас, обернулся посмотреть на Жун Ху.<br><br>На что телохранитель Силэй добавил:<br><br>— Лучше этот огромный и ценный подарок сначала передать в руки подчинённым, что находятся здесь, а касаемо того, как всё это уладить — попозже князь Мин ещё раз подумает.<br><br>Все сидящие в комнате перевели взгляд на Фэн Мина.<br><br>Большая джонка, с небольшим грохотом ударившись о землю, яростно зашаталась, после чего всё затихло, и толпа поняла — пристали к берегу.<br><br>Фэн Мин в душе понимал, что он и все его подчинённые прибыли на территорию, где сила влияния принадлежала Тун, и если делу — с находящийся на борту судна головой Цин Дина — позволить хоть чуть-чуть просочиться за пределы гостиной, то их будут ждать печальные последствия.<br><br>При мысли о том, что, возможно, толпу окружит многотысячное войско Тун, которое воспринимало Его Светлость главным виновником в смерти их государя, кожа на голове Фэн Мина просто-напросто онемела от страха.<br><br>Свалившиеся, как снег на голову, звуки шагов, донёсшихся снаружи, разбили нависшее молчание.<br><br>— Молодой господин, — смело вбежал Ло Дэн, на лице которого застыло удивление и самодовольство, и с порога сразу же выпалил: — Молодой господин, прошу, скорее сойдите на берег, Вы наверняка никогда не догадаетесь, кто Вас встречает на причале.<br><br>Услышав его слова, Фэн Мин отнёсся к ним крайне серьёзно, взгляд просветлел, а сам князь спросил:<br><br>— Цзы Янь?<br><br>Но Ло Дэн покачал головой:<br><br>— Этот человек важнее Цзы Яня, он лично явился встретиться с Вами, гарантируя полную безопасность Вашей Светлости в Тун, молодой господин, скорее, прошу, сойдите на берег. Нельзя заставлять этого человека томиться в долгом ожидании.<br><br>Слуги переглянулись между собой, они понятия не имели, что за человек встречает их на причале, зная о взаимоотношениях между Силэй и Тун, человек, не таящий злобу и не преследующий их, уже неплохой, да и кто осмелился, развернув знамёна[7], устроить им пышную встречу?<br><br>Фэн Мин, многозначительно посмотрев на стоящий на столе короб, который хотел забрать Жун Ху и который мог наделать кучу хлопот, убрал настолько проблемный подарок, выпрямил спину и, вышагивая впереди всей свиты, вышел из комнаты.<br><br>С гордой осанкой и величественными манерами вышагивая на палубу, князь бросил взгляд через палубную деревянную ограду, посмотрел на хорошо организованный стоящий на причале отряд, как будто тот присутствовал в качестве огромной поддержки. Фэн Мин всем телом вздрогнул и, не веря глазам, вскрикнул:<br><br>— Что? Правящий дядюшка Тун вдруг решил лично встретить меня?<br><br>И вправду.<br><br>В воздухе над пристанью развевался на ветру флаг, ткань которого была сверху тёмной, а снизу — светлой, посередине красовалась надпись «Тун», напоминавшая взлёт дракона и пляску феникса[8], оттенённая серебряной кромкой. Неужели это флаг ниже Единственного[9], но выше тьмы[10] младшего императорского брата Тун Цин Чжана?<br><br>О, Небеса, они никогда бы не подумали, что в первый же день прибытия в Тун их лично встретит царствующий род страны…<br><br>Примечания:<br><br>[1] Обр. всесторонне, до мельчайших деталей, во всех подробностях.<br><br>[2] Китайское выражение «одинаковое мастерство в разных мелодиях» означает «методы и формы различны, но суть одна», «есть много схожего».<br><br>[3] В оригинале фраза звучит как «на душе тревога, плоть трепещет», обр. в знач.: не находить себе места, трепетать в предчувствии беды.<br><br>[4] Обр. в знач.: свирепых, жестоких.<br><br>[5] Китайская фраза 一千零一件大红袍 переводится как «тысяча и один дахунпао», где дахунпао — это сорт чая, название которого дословно означает «большой красный халат». То есть здесь цвет халата сравнивается с цветом чая.<br><br>[6] В оригинале фраза звучит как «указывать на небо и чертить по земле», обр. в знач.: жестикулировать.<br><br>[7] «Развернуть знамёна и ударить в барабаны» — обр. в знач.: всеми силами, с большой шумихой.<br><br>[8] Обр. об исключительно красивом почерке.<br><br>[9] «Единственным» в Китае называли императора.<br><br>[10] Тьма — десять тысяч; обр. о первом министре.</div>
