<div>— Пути века непредсказуемы... — Руки генерала Туна уже были развязаны, и их больше не стягивала жёсткая верёвка. Действия вдовствующей императрицы разбили ему сердце, наконец-то позволяя откровенно поговорить о том, что сейчас творится в Силэй. Растирая больные и онемевшие запястья, Тун Цзяньмин принял серьёзный вид: — В тот день Тун-эр повёл себя крайне импульсивно. Воспользовавшись тем, что Лу Дань выкрал князя Мина, тем самым отвлекая Его Величество, он от имени императора издал приказ и взял контроль над армией. И пока Его Величество вместе со своим малым войском искал князя Мина, сражаясь на берегу реки Оман, мне было приказано оставаться в столице и охранять её... К сожалению, я слишком поздно узнал о том, что произошло. — Как только мужчина замолчал, рассказав события тех дней, из его груди снова вырвался тяжёлый и длинный вздох.<br><br>Но каждый прекрасно понимал, что это ещё не конец истории, поэтому никто не осмелился прервать нависшее молчание, тихо ожидая продолжения рассказа.<br><br>Обведя всех собравшихся взглядом, Тун Цзяньмин скривил свои губы в горькой улыбке и продолжил:<br><br>— По правде говоря, императрица оказалась права, назвав меня предателем Силэй. Сначала, когда я узнал, что Тун-эр посмел поднять меч на Ваше Величество, я хотел собрать войско и уничтожить этого дерзкого мальчишку, отомстив за Вашу смерть. Но вскоре я узнал новости о том, что наш император погиб, сражаясь на берегу реки Оман. А так как нынешний император Силэй умер, оставался лишь один человек, который должен был следующим занять его трон, и им, конечно же, оказался Тун-эр. Теперь... теперь скажите мне, как я должен был поступить? Если бы я не убил его, то наверняка предал бы память Вашего Величества. А если бы убил, то... тогда получается, что я, Тун Цзяньмин, оказался виновным в убийстве наследника Силэй, которого семья Тун поклялась защищать. Тем более... этот ребёнок буквально вырос на моих глазах. Так как мой старший брат умер в раннем возрасте от очень тяжёлой болезни, а вскоре после его смерти умерла и его жена, я стал единственным родным человеком для Тун-эра...<br><br>И тут мужчина разразился горькими слезами, а его враждебность по отношению к Фэн Мину и Жун Тяню стала таять на глазах. Более того, генерал то ли осознанно, то ли нет назвал Жун Тяня Его Величеством и императором. А после, погрузившись в воспоминания, он всё чаще и чаще повторял «Ваше Величество», обращаясь уже к самому мужчине.<br><br>Заметив скорбь на лице Тун Цзяньмина, вдовствующая императрица мягким тоном проговорила:<br><br>— Я прекрасно понимаю твою боль. Ведь не ты один приглядывал за Тун-эром, я тоже видела весь его путь от самого рождения до юношества. Пути века действительно непредсказуемы, и невозможно всё предугадать наперёд. Узнав о смерти Его Величества, ты принял правильное решение, позволив Тун-эру занять престол, чтобы защитить императорскую семью Силэй. Но после того как ты узнал о том, что Его Величество вернулся, почему ты оказался в засаде, где чуть не убил настоящего императора?<br><br>Задавая этот вопрос, Её Величество уже знала ответ, только теперь она хотела услышать его от Тун Цзяньмина. Говоря эти слова, женщина перевела свой взгляд и поглядела на Жун Тяня, а потом и на Фэн Мина.<br><br>Фэн Мин подумал: «Игра продолжается, а я всё ещё не знаю, как именно Жун Тянь решил расшатать национальную политику, наслушавшись моих советов. Это дело нешуточное. Сейчас же надо навострить свои уши, включить свой мозг на максимум и внимательно вслушиваться в ответ Тун Цзяньмина».<br><br>С ещё большим почтением обращаясь к вдовствующей императрице, Тун Цзяньмин шёпотом проговорил:<br><br>— Если можно было бы вернуться в прошлое и изменить его, то я был бы счастлив узнать, что Его Величество вернулся. Узнав об этом, я бы немедленно схватил Тун-эра и посадил его под стражу. После чего, взяв с собою всех министров, направился бы к городским воротам, чтобы открыть их, и поприветствовал Ваше Величество. Вот только Его Величество создал указ о «Равной милости», который шёл вразрез интересам многих знатных сановников, что преданно служили и воевали за Силэй. И если бы мы действительно послушались и исполнили приказ Вашего Величества, то наверняка вся многовековая династия Силэй в одночасье рухнула. И именно по этой причине Его Величество не может вернуться обратно в Силэй и вновь занять свой престол. Поэтому, чтобы сохранить всё то, что было создано покойным императором, мы вынуждены были принять единственно правильное решение — убить Ваше Величество на обратном пути в Силэй. И за это принятое решение я, Тун Цзяньмин, нисколько не раскаиваюсь. Даже если после смерти мне суждено попасть в загробное царство, то я смело погляжу в лицо Его Величеству и своим умершим предкам.<br><br>Сказав это, мужчина слегка приподнял подбородок. На открывшемся взору лице не было даже тени сожаления или смущения. Наоборот, оно выглядело холодным и непоколебимым, будто маска, выкованная из стали.<br><br>Слушая всё то, что говорил генерал Тун, Фэн Мин понял одно: вместо простого и внятного объяснения он услышал лишь туманные намёки. Вслушиваясь и напрягая все свои извилины, юноша чувствовал, что запутывается ещё больше. Оттого что в его голове всё смешалось, превращаясь в один сплошной бардак, Фэн Мин слегка поморщился и свёл свои изящные, тонкие брови к переносице. После чего легонько пихнул локтём Жун Тяня, который сидел рядом с ним, и шёпотом спросил:<br><br>— Эй, что за приказ о «Равной милости»?<br><br>Несмотря на то, что юноша сказал это шёпотом, его голос прокатился по всей палатке, и мать-императрица вместе с Тун Цзяньмином услышали его. Переведя взгляд, они с изумлением поглядели на Фэн Мина. Они были удивлены тем, что Его Светлость даже понятия не имеет про эту «Равную милость».<br><br>И, конечно же, такая реакция не могла пройти мимо тёмно-карих глаз. Заметив, с каким неподдельным интересом и любопытством его мать и Тун Цзяньмин смотрят на юношу, Жун Тянь изогнул губы в довольной улыбке и сказал, обращаясь к матери-императрице:<br><br>— Как я уже говорил, князь Мин здесь ни при чём. А Вы, матушка, мне не поверили. Дело в том, что указ о «Равной милости» — это моё решение, которое я лично внёс в государственную политику. Поэтому матери императора не стоит обвинять князя Мина, который не имеет к этому никакого отношения. – После, повернувшись к Фэн Мину, с присущим ему терпением начал объяснять: — «Равная милость» — это новая национальная политика, которую я уже давно хочу претворить в жизнь. Но она ещё не закончена, и перед тем как я её объявлю всему народу, нужно внести в неё ряд изменений. Сама же рукопись с набросками находится во дворце... Вот только я никак не ожидал, что Лу Дань, который приехал просить еды для своей страны, выманит меня из столицы. А что произошло дальше, ты и так уже знаешь. В итоге мои рукописи попали в руки Тун-эра, и с помощью моих указов ему удалось настроить часть знати против меня.<br><br>Генерал Тун, покачав головой, сказал:<br><br>— Лишь Ваше Величество управляет всеми государственными делами, Вы всегда были мудрым и благоразумным правителем, которого поддерживало множество чиновников. Однако я до сих пор не могу понять, почему Вы решили принять такой указ, который смог бы погубить весь наш Силэй? Если бы Тун-эр не выкрал этот свиток с Вашим указом, то я бы наверняка решил, что он всё это придумал, чтобы захватить престол.<br><br>Вдовствующая императрица, видимо, уже давно точила зуб на эту «Равную милость» и сейчас просто не могла не вставить своё императорское слово:<br><br>— Сейчас в столице каждый дворянин охвачен страхом от этого указа. Многие из них до сих пор преданы Вашему Величеству, однако пренебрегающего основами Силэй, совершенно не любящего и собирающегося отбросить их императора могут ли они поддержать по доброй воле?<br><br>После того как Фэн Мин уладил дела с императрицей, уговорив женщину больше не настаивать на женитьбе Жун Тяня, их отношения изменились. При каждой их встрече Её Величество всегда одаривала Фэн Мина своей тёплой улыбкой и обращалась с ним как с сыном. Но сейчас все эти чувства разом угасли, тёплая улыбка померкла, а взгляд женщины стал резким и холодным, как лёд. От этого резкого накала Фэн Мину стало не по себе. Испытывая страх и тревогу, юноша осторожно повернул голову, в которой царил сплошной бардак, и снова робко проронил, обращаясь к Жун Тяню:<br><br>— Эй, эй, в конце концов, какой смысл в «Равной милости»?<br><br>— Смысл этой «Равной милости» заключается в том, чтобы справедливо воздать императорскую милость простому народу Силэй. Теперь понятно?<br><br>И тут лицо Фэн Мина просияло, словно до него дошёл смысл сказанного. Юноша слегка кивнул головой и сказал:<br><br>— Понятно! – Но внезапно его лоб нахмурился, а тонкие брови вновь сошлись на переносице, и он уже на полном серьёзе спросил: — А что это значит?<br><br>Что за милость императора должна быть справедливо дарована как чиновникам, так и народу? Вариантов ответа очень много, прямо говоря: пусти его по четырём морям, и везде оно окажется точным[1].<br><br>— Позвольте князю Мину объяснить, что же означает этот указ о «Равной милости». — Приведя мысли в порядок, Тун Цзяньмин последовательно стал объяснять: — Первая статья приказа гласит, что нужно изменить правила выбора генералов и чиновников в Силэй. То есть если раньше место в верховном совете для генералов и министров передавалось по наследству, то теперь эта система будет отменена, вместо неё введётся новая. Но это не самое страшное. Самое страшное заключается в том, что Его Величество хочет позволить крестьянам и простолюдинам принимать участие в совете. Ох, представьте, что будет, если крестьянин и простолюдин станут чиновниками? Да это же выльется в целое восстание! Да ни в одном из одиннадцати государств нет такого, чтобы крестьянин или простолюдин принимали участие в законах политики.<br><br>Теперь князь в конце концов, можно сказать, немного понял, в чём заключался смысл «Равной милости». Внимательно выслушав Тун Цзяньмина, Фэн Мин дважды кивнул и произнёс:<br><br>— Вы только что рассказали про систему свободного выбора генералов и чиновников. Хорошо, хорошо. Хм, кажется, я упоминал об этой системе, когда только попал в Силэй... Ай!.. Больно же!.. — юноша вскрикнул, не успев договорить, и недовольно уставился на Жун Тяня, который с силой ущипнул его, запустив руку под одеяло.<br><br>Мужчина же, не скрывая своего гнева, также посмотрел на него, готовый одним лишь взглядом испепелить несчастного князя.<br><br>Он не хотел, чтобы против Фэн Мина ополчилась не только вдовствующая императрица, но и вся знать Силэй. Поэтому всеми силами старался держать его как можно дальше от всей этой заварушки, пытаясь защитить. Но этот мелкий идиот сам признался в том, что это он посоветовал Его Величеству принять такой закон.<br><br>Мать императора и Тун Цзяньмин с осуждением посмотрели на Фэн Мина, как бы говоря: «Так вот в чём дело».<br><br>Являясь человеком открытым и прямолинейным, Фэн Мину пришлось признать, скрепя сердце, что он не только знаком с этой системой, но и сам её предложил. Подумав, юноша наконец-то понял:<br><br>— Оказывается, из-за этого вся знать не хотела, чтобы Жун Тянь возвращался обратно и вновь становился императором? Цэ-цэ, и вы всё ещё говорите, что непоколебимо преданы вашему государю, в то время как Жун Тянь всего лишь хотел дать другим шанс, чтобы те могли сделать свою жизнь лучше. А вы решили его уничтожить. Что за непоколебимая преданность, цэ-цэ, цэ-цэ!<br><br>Несмотря на то, что юноша был невероятно милым, когда высказывал своё мнение, бесконечно цокая языком, в глазах Тун Цзяньмина — этого «непоколебимо преданного» правнука аристократов — Фэн Мин выглядел не в самом лучшем свете.<br><br>Более того, от его слов Тун Цзяньмин непроизвольно изменился в лице и глубоким голосом произнёс:<br><br>— Вы думаете, что вся знать предала императора только лишь из-за «Равной милости»?! Нет, знать не хочет принимать эту поправку из-за второй статьи, сказанной в новом законодательстве.<br><br>— А? — Фэн Мин запустил всю пятерню себе в волосы и почесал затылок. — А там есть ещё и вторая статья?<br><br>— Да, есть! И в ней сказано, как нужно снизить власть, которой владеет знать, и так постепенно убрать дворян, чьи титулы передавались из поколения в поколение. То есть со временем наши внуки и правнуки, потеряв свой дворянский титул, станут простолюдинами или даже крестьянами, — объяснила императрица Фэн Мину, не дав генералу Туну и рта раскрыть.<br><br>Сама же женщина была из знатного рода, иначе как бы она могла выйти замуж за покойного императора Силэй?! Поэтому если Жун Тянь введёт это новое законодательство, то оно непременно коснётся и её семейных ценностей.<br><br>В основном вся аристократия одиннадцати государств привыкла придерживаться наследственной системы. Получив однажды дворянский титул, человек передавал его своим потомкам, которые из поколения в поколение пользовались им. Титул даровал им деньги и серебро, которые регулярно выделялись верховным советом на земли, рабов и дворцы. Аристократия также занимала высокий пост в совете и веками наслаждалась такими привилегиями, каких у простолюдинов никогда не было и быть не могло.<br><br>Согласно этому закону, дети аристократии, если, конечно, не затевали заговоров против государя, могли спокойно наслаждаться всеми радостями жизни. Причём, даже если потомок аристократа — идиот, он всё равно был обеспечен до конца своей жизни. Да кто при таких-то привилегиях не будет предан императору?<br><br>Но тут Жун Тянь решил изменить государственную политику и лишить дворян их титулов. А лишиться дворянского титула — значит лишиться всего.<br><br>«Хм, тогда неудивительно, почему вся знать захотела взбунтоваться...»<br><br>Поразмыслив ещё какое-то время, Фэн Мин обеспокоенно спросил у Жун Тяня:<br><br>— А ты в эту «Равную милость» вписал только две статьи, а не три или, скажем, четыре?<br><br>Ведь если так посмотреть, то и этих двух пунктов с лихвой хватило, чтобы разозлить и переполошить всю знать. А если в этом указе будет три или четыре пункта, не поднимут ли люди мятеж?<br><br>Удобно устроившись возле Фэн Мина, Жун Тянь спокойно ответил с улыбкой на лице:<br><br>— Нет, там только два пункта, но в рукописи ещё достаточно места.<br><br>— Ты ещё и смеёшься! — Пристально уставившись на мужчину, Фэн Мин сказал: — Ты — император, и если тебе захотелось обновить закон, то, пожалуйста, посмотри на обстановку в стране. Изменения нужно вводить потихоньку, шаг за шагом. Но нет! Ты решил одним махом разворошить это осиное гнездо. А теперь это твоё решение заставило всех разозлиться и ополчиться на тебя!<br><br>Жун Тянь, горько улыбаясь, сказал:<br><br>— Мать-императрица рассказала лишь о двух достаточно важных статьях, написанных в рукописи. Но, помимо этих двух статей, там есть сотни правил, о которых, к сожалению, я не могу тебе рассказать, так как боюсь, ты не поймёшь их. Сами же законы, написанные в этом свитке, который был спрятан во дворце, вводились бы постепенно в зависимости от ситуации. Ты что, считаешь, что я бестолочь, необдуманно возьму и сразу издам новые указы? Вот только я никак не предполагал, что Тун-эр захватит дворец и этот свиток в итоге попадёт к нему в руки. Увы, но это действительно моя вина.<br><br>Протяжно вздохнув, мать императора не без радости проговорила:<br><br>— Ну наконец-то Ваше Величество признал свою вину. Знать является основой нашего государства. Достойная знать нашей страны произошла от самых лучших генералов и сановников, которые передавали свои навыки из поколения в поколение. К тому же они и их предки веками были преданы императорской семье Силэй. Я думаю, что Вашему Величеству нужно изменить свои намерения и сжечь новый указ о «Равной милости». И если Вы это сделаете, то тогда вся знать, что поддержала Тун-эра, вновь станет верой и правдой служить Вашему Императорскому Величеству.<br><br>Тун Цзяньмин тоже оживился и с благоговейным видом проговорил:<br><br>— Если Ваше Величество действительно это сделает, то тогда я вернусь в столицу, открою городские ворота и вместе с Тун-эром встречу Вас. Выказав своё почтение, мы преклоним колени перед государем и покорно примем наказание, каким бы оно ни было.<br><br>— Вот только согласится ли Тун-эр на это? — с сомнением спросила императрица.<br><br>Тун Цзяньмин прекрасно знал, что Тун-эр так просто не сдастся. Помолчав какое-то время, мужчина глубоко вздохнул и сказал:<br><br>— Безжалостная война царит во всех одиннадцати государствах, да и Ли смотрит на нас, как тигр на свою добычу. Сможет ли мой Силэй справиться со всем этим хаосом? Когда над страной нависает опасность, то нужно отбросить свои чувства в сторону. Если Тун-эр будет упрямиться, то я, его дядя, лично схвачу его и отдам Вашему Величеству. И даже если после смерти в подземном царстве меня будет ждать наказание от моего брата и сестры, то я безропотно приму его. – Подняв голову, генерал Тун поглядел на Жун Тяня тяжёлым взглядом. — По правде говоря, если бы не эта «Равная милость», то государь был бы в сотню раз лучше Тун-эра. Узнав, что Вашему Величеству удалось остаться в живых, Тун-эр потерял покой и сон. Не обращая внимания на все мои уговоры, он сговорился с императором Ли Жо Янем, из-за этого я был крайне разочарован в нём.<br><br>Из этих слов стало ясно: мужчина по-прежнему верен Жун Тяню. Также, судя по словам генерала Туна, всё, что нужно было сделать Жун Тяню, — это отказаться и уничтожить указ о «Равной милости». Более того, Жун Тянь должен был помиловать тех аристократов, которые поддержали Тун-эра. Тогда большинство из них начнут бить в гонг и откроются городские ворота, а вся знать со всеми почестями выйдет встречать Его Величество.<br><br>Неожиданно дело приобрело совершенно другой оттенок, словно тёплый лучик света пробрался сквозь тяжёлые облака и разогнал своим сиянием воцарившуюся серость.<br><br>Вместе с этим создавалось впечатление, что Жун Тянь может с лёгкостью вновь вступить на престол.<br><br>Мать-императрица и Тун Цзяньмин смотрели на Жун Тяня с нетерпением, ожидая, какое же решение примет Его Величество. Сам же Фэн Мин в душе всеми руками поддерживал указ о «Равной милости», и ему было бы обидно, если от этого нововведения взяли и отказались бы. Слегка пошевелившись в постели, юноша уже хотел было открыть рот, чтобы высказать своё мнение, но, поглядев на вдовствующую императрицу и Тун Цзяньмина, решил этого не делать.<br><br>Ситуация была крайне щепетильной, и Жун Тянь должен был вынести решение, которое могло в корне изменить всё. Секунды тянулись мучительно долго. От напряжения, витающего в воздухе, Фэн Мин напрочь забыл всевозможные наставления Жун Ху.<br><br>Казалось, Жун Тянь глубоко задумался, тщательно взвешивая все за и против.<br><br>Фэн Мин так же, как мать-императрица и генерал Тун, внимательно смотрел на Жун Тяня, стараясь унять сердце, которое бешено билось, пытаясь выскочить из груди.<br><br>Решение Жун Тяня касалось не только знати и простого народа Силэй, но также затрагивало всех тех, кто жил в Поднебесной.<br><br>После небольшого, но тщательного раздумья в глазах Жун Тяня промелькнула небольшая искра решимости, и мужчина медленно проговорил:<br><br>— Если только нынешний император не умрёт по дороге в столицу, то моя «Равная милость» станет основной политикой Силэй. Я прикажу всем слугам перенести на бумагу мой указ и сделать несколько сотен копий, а затем разместить их по всем городам, деревням и прочим провинциям. Я хочу, чтоб все узнали, каким императором Силэй я собираюсь быть. – Эти слова были сказаны таким решительным тоном, что ни о каком пересмотре дела и речи быть не могло.<br><br>Как только Жун Тянь замолчал, в палатке тотчас же воцарилась мёртвая тишина.<br><br>Мать-императрица вместе с генералом Туном не верили своим ушам. Услышав окончательное решение Жун Тяня, они, застыв, стали походить на деревянных кукол. Их восторженные лица, лишь слегка изменившись, стали внезапно мертвенно-бледными.<br><br>И лишь Фэн Мин, всё ещё находясь в шоковом состоянии, слегка приоткрыл рот и шептал:<br><br>— Жун Тянь...<br><br>Услышав его тихий крик, мужчина повернул к юноше голову и сказал, растягивая губы в улыбке:<br><br>— Возможно, мои действия немного радикальные, но править государством — это всё равно что вести войну. Тебе нужно быть коварным и хитрым и правильно использовать своих солдат. Прошу, не беспокойся обо мне и не уговаривай меня.<br><br>— Нет, — приподнял Фэн Мин голову, обнажая взору несдержанную улыбку, — я просто хотел сказать тебе, что ты восхитителен! – Схватив Жун Тяня за пояс, юноша добровольно притянул его к себе и маленьким ротиком прижался к губам мужчины, поощряя того поцелуем.<br><br>Примечания:<br><br>[1]Обр. в знач.: верный повсюду.</div>
